- Зачем?
- Это опыт, детка! Как ты наберешься опыта, если у тебя отношения только с одним парнем?
- Мама учила меня…
- Только вот не надо опять про католические принципы. – Поморщилась Марианна. - Это уже давно устарело. А девственность и вовсе атавизм. Вот у нас с Алеком…
И она снова начала рассказывать про своего жениха, про их отношения, про его родителей, про ужин и планы на будущее.
- Наверное, нам стоит посетить Европу во время свадебного путешествия? Как ты считаешь? Типа там мои корни. В Шотландии у Макалистеров есть дом. Где-то в горах. Эх, жаль, что не замок! Мне бы очень пошло приталенное под грудью платье на фоне крепостной стены…
Марианна не на шутку размечталась и я уж не стала её разочаровывать, что у замков в Шотландии нет крепостных стен. Я спросила:
- Так он уже сделал тебе предложение?
- Это не происходит так быстро. Мы встречались, теперь он познакомил меня со своими родителями. Официально, - Марианна подняла вверх указательный палец. - Попозже мы отправимся с ним куда-нибудь на уик-энд и вот там-то он и сделает мне предложение. Настоящее, с кольцом. Чем хороши уик-энды, так это тем, что можно вовсе не вылезать из постели. - Марианна потянулась, как кошка. - Хотя с Алеком это не так интересно. И вообще, Алек, очень нерешительный. Тянет всё что-то… Мне кажется, это влияние его мамаши. Ты его видела, как он тебе показался?
Я вспомнила, как Алек напросился на кофе и как требовал у меня визитку. Он вовсе не показался мне нерешительным. Я пожала плечами.
- Не знаю. Мы мало общались.
- И правильно! – усмехнулась Марианна. – Я опустила его к тебе только потому, что знала что ты выглядишь ужасно. Извини, подруга, но в любви каждый сам за себя. Своего миллионера я не отдам никому!
Когда Марианна ушла, я хотела уединиться и прочитать, наконец, письмо от Джо, но меня остановила Вики:
- София, Ты знаешь кто такой мистер Макалистер? Именно с ним я сейчас разговаривала.
- Да. Это жених Марианны. Он адвокат.
- Жених? - задумалась Вики. – Впрочем, это дела не меняет. Он - сама любезность. Мистер Макалистер интересовался твоим здоровьем! Кроме того, я рассказала ему об этом ужасе с полицией и с газетой, и он подсказал, что с этой бесстыдной газетенки можно запросто отсудить возмещение. Тем более что ты ещё несовершеннолетняя. И он посоветовал достойного и недорогого адвоката. Я уже звонила…
Последние слова Вики летели мне в спину. Я всё-таки ушла в свою комнату.
Не успела я подумать, что последнее время в моей жизни слишком много Алека Макалистера, как до меня донеслась самая последняя порция новостей от Вики:
- В воскресенье мистер Макалистер свозит тебя к католикам.
Что случилось с Вики? Почему она вдруг дает мне такую вольность? Впрочем, сейчас мне было не до мачехи. Письмо Джо жгло мне грудь.
Пол ночи в полиции, а потом и дома я плакала и молилась за Джо. Я помнила его побелевшее лицо, когда его грузили в машину скорой помощи. Именно тогда меня кольнула боль: я ведь могу его потерять!
До этого случая, я относилась к Джо, как к чему-то незыблемому, иногда – досадному, иногда – приятному, но даже представления не имела, что в один миг он может исчезнуть. Как исчезли мои родители. Теперь же в моём сердце поселилась тревога.
Я с трепетом развернула письмо.
«Моя дорогая, любимая, нежная Софи! – писал он. - Марианна сказала мне, что ты заболела. Я так виноват, что не смог защитить тебя, вовремя согреть… Я не могу дождаться той минуты, когда снова увижу тебя, вдохну аромат твоего тела, почувствую бархат твоей нежной кожи...
Пташка моя, я так хочу быть с тобой! Прижать тебя к груди и не отпускать ни на мгновение.»
Там было ещё два листа подобных нежностей. В конце письма Джо скупо сообщал, что его выписали из больницы и что дело, скорее всего, уладят адвокаты.
«Тот, кому я разбил нос, оказался славным парнем и не будет подавать на меня в суд.»
Про того, кто ему разбил бутылкой голову, не было сказано ни слова.
Позже я узнала, что за разбитую голову Джо получил три тысячи. Примерно в то же время Вики прислали чек из газеты на три с половиной тысячи за мою «голую» фотографию. Так я узнала, что голова Джо и моё тело стоят примерно одинаково. Просто наш адвокат оказался удачливее.
Долгое время я размышляла: рассказать Марианне о том, что Алек хочет отвезти меня к мессе или нет? В конце концов, я решила, что не надо. Он ещё может сто-мильонов - раз передумать, а ссориться с единственной подругой – не хотелось. Марианна оказалась такая ревнивая! Что такого, если мы проедемся до храма?
19. Месса
- Если ты идешь в приличное место с приличным человеком, то хотя бы вырядись прилично! – ворчала Вики. В этом была доля смысла. Я так давно не была в храме, что мне хотелось, чтобы встреча с ним была праздником. Я надела своё бело-черное платье от Готье-Дюпон и черные туфли.
- Ну, вот, хоть на человека стала похожа! - подытожила Вики, пробегая мимо. Они тоже собирались в свой молельный дом.
Я уже хотела выйти на улицу, чтобы не мешаться под ногами у мачехи, но меня остановил Том. Он протягивал мне маленькую черную сумочку клатч. Она была обтянута черным кружевом.
- Возьми, Софи. Как раз подходит к твоему наряду. Раньше это принадлежало Салли, нашей дочке. – Он смутился. – Я думаю, она не была бы против. И это так… - он подбирал слова – дополняет твой наряд.
- Спасибо, Том, - искренне поблагодарила я.
Мне хотелось поцеловать его в щеку, но я не стала. Наверное, это было бы неприлично.
По настоянию Вики я надела пальто и моё роскошное платье скрылось под ним.
Алек приехал за мной на черной машине. Я плохо разбираюсь в технике, упомяну только, что она плавно и бесшумно двигалась и сверкала чистотой и ухоженностью.
Пока я садилась в машину, всё семейство Харди высыпало на улицу. Вероятно под предлогом похода в свою церковь, но я - то видела, как они пожирали глазами и Алека, его одежду и машину. Даже маленькая Стейси откровенно разглядывала моего спутника.
Я снова вспомнила слова Джо: «Это как на сцене. Нужно улыбаться и держать спину, даже если внутри плачешь.»
Я улыбнулась моей приемной семье, села в машину Алека и уже через 20 минут, одолев мосты, мы были в штате Вашингтон, в моём любимом храме.
Месса была проникновенна. Может быть потому, что я давно не была в храме и столько нагрешила за это время, звуки органа и торжественная латынь священника вызвали у меня слезы. Спохватившись, что у меня нет платка, я полезла в сумочку. Там оказался платок Салли. Он был кружевной и чистый, несмотря на то, что сумочка некоторое время валялась в кладовке. Но платок был абсолютно черный. За неимением другого я приложила его к глазам.
- Ты в трауре? – шепотом спросил меня Алек. – По своим родителям?
Я гневно сверкнула на него глазами. Слезы мгновенно высохли.
- Они не умерли! – ответила я чуть громче положенного и на нас устремились укоризненные взгляды.
Алек только понимающе кивнул и погрузился в собственную молитву. А мои мысли теперь были о родителях. Прошло уже больше года, как они исчезли. Я разослала письма во все уголки мира: в яхт клубы,
