что редко кто не раскаивается, попав к любви в плен. К каким только способам и уловкам ни прибегал он, чтобы погасить в ней пламенную любовь к себе.
Но в сердце Гуло Георгий занял такое место, что трудно было вытравить его оттуда. «На настоящее чувство заклинания не повлияют»,— думала Гуло, слушая рассуждения Георгия о вреде любви.
Однажды, когда вся семья князя NN сидела за обедом, в господский дом вошел Петриа Салос.
— А-а, Петриа, Петриа! — закричал князь. — Откуда ты? Садись рядом со мной.
Но Петриа уселся рядом с Гуло.
— Нет, я предпочитаю сидеть рядом с твоей дочерью, — захохотал он.
— Спасибо, Петриа, что ты меня предпочел. За это я поделюсь с тобой, — засмеялась Гуло и положила ему на тарелку вкусный кусок.
— Какой богатый стол! Так и надо! Для того и живем, чтобы повкуснее поесть. За это цари ведут друг на друга свои народы и обрекают свои армии на гибель.
— Выпей, Петриа, вина! — сказал Георгий и протянул ему стакан с вином.
— На твоей свадьбе я еще не так выпью! — сказал Петриа, беря бокал, и посмотрел на Гуло. — Тебе недалеко невесту искать, женись на Гуло!
— Ох, Петриа! Ты с ума сошел! Где это слыхано, чтобы брат женился на сестре? — в один голос закричали Георгий, князь и княгиня.
Гуло покраснела и молча ждала, что будет дальше.
— На сестре? Какая она ему сестра? Вы хотите Петриа обмануть! Не удастся вам! Гуло ваша дочь, а Георгий сын вашей дворовой девушки. Ее, кажется, Лиса звали?
— Петриа, что ты мелешь вздор? Что ты можешь знать о наших делах? — рассердился князь.
— Не сердись, князь, а то скоро состаришься. Я всю историю знаю, от меня не скроешь. Георгий сын дворовой девушки. В детстве его звали Гоги, потом вы послали его учиться в Россию, научись, мол, носить сюртук. Он и научился, и теперь зовется Георгий. А твои два сына отошли туда, откуда никто не возвращается! А ты, Георгий, не обижайся! Что тут обидного, — и барыня, и девка одинаково рожают детей, сынок! Царство небесное твоей матери, хорошего парня родила она. Не все ли равно, чей ты сын, мать твоя ушла, откуда ей больше не вернуться. Может, там она еще другого сына родит.
Георгий встал из-за стола и ушел. Встала и Гуло. Она и рада была, что Георгий узнал, что он ей не брат,, и боялась, что вдруг он не захочет больше оставаться у них.
Петриа Салоса прогнали.
— Чтобы тебя глаза мои больше не видели! — кричал вслед ему князь.
— А Петриа и без тебя не пропадет! — ворчал Петриа, уходя. — Жаль только, что пришлось такой обед оставить. «Чтобы тебя глаза мои больше не видели!» А того не знает старик, что глаза его потому не увидят меня, что скоро закроются навеки. Все-то они врут, эти князья! Георгий его сын! Как же! Обманешь, меня! Не выйдет!..
Часа через два Георгий вошел к Гуло.
— Скажи мне без утайки, Гуло, что значили слова того сумасшедшего?
Гуло трудно было говорить с ним об этом, так как. она боялась огорчить его тем, что мать его была крепостная.
— Мне тяжело сказать тебе правду, но я не люблю лгать, Георгий...
— Если даже это будет грозить мне смертью, заклинаю тебя, ничего не скрывай от меня!
— Хорошо, я ничего не скрою от тебя, — дрожащим голосом сказала Гуло. — Ты не сын моей матери.
— Почему же мне лгали до сих пор? — бледнея, произнес Георгий.
— Когда умерли мои братья, мои родители усыновили тебя.
— Гуло, скажи мне, чей же я сын, если ты что-нибудь знаешь об этом?
— Тамара мне говорила, что ты сын Лисы. Она давно умерла.
— Спасибо, что ты сказала мне. Сомнения меня замучили бы. Я всегда удивлялся своему положению в вашем доме.
— Георгий, не оставляй нас! — И Гуло со слезами на глазах обняла его.
— Не плачь, Гуло. Я не оставлю вас, но ты должна знать, что после смерти твоих родителей родственники твои не оставят меня в вашем доме. Не лучше ли мне теперь же принять свои меры.
Что ты хочешь сказать? Ты уйдешь от нас? — А что мне делать? Все равно меня выгонят!
— А мне что делать, когда ты уйдешь? — глухо сказала Гуло.
Она плакала.
— Зачем тебе плакать? Выйдешь замуж и будешь жить.
— Замуж? За кого?
— За того, за кого захочешь. Разве мало князей? Выбери любого и выходи за него.
— Георгий, я не могу жить без тебя! Если ты уйдешь от нас, я умру!
— А как же мне быть, Гуло? Прости, я должен был сказать «госпожа». До этого дня я считал себя твоим братом и наследником вашей семьи. Все это оказалось неправдой. Нет, мне не хочется здесь оставаться. Не лучше ли мне уйти и поступить на службу? — Только братом ты согласен остаться со мной? — стыдливо спросила Гуло.
— А кем же еще я могу остаться? Дворовым человеком? Я лучше умру, чем стану рабом!
— Георгий, почему ты мучаешь меня, не хочешь меня понять?
— А что я должен тебе сказать? Подскажи мне...
— Скажи мне, что любишь меня, вот что! — смело произнесла Гуло.
— А когда ты выйдешь замуж?
— Я ни за кого не выйду замуж, кроме тебя. От смущения ее лоб покрылся капельками пота.
— На это не согласятся твои родители, Гуло!
— Не согласятся, значит им не нужна и я. Я пойду за тобой всюду, куда ты меня поведешь.
— Скажи мне, можешь ли ты заявить о своем решении своим родным?
— Могу! — воскликнула Гуло. — Сейчас же пойду к ним!
Она выбежала из комнаты.
Через полчаса князь и княгиня пригласили к себе Георгия и благословили его на брак с Гуло.
В тот день, когда крестьяне князя строили свадебный навес, Гуло и Георгий писали пригласительные карточки на свою свадьбу, сидя у себя в комнате.
— Устал, — сказал Георгий, кончив писать.
— А я не устала, — весело отозвалась Гуло. — Пойдем, пройдемся немного, прекрасный вечер! — добавила она.
Георгий взял шляпу, и они вышли.
— Еще девять дней осталось до нашей свадьбы. Но мы все равно уже принадлежим друг другу. Ничто не может разлучить нас, кроме смерти, мой Георгий! — сказала Гуло. — Я должна признаться, что радуюсь, как ребенок. Если бы не восстание, мы уже были бы повенчаны, не правда ли? — добавила она.
— Возможно, — сказал Георгий, а потом задумчиво добавил: — Как нелепо было это восстание! Сначала я старался предотвратить его. Потом надеялся, что мне удастся отвлечь их от борьбы с русскими и направить на борьбу с крепостным правом. Возможно, русские и не препятствовали бы нам ослабить крепостной гнет. Но безрассудные повстанцы рассеялись и никакой пользы не извлекли из этого восстания. Хорошо еще, что правительство простило народу и не пожелало покарать его. Если бы восстали русские крестьяне, царь сослал бы мятежников в Сибирь.
— Все думали сначала, что крестьяне побеждают. Что произошло потом?—спросила Гуло.
— Эх, Гуло, какая это была победа! Как могла победить горсточка неопытных, неумелых, безоружных, голодных людей? Ты видела ветку, которую срубают весной, чтобы подпереть ею лозу? Она сначала, до наступления лета, цветет, на ней распускаются листья, но когда пригреет знойное летнее солнце, ветка засыхает. Вот так и это восстание. Они стойко стояли, пока не ударила сильная волна, а на большой волне их челн перевернулся.
— Ты прав, Георгий! Кого могли одолеть бедные наши крестьяне? Это восстание произошло как ' будто для того, чтобы погубить наших Бесиа и Ману! Брата убили, сестра сошла с ума...
На глазах Гуло блеснули слезы.
