Дело в том, что прошло уже три дня, а Андрес так и не позвонил. Ника купила автоответчик, после работы пулей летела домой — и все бесполезно. Звонили с киностудии, очень порадовались Никиному возвращению и назначили дату следующей сьемки, звонили подруги, в том числе и Лизка Владимирская, жаждавшая услышать историю о Никиных приключениях под ее именем. Позвонила какая-то богатая дама и спросила, не могла бы Ника заниматься с ней шейпингом индивидуально — будто нельзя кассету купить.
А Андрес не звонил.
Ника не могла поверить, что он ее обманул. Что угодно, только не это! В конце концов, прошло всего четыре дня. А если он потерял ее номер телефона? Могло же такое случиться! И что тогда делать? Ника ругала себя за то, что не взяла у Андреса ни адреса, ни телефона. Надо же быть такой дурой! Хотя… Он ведь и не предлагал. Говорил, что сам будет звонить, а потом приедет… Неужели Маша была права?
Почувствовав, что еще немного — и она разревется, Ника сжала кулаки и попыталась волевым усилием остановить слезы. Может быть, именно в этот момент он набирает ее московский номер. Может быть, как раз сегодня она придет домой и услышит на автоответчике: «Здравствуй, любимая»… Любимой он назвал ее всего один раз — уже на вокзале у поезда, прощаясь. Нет, не мог он обманывать тогда, не мог!
Ника настолько погрузилась в свои переживания, что неожиданно раздавшаяся трель местного телефона заставила ее вздрогнуть. Звонила администраторша:
— Вероника, к вам пришли.
— Кто, Тамара Михайловна? — Ника отерла успевшие сбежать по щекам слезинки.
— Какой-то мужчина. О-очень интересный, — сказала Тамара Михайловна, понизив голос. — Внизу дожидается. Вы же знаете, мужчинам в зал проходить нельзя…
Не дослушав, Ника выскочила из тренерской, махнула рукой Юле, велев подождать, в несколько прыжков преодолела зал и вихрем слетела по лестнице в вестибюль.
У большого зеркала рядом с гардеробом стоял Кирилл.
Нику словно ушатом холодной воды окатили. Еле передвигая ноги, она пошла ему навстречу. И почему она решила, что это может быть Андрес! Он же ничего о ней не знает. Не знает даже, как ее зовут!
Кирилл смотрел, как Ника приближается, но сам оставался на месте.
— Это что за шутки? — раздраженно спросил он, когда она была от него в двух шагах. — Если захотела поменять замок, могла бы немного подождать. Знала же, что я должен приехать со дня на день.
— Во-первых, здравствуй, — устало сказала Ника. — А во-вторых, я сменила замок как раз для того, чтобы ты не мог попасть в квартиру.
Кирилл оторопел.
— Как это? — глупо спросил он, слегка растерявшись.
— Так. — Нике не хотелось с ним объясняться, но пришлось. — Ты у меня больше не живешь.
— Постой-постой. — Кирилл силился просчитать ситуацию, но ему это не удавалось. — Тебе что, кто- то наболтал?
Если бы Ника сейчас способна была смеяться, она бы расхохоталась — на воре и шапка горит. Но чувство юмора за последние дни куда-то улетучилось.
— Может быть, ты мне все-таки объяснишь, что произошло? — хотя Кирилл и старался «сохранить лицо», в его голосе звучали просительные нотки.
— Ничего особенного.
Ноги совсем не держали, Ника поискала взглядом, куда бы сесть, и опустилась на низкую деревянную скамеечку.
— Как — ничего особенного? — вспыхнул Кирилл. — Ты выбрасываешь меня из дома, как… как не знаю что, как вещь какую-то, и даже не хочешь ничего объяснить?
— А что объяснять? Я тебя не люблю. Ты меня давно уже не любишь. Зачем нам жить вместе?
«Господи, ну пусть он поскорей уйдет!» Но Кирилл уходить не собирался.
— И давно ты это поняла? — с издевкой спросил он.
— Что?
— Ну, что ты меня не любишь.
Ника посмотрела на него:
— Какая разница — давно, недавно…
Нет, объяснения все-таки не избежать. Ника помолчала, собираясь с мыслями, а потом примирительно сказала:
— Давай останемся друг другу благодарны за все хорошее, что у нас было, и не будем длить эти… — она поискала нужное слово, — бессмысленные отношения. Я же не на улицу тебя выгоняю. Вещи я перевезла к твоим родителям. Хочешь — живи с ними, как раньше. Не хочешь — снимай квартиру, зарабатываешь ты сейчас достаточно…
Ника остановилась. Стоит ли говорить ему, что она знает о существовании Марины? Да нет, какая, в конце концов, теперь разница. Ника теперь была уверена, что Марина не первая ее соперница и не последняя женщина в жизни Кирилла.
Кирилл был в последнем градусе бешенства, но кое-как пытался держать себя в руках.
— То есть ты решила все за нас двоих, — ядовито сказал он. — И эта замечательная перемена произошла за какие-то полторы недели. Потому что когда я уезжал, ты готова была виснуть у меня на шее до конца моих дней!
Ника сделала протестующий жест, но Кирилл ей и рта не дал раскрыть. Он говорил быстрым шепотом, задыхаясь от ярости:
— Ты фригидная сучка! Да я бы в жизни с тобой столько не прожил, если бы не твоя квартира! Она меня, видите ли, не любит! Да где ты лучше найдешь? С тобой же в постели холодно, как в Антарктиде. Ты же ничего не можешь, ничего! Теперь я понимаю, почему ты четверть века целкой прожила. Не нашлось желающих об стенку биться! От тебя любой сбежит после первого раза, если, конечно, он мужик, а не импотент!
Ника потрясенно смотрела на него. Вот, оказывается, что он на самом деле думает! Она впилась ногтями в ладонь, чтобы не закричать. Господи, пусть он скорее замолчит и уйдет, уйдет!
Но Кирилл долго задерживаться и не собирался. Выговорившись, он перекинул сумку через плечо и выскочил из вестибюля, хлопнув дверью так, что стекла задрожали. Ника в оцепенении смотрела ему вслед.
Дальше все происходило как в тумане. Сколько Ника просидела на лавочке в вестибюле, она вспомнить не могла. Наверное, достаточно долго, потому что Юля встревожилась и спустилась за ней вниз. Увидев Никино побелевшее лицо, она испугалась:
— Вероника Павловна, что с вами? Вам плохо? Может быть, позвать врача? Я сейчас быстро сбегаю…
— Не надо, — Ника через силу улыбнулась и удержала Юлю за руку, — не надо никуда бежать. Я сейчас… — Ника глубоко вздохнула и поднялась на ноги. Во всем теле была слабость, как от физической перегрузки.
— Ты знаешь, я действительно плохо себя чувствую, — виновато сказала она. — Наверное, нам лучше отменить сегодняшнее занятие.
Юля закивала:
— Конечно-конечно.
— Перенесем на завтра, хорошо? Ты можешь прийти пораньше?
— Когда скажете, Вероника Павловна. — Юля продолжала встревоженно смотреть на нее. — А до дома вы нормально доберетесь? Может быть, машину поймать или проводить вас?
— Ну что ты, Юленька. — Нике стало стыдно и за то, что так распустилась, и за то, что накричала сегодня на Юлю. — Спасибо. Я здесь близко живу, вполне доберусь.
Как в тумане она поднялась на третий этаж, переоделась, взяла сумку и поехала домой. Мелькнула мысль позвонить Маше, — мелькнула и пропала. В этой ситуации ей никто не поможет, только она
