Гении рождаются, как обыкновенные смертные. Разница обнаруживается потом.
«Век», 2000 г.
Рассказывает директор музея-усадьбы «Ясная Поляна», праправнук великого писателя Владимир ТОЛСТОЙ
— Владимир Ильич! Чем и как живет Ясная Поляна? Что нового в имении?
— Перемены существенные. Успешно приближаемся к поставленной цели — освободить всю заповедную территорию от появившихся за многие годы «примет нового»: хозяйственные службы, машинный парк, трактора и всяческая техника. В новых помещениях все это располагается теперь за пределами мемориальной усадьбы. Сама же она все больше становится похожей на ту, что была при Льве Николаевиче и Софье Андреевне. Даже асфальт снимаем, заменяем гравийным покрытием, как было некогда.
— В этом году как никогда! Заявки на экскурсии расписаны на три месяца вперед. Людей влечет сюда авторитет Толстого и то, конечно, что Яснополянский музей — один из немногих у нас, да может быть и в мире, полностью сохранившийся в своей подлинности. Тут нет так называемого новодела. Все истинное.
— Можно представить, как непросто сохранять такие ценности. Ведь они не только сегодня предъявляются миру, но их в целости и сохранности надо передать будущим поколениям.
— Конечно. 1500 предметов отреставрировано за последние пять лет. Достаем шубы из сундуков, возвращаем первоначальный вид множеству личных вещей, фоторафиям, живописи. Два раза в год на короткое время закрываем музей, дом надо просушить, проветрить. А паузы используем для реставраций. Сейчас будем убирать в интерьере поздние наслоения краски — откроем чистое дерево, как было.
— То, о чем вы говорите, происходит «внутри» Ясной Поляны, но многое ведь происходит и во вне…
— На днях я вернулся из Японии. Там огромный интерес к Толстому. Показывали выставку, которую готовили три года. Сейчас нас ждут в Италии и Шотландии. Помогли создать «Ясную Поляну» в Болгарии. Кроме подобного рода крупных разовых акций ведем дела долгоиграющего свойства. Скажем, уже в пятый раз провели в Ясной международную читательскую встречу (обсуждение проблем, доклады, сообщения — все, связанное с творчеством Толстого). Стали нашими официальными филиалами другие усадьбы, связанные с родом Толстых, — Никольско-Вяземское, Пирогово, Крапивино. У себя строим гостиницу — нужда в ней большая. В Ясную ведь лучше не на олдин день приезжать. Хорошо развернулось наше детское сообщество «Муравейное братство». Маленькие гости едут ото всюду. Имеем свой издательский дом, выпускаем литературу, хорошу. Скоро в Ясной будет и свой собственный детский сад.
«Век». 2000 г.
175-летний юбилей Льва Толстого мы отмечаем скромно. Можно даже сказать, никак не отмечаем. Потому что реставрационно-строительные работы в музеях, если по уму, должны делаться регулярно, а не только к юбилеям, да и международный симпозиум, проводимый сейчас в Ясной Поляне, тоже отнюдь не новинка в репертуаре событий подобного рода. Может оно, как говорится, и к лучшему. Не секрет, что своих великих мы обычно вспоминаем в критические минуты тяжких испытаний для Родины, тогда начинаем петь им славу, развешиваем их победительные портреты и цитируем. Если же не вспоминаем, то, значит, в целом жизнь идет нормально и на первом плане маячат события более близкой важности: некая певица, чей голос и не припомнишь, вышла замуж, на этот раз за предпринимателя, а другая, с говорком, вдруг родила от стриптизера, и тот на радостях тоже запел, но не в ванной, а в микрофон. Да и то сказать, ну исписал граф собственной рукой 165 000 листов, ну отправил во все концы мира 10 000 писем, ну осталось от него свыше полумиллиона всяких документальных материалов, все хранится, а дома, в которызх обитал, что в Ясной Поляне, что в Хамовниках, — халупы, если вдруг сравнить их сдуру с виллой какого-нибудь телеведущего.
Кому он нужен, этот ваш Толстой сегодня? Право, сходу не ответишь…
Когда умер Пушкин, Толстому было девять лет. Мальчик уже писал рассказы и сам собирал их в маленькие рукодельные книжечки. В XIX веке российская словесность трудилась без пауз. Но если «наше все» так и не стал фигурой безусловного мирового звучания вроде Шекспира, то на Толстого в конце его жизни «смотрел весь мир, вся земля», как метко заметил его молодой современник Максим Горький.
Двадцать пять лет назад — было 150-летие Толстого — автору этих заметок довелось поработать над полнометражным фильмом «Лев Толстой — наш современник», его тогда направили в 125 стран, и даже посчастливилось представлять его в Париже в штаб-квартире ЮНЕСКО. Но не от суетного желания себя не забыть вспоминается, а чтобы напомнить об одной справке, полученной тогда из Всесоюзной книжной палаты и включенной в фильм: в СССР произведения Толстого издавали 2344 раза общим тиражом более 200 миллионов экземпляров на 83 языках. Время описало замысловатую параболу, и вот сегодня узнаем, что затеваемое Институтом мировой литературы им. Горького и толстовским музеем 100-томное полное собрание сочинений нашего классика будет иметь тираж аж 1500 экземпляров! А знаменитая книжная серия «Бессмертная классика», адресованная школьникам, подарит им всем 5 000 книжек под названием «Война и мир». Так «масштабно» встречаем юбилей, так, минуя Толстого, будем воспитывать юношество патриотами…
Право, удивительно сегодня вспоминать о том, что, скажем, будущий президент США Джон Кеннеди, который в годы войны нес службу на Соломоновых островах, в хижине своей имел всего одну книгу — «Войну и мир», с которой, как утверждают свидетели, не расставался. А в Англии в те же военные годы при населении примерно в 50 миллионов человек было раскуплено 500 000 экземпляров этого романа. Зачем-то им это было важно… Может быть, таким чтением укрепляли они свой дух, веру в то, что русские все-таки победят гитлеровцев — французов же победили!
Мы, соотечественники Толстого, похоже, так до конца и не осознали, что именно он, писавший и мысливший на русском языке, оказался у человечества последним писателем и философом, еще при жизни нужным всем на земле. Он и сам осознавал это свое место и свою миссию: «Мне совестно говорить это, ноя радуюсь авторитету Толстого. Благодаря ему у меня сношения, как радиусы, с самыми дальними странами: Дальним Востоком, Индией, Америкой, Австралией». Знакомство с одним только перечнем национальностей тех, кто ему писал, требует терпения. Вот он, этот перечень. Толстому кроме русских корреспондентов писали: англичане, армяне, арабы, американцы, болгары, венгры, грузины, греки, голландцы, датчане, евреи, итальянцы, испанцы, индийцы, китайцы, корейцы, кашубы, латыши, литовцы, мадьяры, мордвины, немцы, норвежцы, поляки, португальцы, персы, румыны, сербы, словаки, словенцы, татары, турки, украинцы, французы, финны, хорваты, чехи, чуваши, шведы, эстонцы, японцы и другие. В заключение врач и помощник Толстого, оставивший эту справку, Душан Маковицкий, как бы стесняясь, добавляет: «Языков некоторых писем с Зондских островов и из Индии мы не могли узнать…» Всем писались ответы.
Один раз, потом другой ответил неизвестному индусу. Его звали Мохандаса Карамчанда Ганди. Ганди перевел письма Толстого на английский, с разрешения автора опубликовал, духовное общение продолжилось. Маленький голый человек в набедренной провязке, сидя на циновке, проповедовал то, что считал важным для своей Индии, называя себя «скромным последователем великого учителя». Дело кончилось тем, что Ганди был зарезан фанатиком, а британская колониальная система рухнула. Начало конца было положено Индией.
Художественная работа, исповеди и философские трактаты русского гения всегда были востребованы миром. Сегодня же, даже в наших гимназиях в десятом классе, на «Войну и мир», «Анну Каренину», «Воскресение» вместе с «Хаджи Муратом» по программе отводятся 24 часа — меньше суток. Потом школьница пишет в своем сочинении: «Мне очень нравится героиня романа Льва Толстого «Война и мир», особенно, когда Наташа танцует на балу со Штирлицем».
