Место явки - стальная комната

обшивкой хоронилось…

С о ф ь я А н д р е е в н а (неприязненно). Под какой обшивкой?

Т и м о ф е й. В кресле из кабинета Льва Николаевича.

С о ф ь я А н д р е е в н а (поспешно). А ну, давай сюда!.. (Берет тетрадь, начинает лихорадочно просматривать.) Вот, вот она… Вот где, значит, прятал… «Дьявол» — название какое страшное! «Дьявол»… Скрывал от меня, столько лет скрывал… Значит, грех за ним!.. (Тимофею.) Ты иди, Тимофей, иди!

Тимофей уходит.

(Листает рукопись.) То самое… Аксинья… Крестьянская девка… Припрятал… Боится показать… Знает кошка… Видно, что и сейчас не забыл… Как я ревновала тогда!.. Зачем, кажется, было? Я хозяйка, я молодая, красивая. То — до женитьбы… Мало ли какие у взрослых мужчин случаются приключения! Но крестьянка, девка, с сильным станом, с загорелыми ногами — вот что противно! Простонародный вкус… Новую статью переписывала — опять Аксинья с блестящими глазами, те же описания мужицкой жизни… Бессознательно к нему поднялась, из самой глубины… Как тяжело!.. Я чувствую, он уходит от меня… Я не отпущу его… (Быстро уходит.)

К низкому столику с пишущей машинкой «Ремингтон», поставленному у края сцены, подходит п о м о щ н и к Льва Николаевича и м л а д ш а я д о ч ь.

М л а д ш а я д о ч ь. Пап^а сюда выйдет?

П о м о щ н и к. Да, договорились здесь. Все готово…

М л а д ш а я д о ч ь. Вы, чувствуется, освоились в роли помощника.

П о м о щ н и к. Стремлюсь…

М л а д ш а я д о ч ь. Пап^а вас полюбил…

П о м о щ н и к. Я счастлив быть с ним рядом.

М л а д ш а я д о ч ь. Хочу предостеречь вас… От заблуждения или увлечения… Вы человек у нас новый. Вы, надеюсь, учитываете, что в доме есть люди, стоящие к Льву Николаевичу гораздо ближе…

П о м о щ н и к. Как же!..

М л а д ш а я д о ч ь. Надо ближе держаться людей, которых он выделяет как единомышленников.

П о м о щ н и к (настороженно). Что имеется в виду?

М л а д ш а я д о ч ь. Первое время вы направляли Черткову по его просьбе копии бесед со Львом Николаевичем и всего того, что происходило в доме. С некоторых пор посылки прекратились.

П о м о щ н и к. Теперь, по-моему, нет нужды! Владимир Григорьевич сам чуть ни каждый день бывает в Ясной.

М л а д ш а я д о ч ь. Тем не менее… Мало ли на какой случай может понадобиться. Сегодня ездит, завтра не ездит — он человек занятой. Прискорбно нарушение уговора…

П о м о щ н и к. Не могу…Сказать честно, сия обязанность меня как-то стесняет. Неловко…Он бывает откровенен… Рука не поднимается передавать… Хотя бы из соображений дружеской заботы. Поймите меня.

М л а д ш а я д о ч ь. Вот как?.. Я передам нашу беседу Владимиру Григорьевичу, передам. Вы ему обязаны этим местом…

П о м о щ н и к. Помню… Но мне хотелось бы сохранить самостоятельность в некоторых суждениях…

М л а д ш а я д о ч ь. Простите… (Поспешно уходит.)

Помощник раскладывает бумаги. Появляется Л е в Н и к о л а е в и ч.

Л е в Н и к о л а е в и ч (помощнику, с усталой улыбкой). А я все жду, что вы мне скажете: оставьте меня, надоели вы мне со своей работой!

П о м о щ н и к. Не дождетесь, Лев Николаевич!

Л е в Н и к о л а е в и ч (бросает взгляд на рукописи). Что же у нас получается?

П о м о щ н и к. Все мысли о вере, что вы передали вчера, я разбил на отделы… Вот, посмотрите… Л е в Н и к о л а е в и ч (просматривает листки). Очень хорошо! Вы понимаете цель? Потом получится книга — «Мысли о жизни». А лучше даже — «Круг чтения». Каждому дню года соответственно — мысли. То, что давал вчера, — первая глава. Теперь посмотрите вторую… (Открывает новую папку.) «О душе».

П о м о щ н и к. Интересно…

Л е в Н и к о л а е в и ч. Вы не робейте! Поправляйте смелей, свободнее!..

П о м о щ н и к. Изменять ваши мысли — куда мне!

Л е в Н и к о л а е в и я. И напрасно! Делайте, пожалуйста, если милость ваша будет!.. А что вам пишет мам^а? Довольна вами?..

П о м о щ н и к. Мама вас благодарит, Лев Николаевич… Она боится, чтобы я не оставил университет.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Хм, тут я ничего не посоветую. Наше университетское образование — ложное. Но оставить университет или не оставить — решайте сами. По убеждению.

П о м о щ н и к. Для меня сомнения нет — оставить. Третьего дня была повестка из Тульского жандармского управления. Обвиняют в «государственном преступлении».

Л е в Н и к о л а е в и ч (настороженно). Каком же?

П о м о щ н и к. Послал по почте запрещенные книги ваши. Помните, просил крестьянин один, из Пензенской губернии?

Л е в Н и к о л а е в и ч. Что послали?

П о м о щ н и к. «Не убий», «Николай Палкин», «Приближение конца», еще некоторые… Пока мне запретили выезд из Ясной.

Л е в Н и к о л а е в и ч (с улыбкой). Когда я вырасту большой… (Серьезно.) то возьму первое попавшееся дело о революционерах и опишу, что он переживал, когда решил убить провокатора, что переживал этот провокатор, когда он его убивал, что переживал судья, который постановлял приговор, что переживал палач, который его вешал…

П о м о щ н и к. Мне-то, в худшем случае, высылка. А вот телеграмма, утренняя — от жены Молочникова: «Муж осужден год крепости уже посажен».

Л е в Н и к о л а е в и ч (сурово). От таких вестей даже во мне, в восемьдесят лет, поднимается злоба и ненависть!.. Что же молодежь, как же им не быть революционерами?!

П о м о щ н и к. Это не все. Отложил вам номер «Руси», последний. Двадцать казней в Херсоне.

Л е в Н и к о л а е в и ч (разворачивает газету, просматривает). Вот оно!.. Да, хорошо устроили: один подписывает, другой читает, палач вешает… Я теперь пишу статью, и кажется это слабым лепетом в сравнении с тем, что делается… (Прикладывает к глазам платок.) Включите фонограф…

Помощник быстро приготавливает и включает фонограф.

(Хрипло.) Нет, это невозможно! Нельзя так жить!.. Нельзя так жить!.. Нельзя и нельзя. Каждый день столько смертных приговоров, столько казней: нынче пять, завтра семь, нынче двадцать мужиков повешено, двадцать смертей… А в Думе одни разговоры, и всем кажется, что так оно и должно быть… (Отошел от фонографа, помощнику.) Признаюсь, мне раньше были противны эти легкомысленные революционеры, устраивающие убийства, но теперь я вижу, что они святые в сравнении с теми… (Тяжело опускается на стул, замолкает.) П о м о щ н и к (осторожно). Вы устали, Лев Николаевич?

Л е в Н и к о л а е в и ч. Устал. Весь вышел… Понимаете, Николя… Намедни посылка пришла, а в ней веревка и приписочка: «Неча ждать, чтоб тебя повесили, сам можешь исполнить над собой…» И так часто после отлучения. И друзья требуют изменить мою жизнь, в согласие с учением привести… Революционеры тоже недовольны — любви держусь. То письмо хотя бы, что за обедом читали. Кольцо получается, не разорвешь… Но дома, дома что-о!.. Соня, Чертков, дети… Я им теперь не нужен. Одни ссоры нужны. Они разрывают меня на части… Иногда серьезно думаю: уйти ото всех!.. Вы уж не говорите никому, что я вам сказал… (Помолчал, посмотрел в окно.) Сегодня погода как раз такая, в какую я,