Появляется Ф и л и п п.
С о ф ь я А н д р е е в н а (Филиппу). Почему на ночь ничего не запер?
Ф и л и п п (униженно). Затемнение мозга, ваша светлость. Виноват. Всегда запирал.
С о ф ь я А н д р е е в н а. «Всегда»! А теперь почему? (Набирает голос.) Отъелся тут! Только и умеешь с блюд таскать!.. Повторится, выпишу Митю от Татьяны Львовны, предупреждаю!
Ф и л и п п. Смилостесь!..
С о ф ь я А н д р е е в н а. Иди! Некогда с тобой!..
Филипп уходит.
(Возвращается к гостям, продолжая разговор о Черткове.) Я приняла его в дом как друга. Помните, его высыслали из нашей губернии? Я выступила через печать, защищала. И теперь — пожалуйста!.. Попросил иностранные телеграммы, поздравления Льву Николаевичу к юбилею. Для перевода, мол. Верну, говорил, через три месяца. Два года держит! Нужно же слово иметь!
М л а д ш а я д о ч ь. Как надоела эта комедия…
С о ф ь я А н д р е е в н а. Тайно составляются документы, какие-то конспираторы бродят по дому… Ненавижу все, что тайно. Зачем я буду делать тайком, если уверена, что права? Что тайно, то гадко!
Появляется Л е в Н и к о л а е в и ч, садится за стол. Входит л а к е й с подносом и привычно направляется к Софье Андреевне. Та приподнимает салфетку, проверяет, что принесли, и кивком дает согласие. Лакей подходит к Льву Николаевичу и ставит перед ним скромную пищу. Лев Николаевич подмигивает лакею. Софья Андреевна берет вязание.
П ом о щ н и к (писателю). Сыграем в шахматы?
П и с а т е л ь (бросил выжидающий взгляд на Льва Николаевича). Пожалуй…
Оба идут к шахматному столику, расставляют фигуры.
Л е в Н и к о л а е в и ч (старшему сыну, лукаво). Знаешь, Сережа, разницу между печкой и щенком?..
С т а р ш и й с ы н. Мне бы ваши заботы, господин учитель!.. Так у Антона Павловича?..
Л е в Н и к о л а е в и ч. Не знаешь, значит!
С т а р ш и й с ы н. Не знаю.
Л е в Н и к о л а е в и ч (с удовольствием). Когда в доме есть лишняя печка, ее не топят. А когда есть лишний щенок, его топят. (Тихо засмеялся.)
Музыкант садится за рояль, делает несколько пассажей из Гайдна.
Люблю у Гайдна жизнерадостность… А то теперешний какой-нибудь напьется, испортит себе желудок, а потом говорит, что жизнь — зло!
Музыкант играет фальс Штрауса.
(Насторожился. Недоуменно-одобрительно.) Гм! Гм! (Решительно снял с груди салфетку, вытер бороду и усы. Жене.) Ну-ка, Соня вспомним старину!
С о ф ь я А н д р е е в н а (поднимается). Пожалуйста!
Лев Николаевич подхватил жену под руку и встал лицом к публике. Звучит музыка. Положил руку на талию дамы, выпрямился, выпятил грудь, выставил вперед левую ногу и замер, выжидая такта. И… закружился! Изящно и легко. Кружится долго, плавно, красиво. Потом усадил даму и галантно раскланялся. Все аплодируют.
С о ф ь я А н д р е е в н а (переводит дыхание). А Чертков говорит, я убийством его занимаюсь… А он без него как хорош!
П и с а т е л ь (себе и помощнику). Сколько удали! Что за чудесная старость!
Лев Николаевич быстро отдышался, вернулся к столу.
М л а д ш и й с ы н. Сюда бы сейчас кинематографщиков от Дранкова. Рыдали бы от счастье— такое заснять!
П и с а т е л ь (Льву Николаевичу). Я видел фильму про ваши проводы на Курском вокзале. Впечатлительно…
Л е в Н и к о л а е в и ч. Это какое-то новое искусство… А я как провинциал, даже телефона немножко боюсь. Мне все еще это кажется удивительным. Вот аэроплан я, наверное, не увижу. А дети летать на них будут. Но лучше бы они косили и пахали.
К н я з ь. Прогресс, прогресс… (Подходит к играющим в шахматы.) П о м о щ н и к (князю). С победителем?
К н я з ь. Увольте! Давно доску подарил сыну.
П о м о щ н и к (писателю). Партии Сергея Семеновича печатались даже в руководстве Бильгера.
К н я з ь (смотрит на доску, помощнику). Вы, милейший, сию минуту коня потеряете!..
П и с а т е л ь. Сергей Семенович!
К н я з ь. Извините. Инога так сыграть хочется… В былые времена не находил я игрока сильнее себя.
П о м о щ н и к. А Петров?
К н я з ь. Ну, Петров… Ему иногда проигрывал. Раздражал он меня — сделает ход и начинает ахать, что не так сыграл…
Л е в Н и к о л а е в и ч. Вот с Таниным мужем мы равно играем. Только он играет спокойно, а я, по молодости лет, все увлекаюсь!.. А вы знаете, князь, что такое молодость?
К н я з ь (значительно). Я знаю!..
Л е в Н и к о л а е в и ч. Скажите пятнадцатилетней девушке: «Знаете ли вы, что завтра можете умереть?» «Вздор какой!» — ответит она. Вот это — молодость!..
Помощник то и дело после реплик Толстого достает блокнот и пишел в него.
П и с а т е л ь (помощнику). Вы так проиграете…
Младший сын уходит. Уходят младшая дочь и Софья Андреевна.
(Льву Николаевичу.) Вот я часто выступаю публично…
Л е в Н и к о л а е в и ч. Зачем? Напоказ, что ли?.. П и с а т е л ь. Молодежь пристает!..
Л е в Н и к о л а е в и ч. Ах, молодежь, молодежь! Хороша она, когда не думает, что она «молодежь». Что она что-то особенное. В деревнях бывают такие девки, которые вечно носятся со своей девственностью. Выставляют напоказ. «Я девственница, девственница!» Грош цена такой девственности. У девушки она хороша, когда не думает о ней. И даже не знает… Так и с молодежью. Нет, кто бы ни просил, а выставлять себя напоказ не надо…
Лакей накрывает к чаю. Гости и хозяева свободнее располагаются по сцене.
П и с а т е л ь (помощнику, который успел сделать запись и сложил книжечку). Мат, молодой человек!
П о м о щ н и к. Спасибо!
К н я з ь. Не хотел бы оказаться в Париже. Это наводнение ужасно. Жертвы были.
С т а р ш и й с ы н. Тут определенно связь с кометой.
П и с а т е л ь. Кто знает, возможно. Этакое предупреждение перед встречей…
М у з ы к а н т. Ничего не будет.
Л е в Н и к о л а е в и ч. Баить не подобает…
П о м о щ н и к. Да, Лев Николаевич! Есть большое письмо из Индии. От Ганди. Отложил на вечер.
Л е в Н и к о л а не в и ч. Это поразительно интересно. И важно. (Всем.) Совестно говорить, но я иногда радусб авторитету Толстого. Благодаря ему у меня отношения, как радиусы,
