Легенды всегда врут

стоял ваш напарник, и, соскобочившись, зажимает крылом раненный бок.

– Прямо! Быстрее! – командуете вы ковру, занося молот. В свой бросок вы вкладываете всю накопившуюся ярость, все свое презрение к замшелым легендам затерянного плато, весь свой страх за судьбу Коннери. И бросок получается великолепным, словно дух самого Артамелейна помогает вам.

Молот ударяет в голову Каратаны сбоку, сокрушая череп, выбивая зубы, ломая кости, превращая белоснежные ледяные кристаллы в крошево. Дракон разом обмякает, будто из него выдернули стержень, и падает со своего насеста, скрываясь за скалой. Если он не сдох, вы согласны целый год носить платье.

Подлетев ближе, вы обнаруживаете тело напарника. Спрыгнув с ковра, поднимаете его. Коннери без сознания и очень плох (падение со скалы обошлось ему в 15 ЖИЗНЕЙ).

Если он все еще жив, вы оттаскиваете его тело к месту, где оставили раненного Браннибора, раздумывая, что же делать дальше. 680

Если нет, то 661

648

Если ваша специализация – воин, то идите на 667

Если же нет, то камень вам не сдвинуть ни на дюйм и шар ударит в свою цель 661

649

… на спину дракона обрушивается с неба плотный ком из мышц, звериной ярости и каленого железа.

– Война и орки, – с изумлением понимаете вы, – это не Коннери!

Каратана еле заметно вздрагивает – врезавшийся в него объект весит куда больше человека. До вас доносится знакомый громогласный речитатив:

– Время застыло и стало магмой,

Конунг горного клана маленькой мухой проносится над спиной дракона, присев на своем ковре- самолете и широко расставив ноги.

– Патокой, медом и кашей манной,

Хрясь – жуткая секира Браннибора врубается в бок Каратаны. Ковер послушно зависает в воздухе, и конунг горного клана снова и снова впивается своим топором в панцирь ледяной твари.

– Чем-то таким безусловно странным,

Дракон, только что собиравшийся извергнуть на вас свой фирменный ледяной армагеддон, словно поперхнулся.

– Вязко-текучим, пустым на вкус.

Треугольная голова дракона разворачивается, чтобы посмотреть, что за блоха ужалила его прямо в воздухе. Пользуясь моментом, вы быстро отбегаете на безопасное расстояние.

– Время расселось в удобном кресле,

Браннибор ухватился рукой за алмазно-сияющий гребень Каратаны и рубит, рубит словно дровосек, в одно и то же место, сопровождая каждый удар новой строфой:

– Время не знает 'когда' и 'если'.

Так как все эти 'когда' и 'если'

Пахнут не лучше, чем старый скунс.

Каратана протяжно ревет, и начинает метаться из стороны в сторону. Из развороченного бока белого ящера хлещет синий ихор. Браннибор не отпускает его, прижимаясь к холодной чешуе, как к любимой женщине, и просовывает руку в рану, будто что-то ищет. Даже с земли видно, как сильно жжет его невыразимый холод, исходящий от ледяной твари. Каратана слепо хлещет хвостом, выписывает в воздухе невообразимые фигуры и сальто, пытаясь сбросить нахала. Но присосавшийся как пиявка конунг не отпускает его до тех пор, пока не извлекает что-то из брюха дракона. Выражение ликования на лице великана сменяется гримасой боли, когда хвост Каратаны гибким бревном ударяет в его спину.

Браннибор нелепо взмахивает руками и падает со своего ковра. Его находка вылетает из рук и, тускло блеснув сталью в ночном свете, улетает в другую сторону. Вы успеваете рассмотреть, что это. Это молот! 656

650

– Да какого гоблина! – взрываетесь вы. – Не ты ли мне рассказывал, как великий и ужасный Артамелейн сразил ледяного дракона?

– Я рассказывал тебе легенду, – горько смеется Коннери. – Всего лишь легенду. И как обычно, правды в ней было столько же, сколько и вымысла. Ты же сам видел, дракон действительно потерял в том бою глаз. Скорее всего, был повержен в вулкан, но не погиб.

Вы обводите взглядом деревянные подмостки, и вдруг все понимаете:

– Получается, что жрецы великанов знают об этом? Знают и веками хранят эту тайну от своего народа? И храм со всеми его ловушками и западнями возведен лишь для того, чтобы максимально затруднить сюда доступ любопытным бродягам?

– Думаю, ты прав, но лишь частично, – говорит Коннери. – Недаром их слепят. Идеальные стражи для тюрьмы с таким опасным узником не должны знать, что они охраняют. В курсе, скорее всего, лишь мелкая кучка старейшин, верховный жрец, может быть и военный вождь-конунг.

Коннери молчит, вперившись взглядом в злополучную расселину, скрывающую монстра, какого земля не видела уже многие сотни лет. Лицо ведьмака из Таннендока покрыто сажей и похоже на посмертную маску.

– А знаешь что? – безучастно говорит Коннери. – Ведь это мы его освободили. Отсутствие глаза было для него серьезной травмой, раз он до сих пор не покинул свою тюрьму. Мы же принесли ему его око, можно сказать, на блюдечке.

А может – может он сам манипулировал Шаром. Вел свою игру, рассчитанную на тысячи лет, выполнял желания жадных кретинов, сеял хаос – и с каждым разом постепенно приближал свой глаз к себе. Каждое святилище, где находился Шар, было разрушено или разграблено. Судя по преданиям, Каратана – это стихийная тварь, ее мощь двигала ледники, ее колдовские силы чудовищны по нашим скромным меркам. Мы пробудили реликт другой эпохи, столь древнее зло, что даже не в силах постичь его природу.

Он замолкает, словно в голову ему пришла какая-то новая мысль:

– Но если так… если Каратана все это время жонглировал судьбами смертных и причинно- следственными связями – выходит, он нас вел как какой-то кукловод? Подстраивал козни, чтобы Шар перемещали из одного хранилища в другое, провоцировал войны, нашептывал интриги…

Коннери задумчиво наклоняет голову и шепотом говорит, словно самому себе:

– Привел Маэрриэнн на костер.

– Напарник, ты бредишь. Твою подругу сожгли инквизиторы с подачи Ордена.

Глаза Коннери пылают адским огнем:

– Может быть да, а может и нет. Но согласись, не случись этого – и два ведьмака не отправились бы в безумный поход на край земли. Никто не прошел бы сквозь храмовые лабиринты, не осквернил хранилище, не открыл бы проклятый сундук. А он ждал, просто ждал, положив голову как раз туда, куда скоро с помощью глупых людишек прикатится проклятый шар. Он все просчитал, вывел нужную формулу и