наверняка. Придется поселиться пока в отеле, но прежде мы заедем перекусить. Что скажешь?
– Согласен, у меня на нервной почве что-то аппетит разыгрался.
Автомобиль остановился у ресторана с вывеской «Свиная ножка». Через проёмы окон на тротуар лился приглушенный свет, грубый облицовочный камень напоминал кладку средневековых замков. Рядом с массивной дверью, укрепленной полосами железа, висел на цепи медный гонг с колотушкой. Вобер ударил в него, через мгновение дверь открылась, и на пороге возник одноглазый вышибала.
– Привет, Густав! – сказал Клод по-русски. – Этот юноша со мной.
– Доброй ночьи, месье Вобер. Проходъите.
Артем переступил порог и огляделся. Напротив дверей висит огромное зеркало в позолоченной раме, составленной из множества рук. Стены закрывают потемневшие от времени дубовые панели, декорированные щитами, перекрещенными алебардами и головами различных животных, порой и вовсе фантастических. На мозаичном полу стоят резные стулья и круглые столы под клетчатыми скатертями, расцветкой напоминающие шотландский килт. Прикрепленные цепями к потолочным балкам висят кованые люстры в форме колес. В большом камине исходят жаром толстые поленья, языки пламени лижут дверцу из огнеупорного стекла, тщась вырваться на свободу. С небольшой эстрады льются звуки лиричной баллады.
Из-за стойки вышел подтянутый мужчина и, расставив руки, пошел к Воберу.
– Клод, дорогой, давненько тебя не было!
– Здравствуй, Анри! Ты же знаешь, какой я занятой человек. Познакомься, это Артем Любимов, талантливый русский художник. Артем, перед тобой хозяин этого замечательного заведения Анри Булон.
– Рад встрече, юноша!
Рукопожатие нового знакомого оказалось довольно крепким, но тот вовремя ослабил хватку и сказал заговорщицким тоном:
– Если уж Клод привёл вас сюда, то вы не только талантливый художник, уж поверьте мне.
Он провел их к свободному столу. Зачарованный убранством ресторана, Артем не сразу обратил внимание на посетителей.
Двое бородатых мужчин через проход с энтузиазмом поглощали фирменное блюдо заведения – свиные ножки с гарниром из картофеля и зелени. Рядом стояли прислоненные к стене топоры. Одежда бородачей состояла из шкур, перетянутых кожаными ремнями, засаленных штанов и теплых плащей с красивыми пряжками. Один из мужчин опорожнил внушительную кружку и подмигнул Артему. Тот поспешил отвести взгляд.
В соседней кабинке сидел молодой человек в стильном костюме. В ухе мигал огонек клипсы «блютуза», пальцы порхали над клавиатурой ноутбука. В перерывах между работой юноша ел, разговаривал по телефону и просматривал газету, мечтая, видимо, о славе Цезаря. Артем покачал головой и обернулся на смех.
В дальнем конце зала компания подростков в блестящих одеждах веселила подружек. Один бросал через стол жареную фасоль, а другой старался поймать её ртом. Остальные хором считали удачные попытки, промахи сопровождались безудержным хохотом. На компанию стали оглядываться. Градус веселья понизил Густав – под его тяжелым взглядом подростки собрали обронённые бобы, в это время девушки с завидным мастерством строили вышибале глазки. Посоветовав употреблять, а не кидать еду, Густав вернулся к двери.
– Ну, как тебе тут? – спросил Вобер, с интересом наблюдая за реакцией Артема.
– Впечатляет. Здесь что, рядом театр?
– А, вот ты о чем. Нет, эти люди в повседневной одежде, просто они из разных мест… разных отражений.
– Откуда?
– Хм, может сначала поедим?
Анри как раз принес две порции фирменного блюда и запотевший кувшин. От свиных ножек шел такой одуряющий аромат, что Артем немедленно согласился с Вобером. В кувшине оказалось легкое вино со вкусом земляники. Пока они ели, бородачи закончили трапезу и, расплатившись с хозяином, вышли из ресторана. Артем поперхнулся – на миг в проеме показался лес, сквозь зеленые листочки просвечивало солнце… Густав закрыл дверь. Артем вытер салфеткой рот и буркнул:
– Я сыт.
Двухэтажный особняк прятался от любопытных глаз за высоким забором. Ворота состояли из железных прутов, которые сплетались по краям в лилии, а в центре складывались вензелем «CV». Тускло поблескивала начищенная ручка в виде оскаленной морды дракона. На заборе отсутствовали таблички, предупреждающие о злых собаках, высоком напряжении и прочих сдерживающих факторах, но дом ни разу не грабили за всю его почти трехсотлетнюю историю. Авеню Рей вообще редко попадало в сводки жандармерии, здесь жили серьезные и состоятельные люди. Место считалось престижным, рядом располагался парк Монсури с озером, вдоль дороги росли каштаны. Шум и суета большого города оставались в центре Парижа, на авеню же текла спокойная и размеренная жизнь. Два грохочущих мотоцикла совсем не вписывались в эту идиллию.
Оставив байки в тени деревьев, мужчины подошли к воротам. Один достал бинокль с множеством кнопок. Второй подергал калитку ворот.
– Заперто…
– А ты думал, он для тебя её открытой оставит? – хмыкнул Рене, плавно поводя биноклем. – В доме никого. В саду бродят три пса. Здоровые.
– Собак не люблю, – признался Жак.
– Ха, они тебя тоже! Помнишь, как ты ротвейлера хотел покормить? Жалко, что он тебе всю руку не отхватил, знал бы тогда, как в меня стрелять!
– Я же случайно!
– Ага, а я теперь два дня ничего жрать не смогу, пока кишки не срастутся. Дьявол, да где этот Вобер шляется?! Машины тоже нет…
– Чего будем делать?
– Снимать штаны и бегать. Ждать будем, вот чего!
Они отступили к мотоциклам. В доме напротив зажегся свет. Жак достал пачку «Галуаз», меж ветвей каштана заструился дымок. Рене покосился на приятеля и буркнул:
– Никотин тебя убьет.
Жак ухмыльнулся избитой шутке, огонек сигареты вспыхнул ярче. Когда последний столбик пепла упал в траву, в начале улицы показались фары, а свет в доме напротив погас. Рене достал из мотоциклетного кофра короткоствольный автомат – больше рисковать он не хотел. Фары медленно приближались. Вскоре стали видны синие полосы на боках автомобиля. Патрульный «Пежо» остановился неподалеку от дерева, под которым спрятались бандиты. Пронзив ночную мглу, вспыхнул прожектор. В ослепительном свете Рене почувствовал себя голым, пальцы стиснули оружие. Жак потянулся к наплечной кобуре.
– Поднимите руки и выйдите к машине! – приказал усиленный громкоговорителем голос.
– Ага, щас! – крикнул Рене и спустил курок.
Пули защелкали по металлу, посыпались стекла. Прожектор лопнул с громким хлопком. Прячась за дверцами автомобиля, карабинеры открыли ответный огонь. Жак выругался – левая рука повисла плетью. Укрывшись за деревом, Рене огрызался одиночными выстрелами.
– Смываемся! – крикнул он. – Сейчас еще набегут!
Жак кивнул. Пустив в сторону патрульных длинную очередь, Рене завел мотоцикл. Из-под колес полетели клочья дерна. Бандиты рванули вдоль забора и, выскочив на дорогу, прибавили газу. Хлопнули дверцы, взвыла сирена. Рации жандармерии заголосили о помощи.
Рев двигателей вспорол тишину ночного Монсури и вспугнул спящих голубей. Рене сообразил, что на
