Витторио почти белая. Хотя некоторые и утверждали, что поседел он уже давно, но просто носил постоянно фуражку, легенда распространилась и люди, вполне справедливо, впрочем, стали видеть в капитане своего спасителя. А потом единогласно избрали руководителем колонии.
Тамаре представлялось, как объятый пламенем корабль рушится с небес, плюхается в воду, взрывая гигантские волны, вылетает на берег и, наконец, замирает в клубах пара. Как выбивают, чуть было не сгоревшие заживо люди, оплавившийся вспомогательный люк, — вон он люк, уже его видно – выходят, озираясь, на почву неведомой планеты. И среди них её родители.
Впрочем, они вышли только через несколько земных дней, а дети ещё позже. Врачи, которых на судне оказалось пять человек, — четыре члена экипажа и один турист – оказывали помощь пострадавшим, а так или иначе пострадали все. А пятнадцать человек погибло, семь членов экипажа, рабочие места которых находились в корме и восемь пассажиров, среди них и Тамарин дедушка. Вот, кстати и старое кладбище, тут они лежат. С самого края дедушкина могила, на плоском камне выбит крест, под ним надпись 'Фролов Владимир Иванович' и даты жизни. Цифры совершенно не понятно, что значат, но это и не важно.
'Вот тебе, дедушка, подарок от внучки, которую ты никогда не видел', — подумала Тамара. Положила на плиту букетик местных и земных цветов и, постояв с минуту, как это делали мать и бабушка, направилась к запретному люку 'Кларка'.
Над девушкой навис покрытый узорами побежалости корпус поверженного, но не сдавшегося судна. Его окружал вал земли, вздыбленной при аварийной посадке. Он давно уже зарос травой, цветы с Земли и местные покрывали его, как могильный холмик, но гораздо более высокий.
'Могила корабля' — подумала Тамара. Но это было не совсем верно: корабль ещё не умер, в нём была энергия, можно было даже включить свет и тогда загорались редкие, оставленные добытчиками осветительные панели. Колонисты хотели сначала демонтировать все, но потом выяснилось, что на Надежде почти никогда не бывает полной темноты. Тёмные Ночи наступают редко и надобности в электрическом освещении почти не бывает. Электричество нужно только для школьного компа, изредка включавшихся медицинских приборов, да и заседания совета традиционно происходят при свете панелей, снятых с Кларка.
Но внутрь корабля ей идти пока рано. Не терпится посмотреть, что там намародёрил Питер. Тамара отправилась вдоль вала к искорёженным остаткам кормы. Где-то тут должно быть засохшее дерево с дуплом. Вот кажется и оно. Питер наверно спутал, оно вовсе не засохшее, вон и листья, просто болело, а теперь после дождей снова в рост пошло. Спугнув несколько мелких леталок, которые собирали со ствола насекомых, — на Надежде летучих насекомых не было, как это они на Земле летают? — юная охотница ловко подскочила. Затем, ухватилась за ветку, подтянулась и увидела заткнутое пучком высохшей травы дупло. Расшвыряв траву, Тамара засунула руку в тайник, нащупала приличных размеров свёрток из лоскута теплоизоляционной ткани и, прижав его к груди, спрыгнула на землю.
Что тут у нас Питер насобирал? В свёртке оказались, во-первых, — Ура! — три заготовки для ножей, две мелковатые, а одна как раз Тамаре по руке. А из двух других можно сделать детские ножики для близнецов. Несколько совершенно непонятных предметов, затем плоская бутылка с коричневой жидкостью и надписью 'Brandy' и цилиндрик, похожий на мамину зажигалку, только зелёный, а не голубой. Через мутные стенки было видно, что в нём плещется какая-то прозрачная жидкость. Наверно это как раз полная зажигалка.
Тамара повертела её в руках, нажала на клапан, зажигалка щёлкнула, зашипела, но больше ничего не случилось. Домашний её двойник не шипел. Девушка нажала ещё раз, щелчок, и на торце зажигалки возник почти невидимый при солнечном свете огонёк. Вот, оказывается, как! Внутри это, наверно эфир от эфирных орешков и колоть их не нужно. Нажал, и сразу огонь! Молодцы предки!
Отпустив клапан, исследовательница погасила огонёк и сунула зажигалку в сумку. Эти две чёрные, продолговатые штуковины, наверно радио. Она видела похожие в фильме: сюда нажимали, а потом говорили. И слышно было далеко, но только в такую же штуку. Тамара понажимала большую кнопку, но без толку, ничего не произошло. Отложив радиостанцию, она занялась бутылкой.
Интересно бы попробовать, что пили предки, вкуснота наверно неописуемая! Но Питер обидится, поэтому подождём, когда он приедет. Во многих фильмах, которые иногда показывали по компу, какие-то люди стреляли из длинных палок – 'ружей', во! — друг в друга и в разных зверей. Так эти люди на привалах постоянно пили этот 'Brandy'.
А ещё они ездили на животных, только других, и звери их не боялись, а позволяли на себя садиться. Тоже домашние наверно. Вот таких не хищников, лошадей, кажется, держать можно: сел и поехал куда нужно. Не то, что рыбок в бутылке!
Как вообще можно стрелять в других людей? Хотя если только они очень плохие? На уроках истории колонии им рассказывали, что когда они обосновались на Надежде, какие-то люди из экипажа и пассажиров хотели 'захватить власть' и заставить всех на себя работать, потому, что они были сильные и наглые. Но капитан Витторио застрелил двоих главных из пистолета, а других побили палками колонисты. Те попросили прощения, и больше никто не бунтовал.
А пистолет теперь хранился у отца потому, что капитан уже старый, а отец его заместитель. Тамара случайно увидела, где он прячет это оружие и однажды, когда никого не было дома, достала его и разглядела поближе. Тяжёлая железная штука, но как он убивает, непонятно. И в фильмах тоже не понятно. Его направляют на человека, нажимают на крючок. Ба-бах! И человек падает мёртвый.
Но в колонии с тех пор людей не убивали, и пистолет был просто 'символом власти', как говорил отец. Конечно, всегда хватало споров и склок, кому какую работу делать, кому, сколько и чего получать в лавке. Но на это был совет, а мелочи решал капитан или его заместитель. Наверно отца выберут капитаном, когда старик Витторио умрёт.
И дети часто дрались, не без этого. Катрин, полная и симпатичная девчонка, одногодка Тамары, жутко завидовала охотнице, но и побаивалась её, поэтому в лицо ничего не говорила, а зато подзуживала подружек и обзывала её за глаза 'пацаном с…'. Фу, даже повторить неудобно! А ещё она подговорила своего 'жениха' Роберта побить Тамару. Катрин вообще без зазрения совести помыкала этим крупным, но глуповатым парнем.
Однажды тот подстерёг Тамару, когда она возвращалась с охоты, и напал сзади. Девушка вовремя услышала шум за спиной, наклонившись, ушла от захвата за шею, — спасибо тебе, бабуля! — быстро развернулась на одной ноге, а другой несильно ударила в мягкий живот опешившего от такой неожиданности парня. Вообще-то нога удачно шла немного ниже, но Тамара пожалела рохлю. Нападающий взвыл, ухватился за живот и скорчился от боли. Девушка обошла его сзади и тычком ладони в спину послала незадачливого противника в дорожную грязь.
Сначала он стонал, а потом ругался то по-английски, то по-французски, не очень понятно, но красиво. А потом, когда боль утихла, стал приводить одежду в порядок. Тамара в это время уже сидела на удачно случившемся рядом с полем брани пеньке и задумчиво чистила тряпочкой свой и без того чистый 'детский' ножик. Когда ругательства со стороны поверженного прекратились, она спросила:
— Катрин?
— Да. А я штаны испачкал…. мать заругается.
Штаны из грубого полотна, когда-то серые, действительно годились теперь только для чучела, если бы в чучелах была потребность.
— Может быть, мне их тебе постирать? Снимай! — Тамара потянулась к парню, как будто и правда, готова была снять с него штаны.
— Не надо… — засмущался тот и отодвинулся.
— А зачем она? Завидует?
— Ну! Она говорит, это потому, что у тебя отец заместитель капитана, вот он и приказал совету…
— Разве отец за меня охотится?
— Ну-у, нет, конечно! Но, всё равно…
— Понятно. И не стыдно тебе, Робби, держаться за юбку этой неумехи? У неё же всё из рук падает!
— Ну, она красивая…
— Ага! И она тебе 'пообещала'? Да не стесняйся, она сама хвалилась перед девками, что ты для неё
