пуговицами трясся и подпрыгивал, едва не задевая матицу лысым темечком. — Так хоть бы комендант, гнида, принял. С людями поговорил. Так нет! Заперся в форте за солдатскими спинами! А нам убытки терпи. Ат, — он шваркнул об пол помятой шляпой.
Жигимонт, закасывая рукава, вознесся над столом. Бородища его торчала гневной лопатой.
— Куда теперь? — спросил Рошаль.
Налитые кровью глаза князя обратились к нему. Через долгую минуту узнали.
— Дон Бог за нас. С капитанами поговорю — и в форт.
Канцлер тяжело вздохнул.
Перед ними расступились. Замахали вслед. Жигимонт вскочил на конь так легко, словно только что не всадил в себя полведра пива. Качнулся крест-накрест значок. Простучали подковы по песку и сорной траве.
— И не пущу! И сдохну, а не пущу! Пусть сдохну…
— Я князь!!..
Бледное, плоское, как блин, лицо расплющилось изнутри по решетчатому окошку. Запрыгали круглые, опушенные белесыми ресницами глаза:
— Кня-азь…
Немедленно взвился разноязыкий, как при столпотворении, гомон, накрыл приливной волной. Рошаль взялся за сердце.
— Все одно не открою. Хоть убейте.
— Сожгу.
Варкяец пялился исподлобья, казалось, присутствие загорится от одной выставленной бороды — и походню не придется подносить.
— Ты кто? — спросил Рошаль заоконного парня, поднятой рукой приказывая заткнуться всем у себя за плечами. Ворчащие капитаны и шкиперы примолкли.
— П-писарь.
— А комендант где?
— В форте.
— А помощник его?
— Тоже.
— Так что же, тебя одного отдуваться заставили?
— Не открою! Бумаги у меня.
— Родному князю перечишь, хам?! — зарычал Варкяец. — Выну, как крысюка из норы, да вверх ногами вздерну. Вражина!
— Парень исполняет свой долг.
— А я — свой, — отрезал князь.
Канцлер Консаты пожал плечами. Поглядел, как мечутся над короной форта огоньки. Даже если двинуть суда, как предлагали самые отважные и безрассудные, впритирку к крутому берегу, в месте, слепом для перекрестного огня, боновую сеть не прорвешь.
— Комендант нужен.
Князь хэкнул. Лапищей деликатно постучал в стекло:
— Эй, бобер?! Снесешь письмо начальнику?
В доме молчали.
— Ломай!!
Загремели цепи и запоры. Трясущийся парень показался на крыльце.
— Не… не надо ломать.
Жигимонт дал знак загородить его от разъяренных судовладельцев и капитанов — и весьма ко времени.
— Погодите! — выкрикнул. — Тихо!!
Раздул крупные губы:
— Вот что, писать мне недосуг. Так что сам с тобой пойду. Ты в ворота постучи да скажи, что письмо принес. Скумекал?
Луна ушла за стены и зубчатые крыши Стекольни. Извилистая дорога была темна. Внизу, почти заглушая другие звуки, ворочалось и билось о берег море. Вздымало кружевную пену. Робкий стук в ворота форта сперва никто не услышал.
— Кого там… леший принес?..
— Письмо… к-коменданту…
— До утра подождать не мог? Давай, что ли… — клацнула заслонка глазка. Ладонь в грубой латной перчатке загородила свет. Парень отклонился:
— Личное.
— Тьху. Нечто я коменданта из перин достану…
— Я сам. Впусти.
Стражник какое-то время оглядывал писаря при свете фонаря, узнал, ничего предосудительного в его облике не заметил и залязгал засовами и замками. Калитка зловеще скрипнула, приоткрываясь. Рыжий Жигимонт, ворвавшись, просто снес дебелого стражника с ног. Кулаком припечатал по загудевшему шлему.
— Ур-роды!.. Валдис налево, Круминьш направо, вниз к брашпилям.
Еще в Эйле, тыча сосиской-пальцем в нарисованный план, объяснил рыжий Варкяец своим десятникам, и без того неплохо знавшим форт, расположение казематов и орудий, кому что следует делать. Они и делали. Сам же князь, подхватив за шкирку оплывшего стража и поддав ему для бодрости под зад коленом, погрохотал по узкой лестнице наверх — мимо двери в караульню, где резались в кости сменщики, сложив в козлы мушкеты и протазаны. Их даже вязать не стали, просто заперли дверь снаружи.
Перед апартаментами коменданта сцена у ворот повторилась.
— Чтоб ты сдох, — изрек комендант, светя в замочную скважину.
Жигимонт поддернул стражника, которым заслонялся. Прогундел:
— Личное. От…
— Сами знаете кого, — шепотом подсказал Рошаль. Стражник шлемом долбанулся об оковку двери.
— Сами…
— Давай, урод…
Сквозь зазор между косяком и дверью протянулась рука. Варкяец, отпихнув свой «щит», как репку из грядки, выдернул коменданта в коридор. Отменить блокаду порта тот согласился быстро. Потому как принципал в Настанге, а свой князь рядом — и не в лучшем настроении.
Глава 23.
1492 год, июнь. Остров Рушиц —
1989 год, июнь. Гомель
Увлекая за собой песок и мелкие камешки, Болард соскользнул на заду с обрыва, отлепился от удачно подставленного корня и поломился через лозняк и шиповник, которыми порос песчаный берег. Не разуваясь, шагнул в воду, смыл копоть с ладоней и лица. Тут же заныли от соли мелкие ожоги и царапины. Зато гадкий запах окалины пропал из ноздрей, и дон утешился, что море и сосны никуда не делись. Еще поплескал водичкой себе в лицо, полюбовался, как бледная луна взбирается по небосклону. Глубоко и радостно вздохнул.
Последние трое суток дались барону нелегко. Он и представить не мог, что способен набить мозоли на языке, объясняясь с кузнецами и капитанами, бранясь, уламывая, улещивая, наставляя, уговаривая и
