улыбок. — Пропустите-ка, я сяду рядом с Майком.
— Здесь нет свободного места, Салли, — внезапно нахмурившись, ответил Майк. — Если хочешь, сядь вон там — Боб принесет тебе стул. — Он кивнул в сторону самого дальнего от себя края стола.
— Там слишком темно. Мне там будет неудобно! — закапризничала Салли, которая предпочла бы сидеть бок о бок со звездой клуба, и еще, чтобы при этом на нее направили софит, дабы каждый мог любоваться ее неземной красой и привилегированным положением.
— Тогда извини. Ничем не могу тебе помочь, — пожал плечами Майк и переключил свое внимание на Кэрол: — Как тебе кофе? Заказать еще?
Кэрол кивнула, с вызовом глядя в глаза наглой Макхолланд. «Место рядом с Майком уже занято», красноречиво говорил ее взгляд.
— Салли, садись рядом со мной, — позвал какой-то парнишка, смотревший на яркую Салли с открытым от восхищения ртом.
— Здесь слишком душно, — отрезала разочарованная амазонка. — Лучше я пойду, покурю. — И она направилась к выходу в коридор.
Кэрол ликовала. Она так боялась, что Майк выберет Салли, что теперь у нее от радости едва не закружилась голова. Впрочем, от радости ли? Она почувствовала легкую дурноту, сделала еще один глоток напитка, но кофе не помог. Салли была права — из-за обилия посетителей в зале действительно стало довольно душно.
Только бы никто не заметил. Не хватало еще показать, что она готова упасть в обморок в переполненном зале, как кисейная барышня. Кэрол боялась, что над ней станут потешаться, как над маленькой девочкой. Она еще не успела привыкнуть к тому, что Майк не таков.
— Ты побледнела. Тебе нехорошо? — спросил он на ухо Кэрол.
В его глазах читалось сочувствие и тревога.
Она молча кивнула.
— Пойдем. — Майк встал и повел ее к выходу, по пути перехватив официанта и попросив его включить вентилятор. — Подышишь свежим воздухом, и все пройдет.
Они свернули в узенький коридорчик, прошли мимо кухни, на которой две невозмутимые посудомойки перемывали гору тарелок, и вышли во внутренний двор клуба. Оказывается, пока шел концерт, на улице стемнело и зажглось ночное освещение. Майк повел Кэрол по дорожке в глубь двора, в сторону от хозяйственных пристроек.
В теплом, но свежем вечернем воздухе ей сразу стало легче. Музыка приглушенно доносилась из клуба, но по сравнению с атмосферой зала, где приходилось почти кричать, чтобы слышать друг друга, здесь стояла тишина, нарушаемая лишь цокотом ее каблучков.
Через несколько шагов они вышли на небольшую площадку, где стоял маленький фонтанчик, окруженный кустами акации. У фонтана притулилась скамеечка, освещенная неярким светом фонаря. Они расположились рядышком на этой скамейке.
— Как красиво… — Кэрол залюбовалась струйками фонтана, в которых резвились оранжевые электрические блики. — А ты здесь знаешь каждый дюйм? Наверное, ты давно ходишь в этот клуб?
Майк кивнул.
— С детства, — сказал он. — Я даже помогал красить бортик этого фонтана, когда его только-только установили. Это уголок отдыха для персонала, Дак устроил его, когда ему надоело, что посудомойки курят в форточку на кухне. Дак был школьным приятелем моего отца и обещал ему присматривать за мной. Вот он и присматривает.
— Дак? А кто это? — Кэрол припомнила, что уже слышала сегодня это имя.
— Тимоти Дакпул, владелец клуба.
— А… А почему за тобой надо присматривать? В смысле, почему твой отец просил об этом кого-то другого? — осторожно спросила Кэрол, боясь задеть Майка. Вдруг в его жизни была какая-то трагическая история…
— Да нет, и отец, и мать живы и здоровы, — покачал головой Майк, верно истолковав ее невысказанное предположение. — Папа — летчик, мама — стюардесса на международных линиях. Они так редко бывают дома, что я иногда забываю, как они выглядят.
— Вот это да… Летчик и стюардесса… — мечтательно повторила Кэрол.
В детстве она мечтала стать стюардессой. Она несколько раз летала на самолетах с родителями: они брали ее с собой в отпуск во Флориду еще до рождения Пита и к тетушке Шерил в Канаду — за год до того, как появилась Бонни.
И воображение Кэрол просто потрясли небесные феи в красивой голубой форме. Быстрые, изящные, подтянутые, безупречные, с красивыми ухоженными волосами и холеными руками, они порхали по салону и улыбались, улыбались, что бы ни случилось. Даже когда малыш Питер испачкал шоколадом рукав блузки одной из них, девушка мило улыбнулась и прощебетала в ответ на извинения миссис Смит: «Ничего страшного. Забудьте об этом». Когда она снова подошла к ним, чтобы подать стаканчик сока, пятна на блузке уже не было. Как им это удается, до сих пор оставалось для Кэрол загадкой.
— Это, наверное, так здорово… — поделилась она своими размышлениями с Майком. — Постоянно бывать в разных странах, о которых многие люди только мечтают или даже не слыхали. И билет не надо покупать.
— Это здорово, когда едешь туда отдыхать, — возразил Майк. — А работа есть работа. Они иногда даже не успевают посмотреть город, в который прилетели. Только выспишься после перелета — уже снова надо лететь. Кстати, они чуть не развелись из-за этой работы.
— Как? Почему? — Кэрол удивленно воззрилась на Майкла. Она и представить себе не могла, что, например, ее родители могли бы расстаться.
— Когда я родился, они договорились о таком графике, чтобы быть дома по очереди. Пока мама в рейсе, отец сидел со мной, и наоборот. В результате они несколько лет друг друга почти не видели. Папа прилетает усталый, даже не успевает спросить: «Как дела», падает спать. А когда просыпается, мама уже где-нибудь в Токио или Бангкоке. Потом она возвращается, он вручает ей меня, перемазанного кашей, и летит в Гонолулу.
Майк положил ногу на ногу и задумчиво вперил взгляд в звездное небо.
— В результате такая жизнь надоела им обоим, — продолжил он. — Мама взбунтовалась первой. «Мне нужен муж, с которым у меня хоть изредка совпадали бы выходные, — объявила она. — Когда я веду Микки в «Макдоналдс», я просто не могу смотреть без слез на семьи, которые пришли туда все вместе — и с папой, и с мамой». «Мне тоже нужна жена, которая терпеливо дожидалась бы меня из рейса и никуда после этого не уходила, — вторил ей отец. — Я не могу видеть любимую женщину лишь на фотографии».
— Но ведь, в конце концов они помирились? — спросила Кэрол.
— Да. Они взяли отпуск, и мы втроем отправились на Канары — первый раз в жизни вся семья была в сборе, и никто никуда не улетал. А потом они наняли для меня няню и стали летать вместе. Кстати, няней выбрали сестру Дака. Она брала меня с собой и торчала здесь с утра до вечера. Так что в заведении Дака я стал завсегдатаем раньше, чем в школу пошел.
Он помолчал, предаваясь воспоминаниям. Кэрол тоже молчала, не желая мешать ходу его мыслей — она чувствовала, что, если немного подождать, Майк расскажет что-то еще. И оказалась права.
— Здесь я и выучился играть на гитаре, — снова заговорил Майк. — Мне было скучно, я бесцельно слонялся по клубу и всем мешал — путался под ногами у официантов, играл на кухне лимонами для коктейлей и один раз раскрутил колки на чьем-то контрабасе прямо перед выступлением. Тогда Дак сел передо мной на корточки и сказал: «Зачем ты это сделал? Тебе скучно? Это оттого, что у тебя нет цели. Чего ты хочешь от жизни, парень? Кем ты хочешь стать?» А я ответил первое, что мне пришло в голову: «Музыкантом». «О'кей, — ответил Дак. — Ты им станешь». И показал мне, как держать в руках гитару и как извлекать из нее простейшие звуки. Конечно, пальцы у меня в том возрасте были слабоваты. Но Дак сказал, что я обязательно должен каждый день играть гаммы. Он подарил мне свою старую гитару, я часами сидел у него в кабинете и играл упражнения, которые он мне задавал, — и ты знаешь, мне это нравилось! У меня появилась цель.
У меня теперь тоже появилась цель, подумала Кэрол. Сделать все, чтобы Майкл Стрейнджерс
