— Ну, я побегу, миссис Эшмор, мне еще тысячу дел надо переделать.
— Какие могут быть сейчас дела? — гневно спросил француз, было видно, что Сибил вызывает в нем раздражение. — У меня совершенно нет времени. Все должно было быть подготовлено до моего приезда. Разве юные леди не знают, что им надо делать?
— О, все давно готово, дорогой маэстро. — Миссис Эшмор поспешила успокоить высокого гостя. — Сибил — отличный организатор. Она у меня вроде специалиста по общественным связям. Без нее я как без рук.
Сибил была польщена похвалой и, счастливая, побежала по своим делам.
Модельер долго смотрел ей вслед.
— Ужасно, просто ужасно, — пробормотал он. — Лицо похоже на круг перезревшего камамбера, фигура как подушка, а ноги… — Он закатил глаза и беспомощно замахал руками. — Умоляю, не позволяйте ей приближаться ко мне. Какое жалкое зрелище! Я в отчаянии!
— Но она очень предана семье, она разводит бассет-хаундов, — вставила миссис Эшмор.
Кутюрье дернулся, как будто через него пропустили разряд тока, и вскричал в восторге:
— Бассет-хаунд! Вы попали в точку, madam! Ноги у нее как у бассет-хаунда… Но мое творчество не предназначено бассет-хаундам.
Моя персона больше не интересовала великого модельера, и я потихоньку направилась в другой конец комнаты, где заприметила Сибил и Эрика. Последний выглядел необычно оживленным, наслаждался шумом и суетой, обменивался шутками со знакомыми. Меня же он встретил злым взглядом.
— Я видел тебя с Лакруа. Ну и как ему твоя внешность? Он известен своим экзотическим вкусом.
— Можно принять меня, но с оговорками, — усмехнулась я.
— Могу поклясться, он похвалил черты твоего лица. Он всегда это говорит симпатичным девушкам и оскорбительно беспощаден к дурнушкам.
Я была рада, что Сибил не слышала уничижительной критики в свой адрес.
— Ой, он гений, — буквально задохнулась от восторга девушка. — Как бы мне хотелось выступить в одном из его платьев. К сожалению, это совершенно невозможно.
Повисла тягостная пауза. Неожиданно Эрик мягко попросил Сибил:
— Отведи Эстер наверх и покажи все хозяйство. Ей еще надо привести себя в порядок.
Между тем в холле уже устанавливали стулья. Сибил объяснила мне, что модели по очереди в соответствии со сменой исторических эпох будут спускаться вниз по лестнице в холл. Зрители увидят великих женщин, живших в разных странах и в разное время: от Тюдоров до начала двадцатого века.
Сибил отвела меня в огромную комнату с двуспальной кроватью и шкафами, в которых хранились бесценные шедевры кутюрье.
— Вы уже можете надеть платье, — предложила мне девушка. — Это поможет вам войти в образ. Когда появятся модели, здесь будет столпотворение.
Она достала платье и разложила его на кровати.
— Красивая ткань, — тихо молвила она, поглаживая пальцами складки. — Какая вы счастливая — можете выступить в этом наряде!
Сибил сказала это без тени зависти, так искренне, что я покраснела от стыда. Я пренебрежительно относилась к этой девушке, поддавшись мнению нелюбящих ее людей. А она была удивительно кротким, простодушным и добрым созданием. Это Вэнс превратил ее во всеобщее посмешище.
Пока я одевалась, Сибил подготовила для меня парик. Это было великолепное сооружение начала девятнадцатого века с лентами, вышитыми бриллиантами.
Помогая мне, Сибил болтала без умолку, разговор постоянно вращался вокруг Вэнса. Она вызывала у меня жалость своей страстной безответной любовью. Внезапно я прислушалась к журчанию ее голоса:
— Люди такие бессердечные, вечно возводят напраслину. Вот и семью Эшмор это коснулось, особенно Вэнса. Несчастный случай на охоте дал повод для бесконечных пересудов. Правду никто не хочет знать — лучше злословить. Я была свидетелем, но мои показания никого не интересуют.
— Ты хочешь сказать, что была с ними, когда это произошло?
— Нет, не совсем. — Сибил помедлила, опустив глаза. — В тот день я выгуливала собак в роще. Я случайно узнала, что Вэнс собирается на охоту. Собак нужно часто выгуливать… — Она запнулась, виновато моргая глазами. Сибил пыталась сама себя убедить в том, что роща — идеальное место не только для охоты, но и для выгула собак. — Вдруг я услышала выстрел и крик. Естественно, я помчалась на помощь и вскоре наткнулась на Эрика. Он лежал поперек ствола поваленного дерева, заросшего мхом и кустарником. Видимо, он споткнулся и упал. Ружье якобы выстрелило, Эрик был тяжело ранен. Ему было так плохо, что он и не думал в тот момент скрывать правду: ружье выстрелило случайно во время падения. Я долго искала Вэнса, он был в другом конце рощи. Мы вместе притащили Эрика домой, и он сразу начал выдумывать новые версии случившегося. Я имею в виду его намеки на то, что Вэнс якобы выстрелил в него в упор. — Помолчав, Сибил добавила: — Знаете, Эстер, вам это покажется странным, но Эрик и я во многом очень похожи.
— Ты говоришь глупости, — оживилась я. Новость, которую я только что услышала, потрясла меня и наполнила сердце тихой надеждой. — И в чем же сходство? Вы абсолютно разные. Ты всю себя отдаешь без остатка, а Эрик прячется в скорлупе и живет сплетнями.
Совиные глаза Сибил через толстые стекла очков вдруг глянули на меня мудрым, все понимающим взглядом.
— Мы оба, каждый в своем роде, инвалиды. Травма Эрика разрушила все его планы, надежды. Как мужчина он оказался лишен всех радостей полноценной жизни с победами и достижениями. Я обездолена и не могу получить то, что делает женщину счастливой. Вы думаете, я не знаю, что сказал этот ужасный Лакруа после моего ухода. О, не надо расстраиваться, Эстер. Не все люди жестоки, но я по глазам вижу, что они думают: «Бедняжка Сибил, она никогда не найдет себе мужа с таким лицом и такой фигурой». Самое печальное, что именно об этом я страстно мечтаю: семья, дети, защищенность. Я чувствую себя обкраденной, лишенной того, ради чего стоит жить: — Она тяжело вздохнула. — Конечно, Вэнс для меня недосягаем. Он из кожи вон лезет, одаривая меня своей добротой и вниманием. Но это тоже причиняет мне боль.
— Сибил, так нельзя, — размышляла я вслух. — Твоя одержимость Вэнсом не дает тебе увидеть привязанность Эрика.
— Что вы имеете в виду? — поразилась девушка.
— Твоя жизнь проходит в напрасных мечтаниях. А ты могла бы стать хорошей женой не Вэнсу, а Эрику, и, возможно, со временем он избавился бы от хандры и злобы.
— С чего вы взяли, что я ему не безразлична? — покраснев, спросила она.
— Со стороны виднее, — улыбнулась я. — Если бы ты видела, как он смотрит на тебя! Тут нельзя ошибиться. А потом, ты разве не заметила, что он становится мягче и старается быть более сдержанным на язык, когда ты рядом.
— Может быть, но он никогда ничего не говорил… — начала она.
— А ты понимаешь, что мужчине-инвалиду трудно решиться на серьезные отношения без встречной инициативы?
Сибил погрузилась в размышления, на ее щеках проступил слабый румянец.
— Не трать жизнь на бесполезные сожаления. У тебя столько сил, энергии, талантов. Став женой Эрика, ты обретешь смысл жизни. Да, я знаю, твои чувства к нему будут иными, не похожими на твою любовь к Вэнсу. Но я точно знаю: ты дорога Эрику и со временем сама полюбишь его.
— Вы говорите как старая мудрая женщина, — с трудом улыбнулась Сибил. — Мне так хочется вам верить. Как хорошо, что вы поговорили со мной, многое для меня прояснилось. Я поняла, что часто вела себя как глупая школьница. И любовь моя к Вэнсу какая-то незрелая. Я не была бы с ним счастлива: он для меня вечная загадка. Можно сказать, я его боготворю. — Она вздохнула. — Когда облекаешь мысли в слова, многое звучит как глупость. Хорошо, что мы все обсудили. — Она стыдливо взглянула на меня. — Если честно, вы единственная, с кем я смогла быть откровенной. Любой другой человек выслушал бы меня, сочувственно кивая, а потом хихикал бы у меня за спиной. Ну вот, опять я становлюсь угрюмой и подозрительной, — засмеялась она.
