— Боюсь, мы только ими и можем быть, мэм, — объяснила Грейс. — Видите ли, я не благородного происхождения. Мой отец — приходский священник из Черхилла.
— Совсем неподходяще, — грубовато бросила вдова. — Но в самом деле, Алан, друзья?
— Меня это вполне устраивает, — усмехаясь, сказал Станден и, прежде чем герцогиня смогла что- нибудь на это ответить, стал подталкивать Грейс и Хью к дверям.
— Пожалуй, нужно показать вам ваши комнаты, чтобы вы смогли переодеться к обеду, — сказал он, опережая собиравшуюся что-то возразить Грейс.
С бесконечно дружелюбной улыбкой он продолжал:
— А через полчаса я зайду за вами и провожу в столовую.
У порога он передал гостей в руки молчаливого лакея, который провел их по коридору в сторону лестницы, ведущей в южное крыло.
Прежде чем они отошли достаточно далеко, он услышал голос Грейс:
— Но как вы нас найдете?
— А вы бросайте по пути хлебные крошки, — крикнул Станден и, услышав ее веселый смех, закрыл дверь.
— Вот тебе и на — друзья, — разочарованно сказала герцогиня, похлопывая ладонью по подушке. Когда внук сел подле бабушки, она стала его журить:
— Сколько же можно развлекать меня своим и друзьями, Алан? Я хочу правнуков.
— Ты их и получишь, бабушка. Как только мне удастся разрушить предубеждения мисс Пенуорт, что замужество — вещь для нее неподходящая.
Покачав головой, герцогиня возразила:
— Это
— Ну, она вообще-то действительно говорила, что ее родителям не понравится то, как мы познакомились, — признался он. — Но они скорее готовы настоять на браке, нежели запретить его.
— Разве это то, чего ты хочешь? Чтобы твою невесту принудили к замужеству?
— Нет, конечно. Как ты могла такое подумать? — защищался герцог. — Просто она не знает, куда ветер дует, а это работает на меня.
— Как это?
— Несмотря на серьезность того, чем она занимается, романтизм чувствуется во всем, что бы она ни делала, — пояснил он, вспоминая очаровательную сказку, рассказанную ею за чаепитием. — Пока мы остаемся друзьями, в моем обществе она будет чувствовать себя свободно.
— До тех пор, пока ты не откроешь ей свои чувства, — захихикала Элен, — и тогда она взбрыкнет, как испуганная лань. — Она ударила сложенным веером по его руке. — Глупый мальчишка. Ты должен застать ее врасплох, не дать ей привыкнуть к вашей
— Но я хочу, чтобы она верила мне, — возразил Станден, — а не боялась меня.
Одарив внука взглядом, в котором читалось бесконечное презрение к его излишней сдержанности, герцогиня поднялась с дивана и, опираясь на трость с серебряным набалдашником — точно такую же длинную, какие носят лакеи в Лондоне, — бросила:
— Ну, тогда храни молчание, Алан, а она примет предложение от кого-нибудь другого еще раньше, чем ты успеешь преклонить колено. И всю оставшуюся жизнь ты будешь любить чужую жену.
10
Алан уставился на свою бабушку, не смея поверить, что она пророчит ему участь жертвы старого семейного проклятия, висевшего над старшими сыновьями в каждом поколении. Все они, начиная с первого наследника герцога Станденского, за исключением деда Алана, потеряли свою истинную любовь. Да и дед Алана мог бы потерять свою Элен, не возьми она дело в собственные руки, отправившись вместе с ним в Шотландию.
Однако проклятие выбрало себе жертвой их старшего сына. После того, как невеста дяди Родерика предпочла ему всего-навсего маркиза и вышла за него замуж, дядя Родерик, так потом и не женившийся, сделал Алана своим наследником. Теперь единственной надеждой рода Станденов оставался Алан. Если он окончит жизнь холостяком, линия оборвется.
— Что вы за люди такие, Фолкнеры? — наседала герцогиня. — Сражаетесь бесстрашно, но в любви готовы выбросить белый флаг еще до первого залпа.
— Едва ли можно обвинить нас в трусости.
— Никто и не говорит о трусости, — огрызнулась герцогиня, стукнув тростью по паркету. — Вы слишком осторожны. Не понять мне этого. Вы же все пользовались популярностью у женщин. Даже Кемдрик, — и она вздохнула, вспомнив своего мужа. — Он был без ума от общества прекрасного пола, но ко мне относился так, словно я хрупкая фарфоровая чашка, вот-вот готовая разбиться.
Плотно сжав свои сухие губы, она внушительным тоном потребовала:
— Не делай такую же ошибку в отношении своей мисс Пенуорт. Она только выглядит хрупкой, но сделана из материала покрепче, чем большинство других леди. И я слышала ее смех в коридоре, до того, как вы вошли. Восхитительно.
— Так она все-таки понравилась тебе?
— Алан, ну какая разница, понравилась она мне или нет? Вопрос в том, нравится ли она тебе?
У него в голове пронеслись образы Грейс Пенуорт: как она выглядывает из окна экипажа после столкновения; как кружится в непроизвольном танце, спасаясь от пчелы; прислоняет голову к его плечу, убегает от него, танцует с ним, ласкает потерявшегося племянника. Как ему хотелось бы, чтобы она приласкалась к нему…
Очнувшись, герцог перевел взгляд на свою престарелую родственницу и, двинувшись к двери, признался:
— Я без ума от нее, бабуля.
— Ну, так делай что-нибудь, — приказным тоном отозвалась бабушка, — иначе и ты окажешься жертвой проклятия, как предыдущие семь поколений Фолкнеров.
— Ты не учитываешь двух вещей, бабушка.
— Каких это? — спросила герцогиня. По ее голосу можно было судить, что переубедить ее будет не так-то просто.
— У меня нет права наследования титула и я вовсе не зеленый юнец, у которого нет никакого личного опыта и знаний о мире.
Она снова ударила тростью об пол.
— Ни то, ни другое не имеет значения. Ты — наша единственная надежда.
— Но я не собираюсь устраивать ее похищение, бабушка. Ты должна довериться моей интуиции. Иначе ее предубеждение против нашего класса еще более усилится.
— Что за предубеждение? — спросила раздосадованная герцогиня.
— Что все мы эгоистичные, заносчивые снобы, у которых ни на грош нет совести. Боюсь, что первая и вторая наши встречи подтвердили ее худшие ожидания.
Внимательно посмотрев на внука, герцогиня спросила:
— Давно вы друг друга знаете?
— Меньше месяца, — ответил Станден, сам удивляясь, что за такое короткое время простая девушка из деревни смогла перевернуть вверх дном его мир.
Сказав себе, что это, должно быть, безумие, он тут же подумал, что, раз так, то в Бедламе едва ли найдется человек счастливее его…
Небольшие позолоченные часы на столе пробили восемь.
— Ради Бога, прости, бабушка, — воскликнул Станден, выведенный из задумчивости, — мне нужно провести Грейс по нашему лабиринту, а не то я снова потеряю очки в этой игре.
Не став дожидаться, когда бабушка покинет комнату, он направился к выходу и поспешил в южное
