Найт достаточно взбодрился, чтобы обследовать лицо осторожными пальцами.
– Куда едем?
– Угадай.
И Холт направился к Башням.
Коко пронзительно вскрикнула при виде Найта, прижав обе руки к щекам, когда пострадавший проковылял в семейную кухню, одной рукой повиснув на плече Холта для поддержки.
– О, мой дорогой! О, бедняжка! Что произошло? Несчастный случай?
– Угу, кое с чем столкнулся.
Натаниэль тяжело осел на стул.
– Коко, отдам вам все, что имею, плюс свою бессмертную душу за пакет со льдом.
– Боже мой!
Отодвинув Холта в сторону, тетушка обхватила ладонями разбитое лицо Найта. В дополнение к синякам и ссадинам под одним глазом зиял рваный порез, второй глаз налился кровью и совсем заплыл. Не потребовалось много времени, чтобы понять – Фери столкнулся не кое с чем, а с чьими-то кулаками.
– Не волнуйся, сердце мое, мы о тебе позаботимся. Холт, иди в мою комнату и найди в домашней аптечке пузырек с болеутоляющим, оставшимся после той ужасной пломбировки канала.
– Благослови вас Господь, – поблагодарил Натаниэль.
И прикрыл веки, слушая суматоху на кухне. Мгновение спустя зашипел и дернулся, когда влажная ткань коснулась пореза под глазом.
– Тише, тише, дорогой, – ворковала Коко. – Знаю, тебе больно, но надо как следует прочистить, чтобы не попала инфекция. Придется промыть перекисью, так что наберись терпения.
Найт хотел улыбнуться, но обнаружил, что это невозможно с треснутой губой.
– Коко, я вас люблю.
– Я тоже тебя люблю, красавчик.
– Давайте тайно сбежим. Сегодня вечером.
Ответом послужил нежный поцелуй в лоб.
– Не стоило устраивать драку, Натаниэль. Кулаками ничего не решишь.
– Знаю.
Запыхавшаяся от бега Меган влетела на кухню.
– Холт сказал… О Боже.
Подлетела к Натаниэлю и так сильно схватила за травмированную руку, что ему пришлось прикусить щеку, чтобы не взвыть. На лице засыхала кровь и расцветали синяки.
– Очень больно? Надо в больницу.
– Бывало и хуже.
– Холт сказал, что на тебя напали двое громил.
– Двое? – замерла Коко. – На тебя напали два бандита?
Вся мягкость исчезла из сочувствующих глаз, взгляд засверкал синей сталью.
– Какие мерзавцы! Кто-то должен научить их сражаться честно.
Несмотря на боль, Найт хмыкнул:
– Спасибо, любимая, но я уже кое-что предпринял в этом направлении.
– Надеюсь, ты треснул негодяев головами друг о друга.
Раздраженно выдохнув, Коко снова занялась обработкой ран.
– Меган, дорогая, грелку со льдом приложи под глаз. Он уже раздувается.
Мег повиновалась, разрываясь на части от созерцания повреждений на лице и того факта, что Найт даже не смотрел на нее.
– Вот.
Меган удерживала ледяной пузырь, в то время как Коко промывала ободранные суставы.
– Я сам подержу. Спасибо, – забрал Найт спасительное средство, надеясь холодом заморозить боль.
– Там, на второй полке в левом буфете, есть антисептик, – сообщила Коко.
Мег, чувствуя, как наворачиваются слезы, повернулась, чтобы достать лекарство.
Дверь снова открылась, на сей раз впуская целую толпу. Первоначальное смущение Натаниэля превратилось в вынужденную общительность, поскольку Калхоуны засыпали его вопросами и громко выражали негодование. Предлагались и отвергались планы мести, пока пациент терпеливо сносил укусы йода.
– Дайте мальчику глотнуть свежего воздуха! – скомандовала Коллин, двигаясь между возмущенными родственниками, словно королева через придворных, и зорко вгляделась в Натаниэля. – Полагаю, в драке ты силен, не так ли?
– Да, мэм.
Старуха проницательно прищурилась.
– Дюмонт, – пробормотала она так тихо, что расслышал только Найт.
– Угадали с первого раза.
Коллин поглядела на Коко.
– Здесь ты в надежных руках. Надо кое-кому позвонить, – и язвительно усмехнулась.
Выплывая из помещения, постукивая тростью, рассвирепевшая гранд-дама решила, что пора задействовать нужные связи и через них порадовать Бакстера Дюмонта известием о том, что он сунул шею в собственноручно завязанную петлю, и еще один неверный шаг оборвет блестящую политическую карьеру самым неожиданным и неприятным образом.
Никто не смеет трогать семейство Коллин Калхоун.
Натаниэль наблюдал за уходом старухи, затем взял пилюлю, протянутую Коко, и проглотил. Движение послало волну боли, пронзившую бок.
– Давай-ка снимем рубашку.
Пытаясь говорить бодро, Коко, сердито ворча, разрезала футболку кухонными ножницами и замерла, обнажив избитое тело.
– Ах.
Слезы закипели в тетушкиных глазах.
– О, малыш.
– Перестаньте кудахтать над парнем, – вошел Голландец, держа пузырек с настойкой из ведьмина ореха и бутылку виски.
Один взгляд на приятеля заставил Нилса так сильно сжать зубы, что те заныли, но голос остался небрежным.
– Он давно не малыш. Глотни-ка, капитан.
– Найт только что принял лекарство, – заступилась Коко.
– Глотни, – повторил Голландец.
Натаниэль вздрогнул, когда виски ужалило губу. Но спиртное поможет утихомирить боль от других ран.
– Спасибо.
– Глянь-ка, – фыркнул Голландец и намочил ткань настойкой. – Позволил им отделать себя, словно городской пижон, который смахивает пылинки вместо того, чтобы вмазать кулаком.
– Их было двое, – проворчал Натаниэль.
– Вот как?
Голландец легонько промокнул кровь.
– Настолько потерял форму, что не в состоянии управиться с парочкой олухов?
– Я надрал им задницы.
Натаниэль осторожно провел языком по зубам. Очень больно, но хорошо хоть не выбили.
– Уже лучше, – повернулся Нилс, вспыхнув от гордости. – Грабители?
Найт стрельнул в Меган пристальным взглядом.
– Нет.
– Ребра повреждены.
