совсем переменилась.
Господин Леви глубоко вздохнул и, помолчав, произнес:
— Я очень рад за него… ему так не хватало этого.
Только бы он устоял…
— Бог поможет ему, я уверен в этом, — твердо сказал Тип. — Значит я не ошибся, думая, что вы были хорошими друзьями. Вчера вечером он с таким волнением молился о тебе!..
Встрепенувшись от услышанного, господин Леви пристально посмотрел на Типа.
— Господин Брей молился обо мне?
— Да.
— Но почему ему пришла такая мысль — молиться обо мне?
— Я попросил в собрании… молиться о тебе… Я так хочу, чтобы ты стал христианином! Я всегда молюсь о тебе! Когда же я попросил других поддержать меня, то господин Брей первый помолился. Тебя ведь это не сердит? Там все просят молиться о тех, кого любят…
— Нет, конечно, нет! Наоборот, мне кажется, что я более, чем кто- либо, нуждаюсь в молитве… Скоро обо мне нельзя уже будет молиться…
Тип ничего не ответил.
— Так и ты за меня молишься? — снова спросил отец.
— Да. Я молюсь о тебе каждый день. Мне очень хочется, чтобы ты познал Господа.
Больной долго молчал и наконец вымолвил:
— Я очень рад, что ты стал христианином! Мой отец был хорошим человеком и сделал все, что мог, чтобы воспитать меня, но из меня ничего доброго не вышло. Я попусту потратил свою жизнь и ничему полезному не научил своих детей… А ты, несмотря на это, стал честным… Значит, когда вырастешь, будешь надежной опорой матери. А за меня не стоит молиться, поздно. Я слишком далеко зашел, чтобы возвратиться на прежний путь…
— Папа, ты сильно ошибаешься! — воскликнул Тип. — Бог никогда не говорит, что нам поздно каяться! Напротив, Он призывает всех погибших и уставших от греха. Он может из злого сердца сделать доброе. Я долго молился о Марии, и все безуспешно. Тогда господин Гольбрук сказал мне, что, может быть, я молюсь, а сам не надеюсь быть услышанным. Это была правда! Я стал молиться иначе, от всего сердца, и Бог мне ответил! Вот поэтому я уверен, что Он услышит мою молитву и о тебе. Я прошу Его сделать тебя христианином, и буду просить, пока Он не ответит мне.
На лице господина Леви отразилось страдание, а в уголках глаз блеснула еле заметная слезинка и скатилась по исхудалым щекам.
— Мне кажется, что я близок к смерти, — прошептал он, — я все отдал бы, чтобы быть готовым к этому, но теперь поздно… Всю жизнь я знал об истинном пути, но не следовал по нему… Теперь же должен пожинать то, что когда- то сеял.
— Папа, в Библии нет ничего подобного! — суверенностью убеждал Тип. — В прошлое воскресенье господин Гольбрук говорил нам, что человек всегда может обратиться к Богу. Господь не смотрит на возраст. Он прощает и молодых, и старых. Иисус любит всех!
— Я другого мнения, — возразил больной. — По- моему, нечестно всю жизнь презирать и не слушаться Бога, а ухватиться за Христа только из- за страха перед смертью. Это ведь не нравится Богу!
Тип не знал, как правильно ответить. Рассуждения отца казались ему неверными, но он не находил слов, чтобы убедить его. Грустный и озабоченный, он ушел в школу.
Возле почты Тип неожиданно встретил господина Гольбрука. Именно он- то и нужен был ему.
— Господин Гольбрук, у меня есть к вам один очень важный вопрос! — обратился он сразу же, не теряя времени.
Добрый пастор всегда был рад помочь каждому и потому пригласил Типа идти вместе.
— Скажите мне, что вы сказали бы человеку, который противился Богу всю жизнь, а перед смертью утверждает, что теперь нечестно отдаться Ему в последний час?
— Я сказал бы, что если он обкрадывал Бога всю жизнь, то это еще не причина украсть у Него последний год своей жизни. Если он не прав был сорок лет, то к чему продолжать быть неправым еще один год? Чем скорее он смирится, тем будет лучше. Тип с облегчением вздохнул.
— Как я сам об этом не подумал? Я чувствовал, что его рассуждения неверны, но не знал, что ответить… Господин Гольбрук пристально посмотрел на Типа.
— Как ты думаешь, примет ли меня твой отец сегодня?
— Думаю, что да, — не колеблясь, ответил Тип. — Если бы вы объяснили ему то, что сейчас сказали мне! Я был бы очень рад…
Тип пошел дальше. Обернувшись, он увидел, что пастор направился к их дому, и в его сердце снова затеплилась надежда на спасение отца: он молился о нем, говорил о Христе, теперь господин Гольбрук побеседует с ним… Остается одно; с упованием ожидать его покаяния…
Глава 19
Том Минтурн, стоя на высоком табурете, прикреплял красивую гирлянду вокруг большой доски, висящей на стене. В класс вошел господин Бернс.
— К экзамену все готово! — объявил Том, соскакивая с табуретки.
— Обстановка вполне соответствует этому, — добавил учитель. — Надеюсь, то же самое можно сказать и о ваших знаниях.
Полюбовавшись на работу Тома и мимоходом сказав ученикам несколько ободрительных слов, он, между прочим, спросил Типа:
— Ну что, Эдуард, не страшно тебе?
— Нет! — улыбнулся Тип.
И в самом деле, он был полон нетерпения и веселого ожидания.
Учебный год закончился, и начинались экзамены. Многие ученики усердно занимались этой зимой, но ни один из них не работал так много, как Тип. Он первый раз в жизни ожидал этот день с удовольствием. До сих пор, будучи на счету невежды и лентяя, Тип, обыкновенно, совсем не появлялся на экзаменах. Если же и приходил, то проваливался самым блестящим образом и принимал свою неудачу совершенно беззаботно. Теперь же все было по- другому: Тип принадлежал к лучшему отделению школы и смотрел немного снисходительно на противоположный лагерь, во главе которого стоял Боб Тернер.
Для Типа этот день был вовсе немаловажен. Хотя он и не догнал еще своих сверстников, которые должны были экзаменоваться только завтра, Тип все же сознавал, что его успехи настолько велики, что не останутся незамеченными.
Сегодня мать, чтобы доказать свое участие и внимание, собственноручно причесала Типа и пришила к его куртке чистый воротник.
Да и как можно было не заметить перемену, происшедшую в нем? Теперь никто не сомневался, что Тип стал прилежным, хорошим учеником.
Раздался звонок, и ребята заняли свои места. В стороне поместились преподаватели, пришедшие послушать экзамен. За столом сидели экзаменующие во главе с господином Гольбруком. Отделение, в котором учился Тип, первым было вызвано для чтения. Лицо Типа сияло, глаза блестели — он умел читать правильно, бегло. Много труда и терпения стоило ему выучиться этому, все же Тип достиг того, что ни один ученик в его классе не читал так хорошо, как он.
По окончании экзамена совет экзаменующих решил, кто из учеников может перейти в, так называемый, класс истории. Сердце Типа усиленно забилось, когда господин Гольбрук приготовился читать
