имена этих счастливчиков. Их оказалось только двое: Томас Джонс и Эдуард Леви.
— Молодец, Тип! — воскликнул Том Минтурн, подходя к нему во время перерыва. — Как я рад, что ты переходишь в класс истории! Это трудный предмет, но зато такой интересный!
А Тип весело смеялся и, слушая поздравления одноклассников, изредка бросал самодовольные взгляды в сторону Боба и его товарищей.
'Какое счастье, — думал Тип, — не слышать больше своего имени вместе с именем Боба!'
Диктовка была также триумфом для Типа — он написал без единой ошибки. Оставался только экзамен по арифметике, и испытание будет окончено. Тип чувствовал, как волнение все больше и больше охватывает его. Отделение, к которому он принадлежал, по этому предмету прошло за зиму деление и перешло к дробям. Тип уверенно ответил правило — недаром же он настойчиво занимался! Но вот его вызвали к доске. Он должен был решить задачу на деление, До двенадцати часов оставалось десять минут. 'Еще немного, — думал Тип, — и мое имя появится на почетной доске, рядом с именами тех, кто без ошибок сдал экзамены!' Рука его дрожала, мысли в голове начали путаться. Вот сейчас он кончит! Но что же это?.. Ответ неверен! Где же ошибка? Неужели начинать все сначала? Тип чувствовал, с каким напряжением все смотрели на него… В углу раздался сдержанный смех. Что же делать, что делать? В эту минуту он услышал спокойный голос учителя:
— Успокойся, Эдуард! Пересмотри последнее вычитание. В тридцать одном сколько раз по девять?
Фред Гольбрук сидел совсем близко от доски. Взволнованный и растерянный Тип слышал, как он прошептал: 'семь' и, не раздумывая, с лихорадочной поспешностью ответил:
— Семь раз!
Раздался общий смех. Сконфуженный, в полном отчаянии, Тип уронил мел на пол и со злобой повернулся к одноклассникам. Часы пробили двенадцать… Все было кончено — Тип не попал на почетную доску.
Экзамен закончился. Ребята расходились и лишь некоторые из них окружили Типа.
— Эх, Тип! — сказал ему Том. — Ну подумал бы минуту! Ты, наверное, справился бы с этой задачей.
— Конечно справился, если бы не этот негодяй Фред! — дрожа от гнева, сказал Тип.
— Что- что? — вмешался Вилли. — Как же он тебе помешал?
Стоя рядом с ними, Фред холодно и гордо смотрел на выходящего из себя Типа.
— Что он сделал? Да подсказал неверный ответ, чтобы сбить меня с толку! Впрочем, Фред сам отлично об этом знает, спросите лучше у него!
И Тип, вне себя, выбежал вон.
Том Минтурн был поражен. Неужели Фред, его лучший друг и самый честный мальчик в классе, был способен на такую низость? Но если он не виновен, значит Тип сказал неправду?
— Фред, в чем дело? — наконец спросил Том.
— Если ты хочешь знать в чем дело, обратись к Типу, он, наверное, знал, что хотел этим сказать!
Выйдя из школы, Боб и его компания окружили Типа. Случай подразнить бывшего товарища был слишком хорош, и они не хотели пропустить его.
— Бедный мальчик, не знал сегодня урока! — заговорил Боб жалобным голосом. — Не плачь, я тебе конфетку дам!
— Держи язык за зубами! — с яростью ответил Тип.
— Как жаль! — насмехался Боб. — Малыш так много зубрил! Он так мило причесан и чисто оделся! Не плачь, ты испортишь хороший вид!..
Побледнев, Тип оглянулся. Голос его был неузнаваем.
— Боб! Если ты скажешь еще хоть одно слово, то я тебе покажу, что умеют мои кулаки! Лучше оставь меня в покое… — и Тип произнес ужасное бранное слово.
Неужели это Эдуард Леви сказал такое слово? Тот, который исповедовал и чтил имя Божие? Как только оно у него вырвалось? Сам не помня себя, Тип, закрыв лицо руками, со всех ног бросился прочь…
Многие ребята были свидетелями этой сцены: Фред, Том, Вилли и другие. Когда Тип исчез, Фред с презрением сказал:
— А еще и христианин называется! Вы говорили, что Тип изменился! Не раз я слышал от него красноречивые проповеди, и все- таки, хотя я и не умею проповедовать, никогда в жизни не говорил таких ругательств.
Какой это был ужасный день! На всю жизнь Тип запомнил его.
Прибежав к пруду, он бросился под старую иву, которая начинала уже покрываться почками и, пригнув голову к коленям, предался стыду и горю… Как он мог сказать такое слово? С того дня, когда Тип обратился к Богу, он всегда остерегался этого греха, всегда страшился поддаться старой привычке — сквернословию, и потому часто молился об этом. Последнее время Тип как- то ослабил свою бдительность и ему казалось, что этот грех больше не представляет для него никакой опасности. Сегодня утром Тип чувствовал себя таким сильным, что забыл попросить помощи Божьей. Боясь потерять хотя бы одну минуту, он готовился к экзаменам и не нашел времени попросить у Господа силы для предстоящего испытания. Поэтому неудивительно, что он так споткнулся. Что же теперь делать? Как он презирал и ненавидел себя! Простит ли Бог когда- нибудь его?
Да, Бог может простить. В глубине сердца Тип был уверен в этом.
Все же он чувствовал себя таким низким и скверным, что не смел даже просить прощения… В отчаянии он не вспомнил о том, что Бог послал Иисуса не для праведников, а для грешников.
Между тем время шло и Тип услышал звон колокола, возвещавший о начале урока. Однако он не обратил на него никакого внимания: ему было не до школы…
Тип открыл Библию, чтобы найти в ней помощь и свет. Первые, попавшиеся слова, были из 116 псалма: 'Хвалите Господа, все народы'. Нет, это было не для него. Он перелистнул несколько страниц и прочитал: 'Веселитесь о Господе и радуйтесь, праведные'. Нет, нет! Не о радости ему надо думать теперь, на сердце у него камень… Тип продолжал листать, жадно ища слова помощи. 'Господи! не в ярости Твоей обличай меня, и не во гневе Твоем наказывай меня', — вот что ему нужно! Эта молитва словно для него написана! Весь псалом соответствовал его внутреннему состоянию. Предпоследний стих: 'Услышал Господь моление мое; Господь примет молитву мою!' Тип перечитывал несколько раз и наконец с рыданием упал на колени.
— Дорогой Иисус, прости меня! Прости за те слова, что вырвались из уст моих сегодня! Я люблю Тебя и не хочу больше грешить, не хочу говорить плохие слова и бесчестить Тебя! Прости меня, Боже!..
Короткий весенний день кончился. Наступил вечер. Тип пришел домой, наколол дров, отнес работу матери в магазин, поужинал и поднялся в свою комнату. На душе у него было спокойно, но все же очень грустно. Несмотря на то, что был четверг, он не собирался идти на молитвенное собрание, хотя Мария и звала его.
— Не сегодня, — коротко сказал он ей. Типу было страшно очутиться перед господином Бернсом и пастором, которому Фред, конечно, уже все рассказал. Он еще раз перечитал псалом, который так помог ему и, намереваясь лечь спать, стал на колени помолиться. Но тут его ожидала новая трудность.
Вот уже несколько месяцев подряд, каждый вечер, Тип молился за Фреда и Боба. Сегодня же слова молитвы словно застряли в горле. Оба они — и Фред, и Боб причинили ему зло. Конечно, Тип не хотел им ничего плохого, он уже не хотел их поколотить, как это было утром. Однако же при мысли молиться о них, все его существо возмутилось. Тип поднялся, сел на ящик, служивший ему стулом, и задумался. Негодные, скверные мальчишки… Как молиться о них? Наконец ему пришла мысль прочитать только молитву 'Отче наш', а завтра, может быть, что- то переменится… Тип снова опустился на колени.
— Отче наш, Сущий на небесах! — начал он с благоговением, — да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим… — Тип остановился посреди этой фразы.
Он не простил ни Фреду, ни Бобу, как же кончить молитву? В смущении Тип снова поднялся, не зная, как ему молиться — продолжать было бы насмешкой. Долго сидел он на ящике, как наконец с облегчением
