пройти, потому что особая этика и ответственность перед клиентами, не позволяла им сообщать конфиденциальную информацию о постояльцах, даже если просьба подкреплялась заманчивыми купюрами. Потому он избрал самый простой и надежный способ из всех возможных, сразу положив перед портье паспорт:
— Добрый день, сэр, — вежливо сказал тот, наметанным глазом мгновенно определив статус посетителя, — желаете снять номер?
— Да.
— Извольте, из свободных у нас есть три прекрасных люкса и еще шесть двухкомнатных номеров.
— Мне это не так важно, я в Лондоне только на два дня. Главное, чтобы окна выходили не на большую улицу. Не люблю, знаете ли, постоянный шум машин, у меня очень чуткий слух.
— Понимаю, сэр, вы наверное музыкант?
— Да, я приехал специально на симфонический концерт и его главный дирижер настоятельно рекомендовал поселиться именно у вас.
— Вас не разочарует наш отель, мистер …,- торжественным голосом произнес портье и взял паспорт Холлистока, готовясь записать данные, — …мистер Суонсон.
— Спасибо, — Холлисток важно кивнул.
У него всегда имелось с собой несколько видов документов, которые могли пригодиться в подобных случаях, и обычно, после использования, он сразу уничтожал его, заменяя новым.
— Есть три хороших номера, полностью соответствующие вашим требованиям, мистер Суонсон, — продолжал портье, — на втором, шестом и десятом этажах.
— Давайте посередине.
— Хорошо, сэр. Ваш багаж…
— У меня всего одна сумка, я ее пока оставил в камере хранения, чтобы не мешала.
— Понятно, — портье кивнул, — ну тогда все, мистер Суонсон. Сейчас я позову коридорного, и он проводит вас. Хорошего вам отдыха.
— Спасибо, — Холлисток забрал паспорт и прошел к лифту.
Через три минуты он уже осматривал комнату, представляемую ему коридорным служащим шестого этажа. Но его это мало занимало сейчас, потому что проходя мимо соседнего номера он понял, что попал в точку. Именно оттуда шел мощный сигнал, означающий присутствие в нем тех, за кем он, собственно, и явился. А потому, дав коридорному пять фунтов, он поспешил закрыть за ним дверь и сразу вышел на балкон, чтобы посмотреть что делается на улице. Масси стоял немного в стороне и увидев Генриха, вопросительно посмотрел на него. Холлисток покачал головой, показывая, что пока еще ничего не произошло и одновременно указал на соседние окна. Масси кивнул, показывая, что все понял, и тоже перевел туда взгляд. Холлисток снова прошел в комнату и подойдя к стене, приложил к ней ухо. Там негромко работал телевизор и слышался мужской голос, что-то с недовольством высказывающий своему собеседнику, который, впрочем, молчал. Если бы была ночь, то Генрих с легкостью прошел бы туда через стену, но до ночи было еще очень долго, а ждать он не мог. Если раненному духу становилось все хуже, то вместе с ним страдало и тело, которое он в данный момент занимал, а этого допустить было нельзя. Потому он решил действовать быстро и нахраписто. Выйдя в пустой, как нельзя кстати, коридор, он несильно постучал в соседнюю дверь.
— Кто там? — раздался оттуда недовольный голос.
— Я. — Холлисток сказал это с таким нажимом, что перед ним раскрылись бы и ворота Форт Нокса.
Он услышал, как за дверью что-то упало, и женский голос отчетливо произнес:
— Вот и конец, я же говорил тебе, идиот!
— Открывай, — Холлисток говорил глухим шипящим голосом, от которого у любого отказали бы нервы.
Дважды повернулся замок и дверь перед ним приоткрылась. Войдя в комнату, Генрих быстро окинул ее взглядом. На этот раз ошибки не было и перед ним предстали именно те, ради кого он и почтил Лондон своим появлением. Мужчина стоял около раскрытой балконной двери и весь вид его выражал ужас. Женщина выглядела поспокойнее, но возможно, лишь потому, что плохо себя чувствовала, и полулежала на диване, положив руку на лоб. Холлисток медленно закурил небольшую сигару и с довольным видом опустился на стал, стоящий и входа.
— Ну, хорошие мои, — начал он, закинув ногу на ногу и любуясь произведенным эффектом, — давайте собираться. Путь вам предстоит далекий и непростой, так что можете попрощаться с землей и друг с другом. Там, куда вам предстоит попасть, дружественные связи мгновенно забываются. Если задумаете выкинуть какой-нибудь фортель, то за это только заработаете лишнее наказание лично от меня и ничего более.
— Я вам не дамся, — проговорил мужчина, все время качая головой и медленно отступая назад, — меня вам не взять!
Женщина же, похоже, смирилась, потому что смотрела на него даже с некоторым презрением.
— Ты идиот, Клаус, — сказала она, — один раз уже сдох, так сумей это сделать с честью хотя бы во второй раз. Все равно это должно было случиться, а днем позже или днем раньше, не имеет значения. Мы и так давно мертвы.
— Хорошие слова! — Холлисток кивнул, указав на нее сигарой.
Но мужчина словно и не слышал ничего. Он постепенно дошел до балкона и оглянувшись, увидел, что путь к отступлению теперь отрезан. Однако он продолжал мотать головой, беспрестанно повторяя короткое «нет», и в следующую секунду, когда никто этого от него не ожидал, он вдруг сделал короткое движение и бросился с балкона вниз. Шестой этаж старого здания, с его четырехметровыми потолками делал такое падение несомненно смертельным. Холлисток, впрочем, не сделал ни единого движения, пытаясь вскочить или воскликнуть что-то, что было бы, казалось, естественным в его положении. Вместо этого он спокойно затянулся сигарой и посмотрел на женщину, которая была, несомненно, в шоке от всего случившегося, но все же сохраняла некоторое самообладание. Холлистоку это даже понравилось. Он всегда любил сильных личностей и многое прощал им, потому что как никто другой знал, что только такие люди являются зачинателями всего и только они становятся пастухами бесчисленных человеческих стад. Этот человек, сидевший напротив, несомненно, являлся одним из них, вот только свои способности он направил не в ту сторону, что и сделало его изгоем в целых трех мирах. Между тем, поскольку обычного звука, возникающего при падении тела с большой высоты не последовало, Генрих снова покосился на женщину:
— Он у тебя действительно идиот!
— Да, — устало произнесла она, — к сожалению. Если бы не он, то хрен бы нас поймали тогда полицейские, и сидел бы я сейчас не здесь, а в каком-нибудь бунгало в Мексике, накачавшись текилой и с девчонками по бокам.
— Ну уж что есть то есть, — Холлисток развел руками и наконец встал, чтобы посмотреть что делается внизу.
Выйдя на балкон, он увидел Масси, стоявшего на улице и смотревшего прямо на него.
— Поймал? — крикнул Генрих. — Не зашибся он сильно?
Вместо ответа Масси вытянул руку с выставленным вверх большим пальцем. Одновременно Холлисток с удовлетворением отметил, что переулок был пуст и никто из случайных прохожих не заметил падения человека из окна и последующего жесткого обхождения с ним со стороны его спасителя. Оставалась вероятность, что кто-нибудь смотрел в этот момент из окна соседнего дома или самой гостиницы, но все было тихо, и Холлисток, кивнув Масси, вернулся в комнату. Он всегда прибегал к помощи Грина, делавшимся от крови невероятно ловким и сильным. Вот и теперь он с легкостью подхватил падающего и вырубив его ударом в солнечное сплетение, аккуратно положил в багажник. Поведение людей всегда было для Холлистока крайне предсказуемым, а многовековой опыт непосредственного общения с ними и вовсе не оставлял человеку ни единого шанса, если Генрих решил до него добраться. Он давно просчитал все вероятности и специально оставил Масси внизу, подстраховываясь на тот случай, который и произошел. Десятки раз, охваченные ужасом и паникой люди, вытворяли при нем подобные фокусы, а потому он и ухом не повел, зная, что все равно все будет именно так, как и решил он, Генрих Холлисток, или Армор, демон-
