сегодняшний «Times» совершенно не порадовал, а вот эта пестрая газетенка очень даже ничего. Кстати, через неделю у Элтона Джона концерт в Лас-Вегасе, так нам не мешало бы его посетить.
— Через неделю?! — Масси чуть не поперхнулся. — Значит, совсем скоро сматываем удочки?
— Да. — Генрих прищурив глаза посмотрел в окно, где вдруг, первый раз за 2 дня выглянуло солнце.
— И когда?
— Я подумаю, Масси, я же уже говорил! — Холлисток хитро улыбнулся. — Ты ешь лучше, а то скоро отощаешь.
— С вами отощаешь! Желудок пустой, есть хочет, а после крови мышечной массы килограмма два прибавилось.
— Ну так радуйся, — засмеялся Холлисток. — Это модно. Посмотри на Шварценеггера, Сталлоне, Хогана. Вот кто сейчас на гребне волны. Глядишь, и тебя засветим в кино. Еще пару кровопусканий. и дело в шляпе!
— Вы смеетесь, а я вот наесться никак не могу. Если так…
Масси не договорил, потому что раздался телефонный звонок, и ему пришлось пойти отвечать.
— Это та самая Синтия! — громко закричал он из другого конца комнаты. — Что ей сказать?
— Спроси для начала кто она, и вообще не ори так, она же все слышит. Неудобно!
— Сестра Эдварда Доуни, говорит!
— Ах вот как! — Холлисток со смехом откинулся в кресле. — Хочет приехать?
— Нет, просит встретиться где-нибудь.
— Десять тысяч фунтов с нее, и встреча через час у входа в «12 Temple Place». — Теперь Холлисток тоже повысил голос. — Скажи, что другого времени у меня нет. Кстати, пусть держит в руках что-нибудь, например зонтик, чтобы я ее узнал.
— Она говорит, что согласна, и только про ресторан спрашивает, насколько удобно будет встречаться в Swisshotel.
— Я выбираю, а не она, — Генрих допил кофе, и резко встав из-за стола, пошел в свою комнату. — Скажи, что я знаю, что делаю. Небось, сама уже смогла убедиться!
Он закрыл за собой дверь, давая понять, что разговор окончен. Масси еще что-то говорил в трубку, но Холлисток, хотя и обладающий абсолютным слухом, больше не обращал на это внимания. Он переоделся, снова надев вместо домашнего халата строгий черный костюм, и достав из чемодана небольшое зеркало, придирчиво осмотрел себя. Потом, видимо довольный результатом, положил его назад, но чемодан не закрыл, а оставив все как есть, позвал Масси, голова которого вскоре просунулась в дверь:
— Да, босс?
— Я сейчас поеду на встречу, а ты давай, понемножку собирай вещи. Но спокойно, без спешки. Просто пакуй ценное в чемоданы, а остальное уже потом. Я вернусь к 13, тогда посмотрим, как дальше быть.
— Хорошо, — кивнул Грин, — сделаю.
Хороший помощник тем и отличается, что никогда не задает много лишних вопросов в ответственные моменты, и Масси был именно из их числа. Поэтому сейчас он принял действительно серьезный вид и восприняв все как должное, принялся исполнять указание.
Тем временем Холлисток, выйдя на улицу, поймал такси, и к назначенному времени прибыл к ресторану, расположенному в новеньком здании огромного отеля. Он сразу узнал Синтию Доуни, которая настолько походила на своего брата, что и длинный синий зонтик в ее руках оказался без надобности. Холлисток решительно подошел к ней:
— Вы меня искали?
— Да, мистер, я жду доктора Холлистока. — Она говорила без спеси, часто свойственной женщинам ее круга, голос был неуверенным и немножко дрожал.
— Прошу вас. — Генрих жестом пригласил ее пройти в ресторан.
Швейцар, с готовностью открывший им дверь, при виде солидных гостей учтиво поклонился в надежде получить хорошие чаевые при выходе, а импозантный метрдотель предложил лучшие места, когда Генрих изъявил ему свое желание разговаривать с дамой на возможно большем удалении от остальных посетителей. Сделав небольшой заказ, они приступили к делу.
— Рассказывайте! — Генрих откинулся в удобном кресле и вольготно положив ногу на ногу, закурил длинную сигару. — Времени у меня не так и много, но помочь я вам, несомненно, смогу.
— Понимаете, — Синтия сильно волновалась и слова давались ей нелегко, — я совершила большую оплошность, когда…когда начинала свои опыты с общением с другим миром. Вы понимаете, о чем я говорю? Ведь вы смогли помочь моему брату…
— Понимаю, — Генрих Холлисток медленно кивнул, — но можете уже не продолжать. Если вам угодно, я сделаю это за вас. Знаете, подобные, как вы выразились, оплошности совершают многие, но вы совершили не оплошность, а ошибку. Кстати, вы получили мой номер у своего брата, Синтия, а как вы ему объяснили это свое желание? Ведь не напрямую же сказали причину?
— Да, у него. Я просто сказала, что мне показалось, будто и ко мне явилось привидение, и я хочу с вами посоветоваться. Мой брат так хорошо отзывался о вас, доктор, первые три дня он просто взахлеб пересказывал ваши с ним похождения. А что вы говорили про ошибку?
— Ошибка ваша заключалась в том, что вы решили использовать неприкаянного духа в своих целях. Запомните, что это недозволено делать, если ты не можешь помочь ему в действительности. Что вам говорит эта Елена, когда является сейчас по ночам?
— Говорит, что наведет настоящего демона, который погубит сначала моего мужа, а потом и меня. Я пыталась ее прогнать с помощью магии, но она становится все злее и страшнее. Вчера, например, она предстала в виде полуистлевшей старухи, причем запах разложения чувствовался по настоящему, и это было ужасно. Мало того, это произошло уже не в нашем доме, поскольку я уехала к подруге, не в силах это терпеть. А вот подруга, которая спала в соседней комнате, ничего не видела и не чувствовала при этом. И только когда я взмолилась о прощении, и сказала, что готова сделать что угодно, эта ужасная Елена сказала мне про вас. Что только вы можете избавить меня от ее визитов. И хотя я ничего, признаюсь, уже не понимаю, но выбора у меня нет, потому что сил терпеть это уже не осталось. Так что я перед вами, мистер Холлисток.
— Всегда помните о том, Синтия, — сказал Генрих, отпив кофе из маленькой чашечки, какие принес им официант, — что за все надо платить. Вы захотели получить что-то, не сделав при этом ничего, и поверьте мне, что те десять тысяч, которые беру у вас я, это совершенный пустяк, по сравнению с тем, что пришлось бы вам заплатить в случае исполнения вашего первоначального плана… Сколько дней к вам приходит Елена?
— Уже почти неделю.
— Шесть дней. Ммм…ладно, можете быть уверены, что больше она к вам не придет. Давайте деньги!
Взяв объемную пачку, Генрих сунул ее во внутренний карман.
— Кто вы, мистер Холлисток? — вдруг спросила Синтия. — И почему я вам верю? Ведь я передала вам большие деньги, не требуя взамен даже расписки, и все равно верю вам безоговорочно. Никогда бы не подумала, что я на такое способна!
— Вам сейчас легче стало? — улыбаясь, спросил Холлисток.
— А вы знаете, да! — Синтия даже удивилась. — Будто с плеч спала непосильная ноша.
— Так вот я действительно доктор, — продолжал улыбаться Холлисток, — доктор человеческих душ. Сами ведь почувствовали эффект! Только я непростой доктор, а знаете какой?
— Какой? — Синтия первый раз улыбнулась.
— Самый лучший! — Генрих встал из-за стола. — Все, миссис Доуни, мне пора идти. Я оставляю на столе тридцать фунтов за наш заказ и прощаюсь с вами. Помните, что чем больше вы будете отдавать, тем больше получите впоследствии. Только никогда не отдавайте все. Прощайте!
Он говорил это с улыбкой, и Синтия, улыбающаяся в ответ, продолжала улыбаться и после его ухода. Его слова, доходчивые и простые, всегда действовали на людей лучше любых заумных речей, и сейчас она даже была счастлива.
Между тем Генрих, выйдя из ресторана, сначала остановился в задумчивости. Потом прошел немного
