Оба вампира, явно не ожидавшие появления в комнате постороннего, как по команде обернулись и утробно зарычали, истекая густой кровавой слюной, однако их пыл мгновенно иссяк, как только они распознали личность говорившего. Они явно были удивлены, но менее был удивлен и сам Холлисток, увидев в молодом вампире того самого смазливого парня, которого он выбрал из множества похожих, встретив его возле одного из фешенебельных ночных клубов в Сохо, во время своей первой прогулки по ночному Лондону. Сделав тогда только легкий укус на шее, он отпустил его восвояси, чтобы потом воспользоваться им позднее как приманкой, или вернее, как наживкой, для той женщины, которая согласится стать его пособницей. И теперь, увидев его, возникшего рядом с ней, без всякого собственного участия, Генрих действительно был удивлен. Однако его секундное замешательство быстро прошло, и он, повелительным жестом указав им отойти немного в сторону, встал со своего кресла и приоткрыл входную дверь, где в образовавшейся щелке сразу появилось лицо Масси.
— Убери ее, — он глазами показал на Элизабет стоявшую неподалеку — усыпи!
Масси, которого не нужно было учить, как действовать подобных случаях, мгновенно сориентировался, и легонько проведя Лиз рукой вдоль шеи, отправил ее в царство Морфея, после чего сам прошел в комнату, немало не заботясь о теле, грузно упавшем за его спиной.
— Ух и молодцы! — Масси, обведя взглядом комнату, приложил правую руку к щеке и покачал головой. — И что теперь делать?
— Мыть! — Генрих с досадой пнул ковер и начал ходить из угла в угол, иногда бросая взгляд на Мэри и ее спутника, совершенно подавленных его присутствием. Для молодых вампиров, недавно перешедших в царство теней, он представлялся чем то вроде третейского судьи и Великого отца одновременно. Даже Мэри, имевшая с ним связь и заслужившая признание тертона, теперь, перейдя некую грань, воспринимала его исключительно так.
— Мне сегодня весь день кто-нибудь что-нибудь рассказывает, — Генрих сел в уже облюбованное им кресло, — теперь, видимо, ваша очередь. Вообще, ребята, признаюсь, вы сумели меня удивить. Вот вас юноша как зовут? Помните меня?
— Да господин, — тот, к которому он обращался, уже пришел в себя, и теперь пытался хоть как то привести себя в порядок, вытирая собственной рубахой окровавленное лицо.
Мэри, иногда поглядывая на Холлистока, старалась ему помогать. Сняв свою блузку, она аккуратно оттирала ему шею, при этом совсем не заботясь о себе.
— Меня зовут Майкл, — молодой человек выпрямился и встал во весь рост.
— А меня Мэри! — Мэри внезапно встала рядом и взяла его за руку.
— Сумасшедшие! — Холлисток деланно закатил глаза. — Никакого порядка, вот люди пошли! Ты когда-нибудь видел такое, Масси? — он посмотрел на своего помощника, который скрестив руки на груди, с равнодушным видом привалился к косяку двери.
— Нет, босс. Ну вообще, это вы доктор, и эти вопросы по вашей части.
— Ты прав! — Генрих тяжело вздохнул, и перешагнув через труп собаки, подошел к Мэри и Майклу.
Сделав движение ладонью вдоль глаз мужчины, он разом превратил его в ватного истукана, и повернулся к Масси:
— Здесь есть все, что нужно. Проследи, пусть он идет в ванну, и все моет как следует, а ты пока заверни трупы во что-нибудь. В ковры, в пледы, во что угодно.
— Сделаем! — Масси тут же принялся исполнять указание. Он показал безропотному Майклу что нужно делать, и тот, наполнив водой несколько тазиков, принялся исступленно вытирать полы. Масси одновременно сдергивал покрывала со всех кроватей, разворошил все шкафы, и в конце концов приволок в угол комнаты целую груду материи.
— Пусть он их сам заворачивает, — Генрих кивнул на Майкла, ползавшего на коленях по полу. — Я скоро вернусь.
Масси кивнул, а Холлисток пошел в соседнюю комнату, увлекая Мэри за собой. Закрыв дверь, он отошел немного в сторону и осмотрел ее с головы до ног.
— М-да… так дело не пойдет. — сказал он, увидев одежду, покрытую пятнами, слипшиеся от крови длинные волосы, и ее безумный взгляд.
Снова взяв Мэри за руку, Генрих провел ее через всю квартиру, одновременно показав Масси что бы тот не отвлекался, и пройдя через общий коридор, они оказались в ее апартаментах. В ванной он заставил ее все снять с себя и включил душ. Наблюдая как она безучастно стоит под струями горячей воды, он сел на маленькую табуретку стоявшую в углу и подпер голову кулаками.
— Сейчас ты станешь прежней, — Генрих говорил медленно, и казалось, немного задумчиво, — но единственное, что сделать я не в силах, так это полностью вернуть тебя в мир людей.
— А я не хочу! — Она вдруг вскинула голову и топнув ногой, бросила вниз мыльную губку. — Мне так нравится. Я никогда не испытывала ничего подобного.
— Данные тебе возможности, дали силу и власть, но одновременно породили совершенно животное чувство безнаказанности. Лев съедает лань, и для него
это нормально, никто его в этом не обвинит. Но ты же не животное, я не этого добивался. Проще всего стать вурдалаком, для которого кровь сродни наркотику, но стать высокоорганизованным существом, подняться над всеми — это дается не каждому, Мэри. Я мог пойти в бедный квартал или снять продажную женщину, которая могла бы с моим даром уговаривать, подкрепленным большими для нее деньгами, дать мне то же самое, что я получил от тебя. Но только я, высший тертон, не оставляю после себя грязи, и делиться своей силой с недостойными, для меня как пообедать на помойке!
Генрих резко встал, и быстро подойдя к Мэри, провел ей раскрытой рукой по лицу. Ее тело вздрогнуло, постоянное напряжение мускулатуры спало, и оно снова приобрело естественные женственные черты. Холлисток перехватил выпавший было из руки душ, и убрав со лба ее спутавшиеся волосы, посмотрел Мэри в глаза.
— Вот так! — сказал он прищурив левый глаз. — Теперь можно поговорить нормально… Я скоро уезжаю, Мэри.
— Знаю, — ее голос снова стал прежним, но нотки невыразимой грусти показывали, насколько она осознает свое теперешнее положение.
— Возьми, — Генрих снова протянул ей губку, добавив туда изрядное количество геля, а затем снова сел на табуретку.
Когда она попыталась намылиться в третий раз, он мягко взял душ из ее руки и смыв им теплые слезы, украдкой катившиеся из ее глаз, протянул толстое махровое полотенце:
— Мне очень жарко, — сказал он, — я подожду тебя в гостиной.
Когда она вышла, одетая в мягкий домашний халат, Генрих сидел на диване, задумчиво дымя сигарой. Пройдя мимо него, Мэри прошла в свою комнату, но вскоре вышла, держа в руках расческу.
— Что теперь с нами будет? — спросила она, аккуратно приводя в порядок длинные волосы.
— Ничего такого не будет, — Генрих пожал плечами, — если что, то на все вопросы можешь отвечать, что этот француз просто не доехал до тебя. Комнату сейчас уберут, и следы крови исчезнут навсегда. Ну а Элизабет я сменю память, и все, что она видела, будет забыто.
Мэри села рядом, и положила голову ему на плечо. Так они и сидели несколько минут, словно боясь пошевелиться.
— Знаешь, — тихо сказала она, — а мне совсем не жалко этих людей. Я стала убийцей, преступницей, а ощущаю это так, словно это было совершенно естественным и нормальным. Это ужасно, я понимаю, но тем не менее.
— Все придет в норму, милая. Ты чуть было не сползла в низшие слои всей расы вампиров, но это только стечение обстоятельств. Тебе не придется постоянно страдать без свежей крови, я тебя научу, как делать это. Сейчас я могу говорить с тобой на равных, человеческие предрассудки больше не стоят у нас на пути. Ты знаешь, почему мы не можем быть вместе, но как видишь, я заранее позаботился и об этом, найдя себе неплохую замену. Тебе ведь понравился этот парень?
— Он супер! — Мэри подняла голову. — Он нежный и несчастный.
Холлисток усмехнулся:
— Ты лучше расскажи, как встретилась с ним?
