Кодзэри во дворец, чтобы отметить «некое событие»?
Рэйко кивнула; в глазах загорелось понимание.
— Он пригласил ее через шесть дней после того, как написал письмо, и за день до своей смерти. Возможно, он намекал, что раскрыл антиправительственный заговор...
— И выяснил, откуда мятежники собираются нанести удар. Он намеревался информировать бакуфу, чтобы армия...
— Упредила удар по Мияко. Он рассчитывал, что бакуфу...
— В награду закроет храм Кодай, и таким образом Кодзэри поневоле вернется к нему, — торжественно закончила Рэйко.
Они удовлетворенно рассмеялись.
— Теперь надо попробовать угадать, где расположены «священные высоты», — сказал Сано.
— Наверное, это горы, — предположила Рэйко. — Но какие? В районе Мияко полно гор.
— Высоты бывают и духовные. Здесь же сказано — «священные».
— А шевелящиеся перья и чистая влага? — Рэйко покачала головой. — Не представляю, что Коноэ имел в виду.
— Насчет перьев и влаги я что-то читал в книгах о Мияко. — Сано напрягал мозг, но не смог уловить воспоминание. — Нужно порасспросить местных жителей.
Он бросился за порог и увидел хозяйку гостиницы. Она стояла на коленях, приложив ухо к стене.
— Здравствуйте! — гаркнул Сано.
Хозяйка от испуга села на пятки.
— Здравствуйте, господин.
— Зайдите, пожалуйста. — Сано схватил ее за руку и притащил в номер. — Послушайте. — Он прочел пассаж из письма. — Это вам о чем-нибудь говорит?
Женщина, сообразив, что ее не будут ругать за чрезмерное любопытство, разулыбалась:
— О, конечно! Речь идет о храме Киёмицу[8]. Очень красивое место. Вы обязательно должны побывать там.
— Всенепременно! — Сано выпроводил хозяйку в коридор и погрозил пальцем. — Большое спасибо за помощь.
Хозяйка поспешно ретировалась.
Теперь и Сано вспомнил храм, расположенный на возвышенности и служивший в течение нескольких веков опорной базой для всякого рода мятежников. Он обменялся с Рэйко радостными улыбками.
33
Душам мертвых пришло время покинуть мир живых. По мере того как бледно-розовый закат приобретал фиолетово-пурпурный оттенок, горожане, не подлежащие призыву, перемешались на берег Камо. Они спускали на воду соломенные лодочки, в которых лежали фонарики, чтобы освещать духам путь в небытие, еда, благовония и бумажки с молитвами. Река превращалась в нескончаемый поток огней. На склонах гор пылали огромные костры в виде иероглифов, обозначающих добрые напутствия.
Две тысячи воинов сёгуна медленно двигались по улицам Мияко на юго-восток.
— Дорогу! — кричали знаменосцы впереди процессии. — Мятеж! Расходитесь по домам!
Сано в полном боевом облачении ехал позади войска вместе с командирами.
— Нынешняя ночь очень удобна для захвата города. Мятежники наверняка считают, что все боеспособное население занято ритуалами Обона, — заметил он.
— Думаю, так и было бы, не найди мы письмо императора, — отозвался Марумэ.
— Да, — согласился Фукида, — письмо изменило все. Армия перешла через мост Годзё.
Сано все происходящее казалось ожившим кошмаром. Он ехал на гражданскую войну; сердце под металлическим нагрудником стучало как боевой барабан. Придется ли исполнить последнее предназначение самурая — отдать жизнь в бою за своего господина? Сано мысленно помолился, чтобы они с Рэйко снова встретились. Жена находилась в гостинице под защитой телохранителей. Она пообещала не лезть в битву, если война докатится до города. Сано надеялся, что жена сдержит слово.
К нему подъехал на черном коне Янагисава. На канцлере были доспехи, покрытые красным лаком, и шлем с золотыми рогами. Это он, бросив весь свой талант организатора на спасение режима, собрал за невероятно короткое время лучших бойцов и двинул в поход на мятежников.
Сано полностью подчинился Янагисаве. Точнее, воин в душе Сано согласился беспрекословно слушаться человека, окруженного аурой великих воителей вроде Иэясу Токугавы и Хидэёси Тоётоми.
— Вы поняли приказ? — спросил Янагисава. Во взгляде, который он бросил на Сано, Марумэ и Фукиду, не было враждебности, в нем читались более значительные заботы, чем личные переживания.
— Да, досточтимый канцлер. Мы втроем находим императора и берем его в плен живым, — сказал Сано.
— Хорошо. Я надеюсь на вас. — Янагисава поехал к другим командирам.
Сано ощутил прилив вдохновения. «Все сегодня готовы драться за Янагисаву», — подумал он.
Армия начала подниматься по узкой улице. Впереди возвышались ворота храма Киёмицу. Квадратная арка и треугольная крыша яркими пятнами выделялись на фоне лесистого холма. Небо было цвета свежей крови.
По рядам воинов пробежал шепот:
— Внимание!
Из-за ворот послышался грохот копыт, взвилось зарево факелов. Армия мятежников двинулась на выход. Сано охватил боевой азарт.
Канцлер Янагисава крикнул:
— Оцепить храм!
Часть воинов кинулась врассыпную. Ворота распахнулись. На открытую площадку перед ними высыпали мятежники. Малочисленные самураи были в дорогих доспехах, а простолюдины, составляющие большинство, — в отрепьях. Бандиты прикрывали голые татуированные тела кожаными куртками и холщовыми штанами. Бритоголовые монахи маячили оранжевыми хитонами и белыми капюшонами. Знаменосцы вздымали флаги с императорскими золотыми хризантемами; пехотинцы держали луки, ружья и копья; всадники сжимали в руках мечи и пики. При виде армии Янагисавы мятежники остолбенели: они никак не ожидали столь быстрого отпора.
— Вы в ловушке! — крикнул канцлер из-за спины воинов. — Сдавайтесь!
Первым очнулся командир мятежников — конный самурай в полном боевом облачении, он дерзко крикнул в ответ:
— Стойте и бейтесь!
Лучники и аркебузеры обеих армий одновременно упали на одно колено и прицелились. Над открытой площадкой взлетела стая стрел. Ночную тишину разорвали ружейные залпы. В облаках пороховой гари и дыма рухнули мертвые и застонали раненые. Трубы из раковин и боевые барабаны дали сигнал к атаке. Битва началась. Водоворот секущих клинков и вздыбленных лошадей затопил площадку. Пробиваясь через сутолоку боя, Сано чувствовал, как стрелы ударяют в его броню. Какой-то мятежный самурай на всем скаку замахнулся на него мечом. Сано быстрым движением рубанул его по шее. Лошадь мятежника поскакала прочь, унося бездыханное тело. Восторг разрушения ужасал и возбуждал Сано до самой глубины самурайской души.
— Не отставайте! — крикнул он Марумэ и Фукиде. — Ищите императора!
Они отбивались от нападавших, их кони топтали тела упавших. Повсюду валялись факелы, поэтому Сано мог внимательно рассматривать противников. Императора среди них не было. Сано предположил, что мятежники запретили Томохито участвовать в сражении. Император как ключ к власти был нужен им целым и невредимым.
— Он, наверное, в храме, — сказал Сано, обогнул вместе с детективами площадку и поскакал вверх по лестнице. Позади грянул ружейный залп. Пули, сильно тряхнув Сано, срикошетили от доспехов. Марумэ
