новым фаворитом и не хочет, чтобы ей мешали.
– Мой правый глаз – незрячий, – ответил Анраку.
– Какая жалость, – вздохнула Кэйсо-ин.
– Совсем нет, – возразил Анраку. – Частичная слепота позволяет мне видеть то, что сокрыто от остальных... Как окно в будущее, коридор, пронзающий множество миров в колесе мироздания.
Его слова, видимо, впечатлили Кэйсо-ин.
– Как же это случилось?
Сияние зрячего глаза Анраку померкло, словно он направил его внутрь.
– Много лет назад, обвиненный слабыми и завистливыми, я был изгнан за проступки, которых не совершал. Одиноким путником скитался я по стране, но, куда бы ни шел, всюду встречал ругань и гонения. Тогда я решил удалиться от мира.
Рэйко вспомнила министра Фугатами и его рассказ о том, как Анраку выгнали из монастыря за присвоение священнического сана, и о его последующей жизни в качестве странствующего шулера-монаха, обиравшего крестьян. 'И поделом ему', – могла бы сказать Рэйко, но, естественно, промолчала. Ей очень хотелось узнать, чем же он занимался те несколько лет, в которые его никто не видел.
– Я совершал восхождение на гору Хиэй, эту священную вершину неподалеку от столицы империи, – поведал Анраку, – намереваясь просить наставления в храме Энряку.
В древние времена, вспомнила Рэйко, Энряку был заповедником для всяческого отребья, поскольку полиция туда не допускалась. Да и теперь всякий, кому было что скрывать, мог запросто там укрыться.
– Внезапно сгустился туман. Все вокруг стало белым и расплывчатым. Я стал пробираться наверх, но тропа вдруг исчезла. Я насквозь вымок, продрог и валился наземь от усталости, да еще сбился с дороги... – Анраку понизил голос, словно заново переживая ужасы скитания в тумане.
Кэйсо-ин смотрела во все глаза. Даже Рэйко оценила его талант рассказчика.
– ...И тут я выбрался на чистый воздух поросшей лесом лощины на вершине горы. Небо надо мной было подернуто облаками, как и земля там, внизу. Я обернулся и увидел крошечную хижину. Из нее вышел старик в рубище и сказал мне: 'Я пущу тебя переночевать, если ты отработаешь свой ночлег'.
Итак, я нарубил дров, развел огонь в хижине и испек рыбу, которую поймал в ручье. Ночью, как мы условились, я лег на полу. Когда рассвело и я открыл глаза, вчерашний старик стоял рядом. Вдруг он преобразился – время, казалось, больше не властвовало над ним; он стал безмятежно-прекрасен и воссиял ослепительным светом. Мне явилась одна из инкарнаций Будды.
– Потрясающе! – пробормотала госпожа Кэйсо-ин.
'Обычная песня монаха-мошенника', – подумала Рэйко. Хотя в отличие от других Анраку как будто верил в свои россказни.
– А потом Будда снова стал стариком, – продолжил первосвященник. – Я молил его взять меня в ученики, и он согласился. Восемь лет от зари до зари я был у него в услужении, но он и не думал меня учить. В конце концов я разочаровался и сказал: 'Я много служил тебе, пора и честь знать'. Старик расхохотался мне в лицо, будто радуясь, что провел меня. В тот же миг грянул гром и сквозь прореху в небе хлынуло сияние. В его лучах старик вновь преобразился в Будду, поднял руку и молвил: 'Вот знание, которое ты искал'. – Рассказчик воздел руку. – Из ладони Будды ударила молния, поразив меня в глаз. Я с криком упал и забился в судороге. Пока огонь молнии палил меня изнутри, Будда сказал: 'Нарекаю тебя бодхисатвой Неисчерпаемой Силы. Неси же мое учение по всей земле и раздавай людям благословение, что отныне дарую тебе'. Потом он прочитал строки, и его голос запечатлел их в моей памяти. То были сутры Черного Лотоса. Тайный путь к просветлению, он вспыхнул передо мной подобно звездной реке... Когда боль утихла, Будды уже не было. Хижина и облака исчезли. Предо мной внизу расстилалась земля у подножия горы, но видеть я мог ее лишь одним – левым – глазом. Правый опалило до черноты, но теперь его взор проникал в бесконечные измерения, охватывая пространство и время. Я видел то, что случалось до моего рождения и в необозримом будущем, в самых дальних странах. – Голос Анраку дрожал от волнения. – Мне было видение, что я построю здесь храм. Тогда я встал и спустился с горы, навстречу судьбе.
Рэйко слышала, что Будда существует во множестве воплощений и что некоторые люди наделены исключительными способностями. С другой стороны, неизвестно, чем занимался Анраку эти восемь лет; все его объяснения могли быть вымышленными, как и видения.
– В чем же тайна сутр Черного Лотоса? – горячо поинтересовалась Кэйсо-ин.
Анраку тактично улыбнулся.
– Увы, этого нельзя объяснить. Постичь ее способны лишь избранные адепты.
– Что ж, в таком случае я присоединюсь, – заявила Кэйсо-ин с присущей ей скоропалительностью.
Рэйко обомлела.
– Может, стоит все хорошенько обдумать, прежде чем принимать такое решение? – подсказала она.
– Мысль – это лишь иллюзия, скрывающая наше предназначение, – изрек Анраку, укоризненно ей улыбаясь. – Если ее высочеству суждено стать одной из нас, так тому и быть.
Обратись к Кэйсо-ин, он сказал:
– Позвольте мне заглянуть в вашу душу.
Кэйсо-ин подалась вперед. Некоторое время Анраку буравил ее взглядом. У Рэйко при этом возникло жутковатое ощущение, будто сосредоточенность излучает его черная повязка – словно неведомое оружие, наведенное на Кэйсо-ин. У Рэйко пересохло во рту. Если Анраку навредит матери сёгуна, отвечать придется ей.
– Вы дама скромного происхождения, чья красота пленила великого властелина, – сказал первосвященник. – Ваши мудрые советы помогают сыну в государственных делах, а доброта и благочестие снискали вам уважение и любовь подданных. Вы наделены редким, необыкновенным даром.
Кэйсо-ин ахнула.
– Вылитая я!
'Он ничего не сказал сверх того, что известно в народе, а предположить, что Кэйсо-ин почитает себя одаренной, было проще простого', – подметила Рэйко.
Теперь же Анраку устремил свой зловещий, почти осязаемый взгляд на нее.
– В вас я вижу болезненный разлад, – произнес он печально. – Одной частью души вы тяготеете к мужчине, другой – к девочке, которая вам не родня. Вы разрываетесь между любовью и долгом. Предпочесть одно – значит пожертвовать другим. Вас мучит страх ошибиться с выбором. Вы боитесь, что безвозвратно скомпрометировали себя.
Рэйко онемела от потрясения. Конечно, подопечные могли доложить ему, что она пытается помочь Хару, но как он мог угадать ее чувства? Прохладная шумящая рощица как будто кишела полчищами злых сил, павильон напоминал тесную клетку. Чем же объясняется прозорливость Анраку – сверхъестественным даром или слежкой? Пугало и то и другое.
– Вашему духу грозит большая опасность, если вы не преодолеете этот разлад, – сказал Анраку. – Сутры Черного Лотоса покажут вам путь к духовной целостности. Достопочтенная госпожа Рэйко, вы, как и ее высочество, должны присоединиться ко мне.
– Да-да, давайте присоединимся! – подхватила Кэйсо-ин.
– Я пришла не себя обсуждать, – резко ответила Рэйко, чтобы скрыть испуг. Чем бы ни объяснялась способность Анраку видеть людские чувства, она делала его опасным противником. – Я хотела поговорить о пожаре и убийствах. Что вам известно о них?
Анраку продолжал излучать безмятежность.
– Известно, что многое не так просто, как кажется, – ответствовал он.
– Что подсказывает ваше видение?
Священник молча улыбнулся, явно заметив подвох.
– Где были вы в ночь пожара? – спросила Рэйко.
– На чествовании одной святыни в Осаке.
Путь из Эдо в Осаку занимал не день и не два. Не успела Рэйко полюбопытствовать, есть ли свидетели его пребывания там, Анраку добавил:
– Я был и в Китае.
