зубам. Холодея от страха, Хару кивнула.
– Сейчас ты услышишь, что тебе предстоит сделать, – сказал он, шевеля ртом под повязкой. – Так что запоминай хорошенько.
Хару не узнавала ни глаз, ни голоса. Две другие фигуры казались ей смутно знакомыми, но, не видя лиц, она не могла опознать их наверняка.
– Когда тебя будут судить, ты признаешься, что убила тех троих и подожгла хижину, – произнес главарь.
Из груди Хару вырвался протестующий вскрик. Черный человек с силой ударил ее головой об стену. У нее зазвенело в ушах.
– Думаешь, сможешь спастись, если будешь все отрицать? – спросил он, словно читая ее мысли. – Если даже судья поверит и выпустит тебя, ты пожалеешь, что не рассталась с жизнью.
Кто он такой и почему желает ей смерти? Вопрос так и остался без ответа.
– Сейчас ты узнаешь, что тебя ждет, если вздумаешь отпираться, – прошипел незнакомец.
Он выдернул Хару из угла, развернул и толкнул в сторону. Его напарники подхватили ее. Она завизжала и бросилась на них, выставив вперед ногти, но один скрутил ее, а другой заткнул рот кляпом. Хару чуть не вырвало. Сердце в панике выпрыгивало из груди. Двое мужчин держали ее за запястья так, что она повисла между ними, корчась и вырываясь. Тот, кто говорил с ней, неожиданно дал ей пощечину. Голова Хару откинулась назад, пол-лица горело. Посыпались новые удары – по носу и ушам. Она закачалась, не чуя себя от боли. Горячая кровь хлынула из ноздрей, полилась в горло. Хару едва удержалась от крика, зная, что это еще больше разозлит мучителей. Поэтому, когда их главарь достал кнут и стал хлестать ее по груди, животу, спине и ногам, оставляя дико саднящие полосы, ей оставалось только рыдать сквозь кляп. Камеру оглашало лишь щелканье бича, хриплое дыхание мужчин да ее сдавленные всхлипы. Затем Хару отпустили. Она рухнула на пол, конвульсивно сотрясаясь всем телом. Ее перекатили на спину и раздвинули ноги, задрав одежду. Рослый бандит вцепился ей в бедра, и кошмар ее сна смешался с реальностью.
– Не надо! – умоляла она с кляпом во рту.
Но, как ни билась, двое мужчин держали ее за щиколотки и запястья, пока их главарь заталкивал в нее член. Хару пронзительно закричала. И снова последовал удар головой о камни.
– Тихо! – прорычал насильник, пронзая ее снова и снова.
Он был полицейским Оямой. Он был ее мужем. От его смрада Хару начало мутить, а надругательство все продолжалась. Стиснув зубы, она теперь думала о том, как их всех ненавидит.
– Признайся, или будет хуже! – рявкнул он ей на ухо.
Что бы ни случилось, она никогда ни о чем не расскажет.
– Попытаешься выкрутиться – я приду за тобой, – пригрозил главарь. – А тогда, хоть прячься, хоть не прячься, найду тебя и буду казнить до тех пор, пока не взмолишься о смерти. Тогда-то я тебя и убью.
Он всхрапнул, и Хару почувствовала, как терзавшая ее плоть обмякла. Когда он слез с нее, она застонала от облегчения, но первого мучителя сменил его подручный. Опять та же проклятая скачка, опять боль. А потом и еще, когда дошла очередь до третьего. У Хару саднило в паху, внутри все осклизло от крови. От диких толчков кляп растрясло, и она закричала:
– Уйдите! Отстаньте!
Было слышно, как в соседних камерах заворочались сонные пленницы. Насильник, лежащий на ней, замер.
– Помогите! Помогите! – не помня себя, заходилась она криком.
Кто-то уже бежал по коридору. Неподалеку раздались мужские голоса. Бандит соскочил с нее, сыпля проклятиями. Перед тем как выскочить в дверь, рослый главарь произнес:
– Запомни мои слова.
Хару визжала, не в силах остановиться. В камеру ворвались трое стражников с фонарями. В их неровном свете Хару сквозь слезы и боль увидела, как их взяла оторопь при виде ее наготы.
Насильники словно испарились.
28
Тот, кто не сведущ в делах мира сего,
Не сможет найти истины среди десяти
миллионов обманов.
Сутра Черного Лотоса
Следующим утром, перед тем как отправиться во дворец на поиски Мидори, Рэйко, проходя мимо кабинета Сано, услышала реплику Хираты:
– Есть новости из тюрьмы. Этой ночью на Хару напали.
Рэйко застыла как вкопанная. Затем повернула назад и вошла в кабинет. Сано сидел за столом, а Хирата – перед ним, на коленях. Заметив ее, сыщики отвели взгляд.
– Извини, но мы обсуждаем дела, – сказал Сано.
Они провели ночь порознь, и по осунувшемуся лицу мужа Рэйко догадалась, что спалось ему ничуть не лучше, чем ей. Несмотря на откровенный намек удалиться, Рэйко осталась.
– Что с Хару? – спросила она.
– Теперь это наша забота, – сдержанно ответил Сано. – Прошу тебя, выйди.
Рэйко не пошевелилась. После нескольких напряженных секунд Сано нехотя кивнул Хирате.
– Тюремщики прибежали на ее крик, – продолжил тот, – и нашли Хару в камере, всю избитую.
– Кто это сделал? – ужаснулась Рэйко.
– Неизвестно. Нападавшие не оставили следов, – ответил Хирата. – А Хару, кажется, потеряла дар речи.
Сано встал.
– Надо все выяснить самим.
– Я еду с вами, – заявила Рэйко. Мидори может подождать. Сейчас она должна помочь Хару чем сможет.
– Женам на службе не место! – отрезал Сано, не в силах скрыть раздражения. – И уж точно не в городской тюрьме.
– Я ведь под твоей защитой. Что может случиться? – напомнила Рэйко. – А Хару, если не ошибаюсь, в том же состоянии, что и после пожара. Если она не стала говорить с тюремщиками, вы ее вряд ли заставите. Ей сейчас нужен тот, кто хотя бы выслушает ее версию произошедшего.
Сано задумался. Рэйко видела, что в нем борются два желания: оградить ее от Хару и получить новые факты. Наконец он сдался.
– Так и быть.
Час спустя они прибыли в городскую тюрьму. Сано, Хирата и трое сыщиков провели лошадей по шаткому мосту над тюремным рвом. Охрана добиралась пешком, сопровождая паланкин Рэйко. У обитых железом ворот всадники спешились, и Сано отправился поговорить с привратником. Рэйко высунулась из паланкина, разглядывая замшелые старые стены и полусгнившие торцы крыш, заслоняющие трущобы Кодэмматё. Тем не менее этот известный застенок со скопищем нечистот вокруг оказался не так уж мрачен, как она представляла.
Стража открыла ворота. Сано и его люди прошли во двор. За ними, в окружении телохранителей, семенила Рэйко. Внутри околачивались нагловатого вида тюремщики, вооруженные кинжалами и дубинами. Они поклонились Сано и дерзко уставились на Рэйко. Досадуя, что привлекла их внимание, она втиснулась между мужем и Хиратой и не отходила от них, пока сыщики не вошли в какое-то утлое строение. Дожидаясь их, Рэйко уловила сальный шепоток тюремщиков. Пахло сточной канавой. Из окошек в замызганной глинобитной стене доносились жалобные крики. Рэйко содрогнулась. Наконец Сано и Хирата вернулись, сопровождаемые пожилым самураем – должно быть, надзирателем. Старик удивленно покосился на Рэйко.
