вопрос: «Да, может все и так, но почему тогда мне вселенная дала бессмертие, а тебе – нет?». Подразумевается, что мы способны развалить все, любой строй, каким бы идеальным и нерушимым он не казался тем, кто его продвигает, и построить то, что посчитаем нужным, и мы будем правы, потому что вселенная дала нам на это достаточно сил. И убрала недостатки, мешающие достижению наших высоких идеалов. А такие дары она никому просто так не отдает…
– А если предположить, что вы – высшие существа, и дошли до этого технологически? – спросил Камолов.
– Да, так можно предположить. Но соль-то ведь в том, что правда-то как раз иная.
– А если вы все-таки будете неправы?
– А такую претензию обосновано нам могут предъявить только высшие, которых мы еще толком не встречали, и Пандора, которая этого никогда не делает.
– И почему же она этого не делает?
– Кто ее знает. С ней подобные диалоги проходят обычно так: «Ну да, ты права, иначе нельзя…» а потом – бах! – тебя какой-нибудь энергетической ху…
– Джес! – воскликнул Алекс, заглушив ее нецензурные слова.
– …бало и в нокаут. А когда очнешься – ее уже и нет. Но и претензий насчет того, что неправ, нету, что не мешает тебе дальше делать в обществе то, что ты хочешь с ним сделать. Пандора, как правило, не вмешивается…. Я что-то не туда углубилась… Короче, Камолов, ты можешь считать, что угодно, но бессмертием тебя вселенная не наградила, значит, что и мнение твое вполне закономерно может оказаться несущественным. С другой стороны, если оно таки окажется верным, то мы со временем примем его, как единственно верное, за что тебе можно будет сказать «спасибо». Но обычно, смертным лучше не рассуждать о том, о чем они имеют еще меньшее представление, чем мы, так как мы теории, не имеющие обоснованного смысла, не примем за чистую монету, сколько золота нам бы ты не пообещал. Так что если хочешь доказать, что астрология чушь – можешь приступать прямо сейчас. Глядишь – сам и докажешь, что таки не чушь, и будешь потом потешаться над своей старой точкой зрения.
– Что не отменяет того, что смогу доказать, что все же чушь.
– Настоящая истина познается не в ее поиске, а в ее опровержении. Собственно на игнорировании этого принципа погорели создатели системы безопасности в парке Юрского периода.
– Где?
– Не важно. И ты что-то сильно пытаешься то ли нас, то ли себя убедить в том, что астрология – это чушь. Если так рассуждать, то можно сказать, что и магии никакой не существует.
Камолов ничего не ответил. То, что магия существует, ему было известно не понаслышке. Правда, «волшебники» показывавшие ему и другим свою силу, сами намекали, что это просто удобное слово… но вот то, что именно это явление могло всегда называться магией, никто никогда не отрицал.
– Кстати, у меня созрел вопрос, – сказал Сокольский. – Вот вы говорили о «катастрофе развития общества» и о «эпохе выбора приоритетов». Я так понял, эти понятия связанные между собой, но в чем там была причина, если конкретно и коротко?
– Если коротко – в жадности, – ответил Алекс.
– А если поподробнее?
– В обществе, построенном на чужой жадности. Собственно, пример, который я Биллу с Каролиной приводил, помните?
– Ну, да.
– Так вот, представьте, что все общество настроено на то, чтобы обогащались отдельно взятые личности. Читалка для книг – это жалкий пример, ведь с ней связан не столько вопрос «катастрофы», сколько, собственно, «приоритета». Из-за дополнительного расхода очень редких элементов на Земле, которые могли понадобиться, и что важно – понадобились для выхода человека в космос. А с катастрофой были связаны вопросы качества и стоимости питания и… медобслуживания, к примеру. Фармацевтические гиганты вполне могли заражать население каким-то созданным ими же вирусом, дабы потом продавать вакцину от него. Целые страны могли негласно находиться в состоянии испытательной лаборатории для новых вирусов и болезней. Существовали институты управления сознанием масс, людей пугали всякими катастрофами, типа падающих метеоритов, приходящихся на конец мифических календарей, дабы они не обращали внимания на то, что творится вокруг. Качество пищи, все ухудшавшееся по обратному принципу «нет предела совершенству», здоровья тоже не добавляло, что было на руку фармацевтическим гигантам и иже с ними. Когда система начинала захлебываться в долгах самой же себе, людям увеличивали трудовые часы и дни и уменьшали зарплаты. И так всех, кто был «в теме», все это устраивало, что они уже и не представляли себе, что может быть как-то иначе. Вопрос об «иначе» стал сразу после того, как стал вопрос о приоритетах, необходимых для дальнейшего развития, а не стагнации и затухания, тенденция к чему тогда уже однозначно наметилась. Во-первых, даже решив кое-как вопрос с редкоземельными материалами, человечество стояло перед вопросом: «А кто полетит строить колонии и осваивать новые планеты?» Так называемые селебрити никуда бы не полетели, им и на Земле было очень неплохо. Да и руки у них в плане строительства и обживания колоний почти у всех росли не с того места. А тем, кому было плохо из-за того, что кому-то было неплохо, тоже лететь было противопоказано – здоровье не позволяло, его ведь продали системе обогащения отдельных личностей еще в детстве. А концепция «золотого миллиарда» злобно хихикала над всеми, загоняя всех же их же руками все глубже и глубже в тот звиздец, который человечество само себе создало… Короче говоря, чтобы иметь будущее, нам, как виду, нужно было кардинально менять что-то в настоящем. А так как вся эта хрень была завязана сама на себе, то и менять нужно было все и сразу. Пробовали поэтапно и части, так те, кто все это крышевал, обычно приходило с разговором типа: «Вы чё тут выделываетесь? Тут Михей всем руководит и до вас было все тихо и спокойно. Так что свалили отсюда по-хорошему. Не вашего ума дела, тут крутятся серьезные люди». А те, кому удавалось донести основную мысль того, что хотели получить в результате, говорили: «А чё мы первые должны меняться? Пусть вот сначала они…» Так как даже разумные и понимающие переводили стрелки на других, как, собственно, кто-то переводил и на них, то, в конце концов, стало ясно, что кардинально нужно менять только своими силами, причем все и сразу. И не слушать блеяния «серьезных людей» и примазавшихся. Обычно этим занимаются революции, но вот проблема – на дворе были не средние века, и технология управления массами была настолько отточена, что раскачать народ на что-то стоящее было сложно. Очень сложно. Собственно, тогда мы впервые и влезли всерьез в политику. И там разразилась настоящая война. Так как даже актуальный вопрос «кто из нас бессмертный?» порой не помогал, то вырезали мы тогда приличное количество представителей системы. Можно, конечно, поставить вопрос о том, что мы были неправы, но ведь мы все-таки смогли справиться и с «катастрофой развития общества» и с проблемой «выбора приоритетов». И в космос человечество вышло и начало колонизировать другие миры. Хотя, мне лично до сих пор жаль, что общего языка мы с теми руководителями толком не нашли. Систему, которую мы имеем сейчас, можно было построить без единой жертвы.
– А что вы такого построили? – спросила Барбара. – Деньги-то до сих пор существуют. Коммунизм не наступил…
– Да, но мы и не ставили целью построить коммунизм. В принципе и капитализм имеет право на жизнь, если он не работает против общества, его породившего. Как, кстати, и любой другой строй, на том же условии. А деньги… они теперь выполняют положенную им роль.
– Это еще какую такую роль они выполняют?
– Ту, которая была заложена в основу при их первоначальном создании. Ту, которая описана в их
– Не понял, – честно признался Камолов.
– Кто-нибудь из вас может дать правильное определение слова «деньги». Что это такое по своей сути?
– Э-э-э…
– Аккуратно, – сказала Джессика. – Когда-то любому олигарху с любыми суммами этих самых денег в кармане и на счетах безропотно выпускалась пуля в голову, если он, хоть где-то запинался, давая
– Ни хрена се… Я надеюсь, в нас вы хоть стрелять не будете?
