— Сможешь их отдельно от других готовить, чтобы они стали жрецами?
— Смогу, но это против наших правил. Служителем бога становятся по зову души и крови, а не по наставлению. Это не работа, а образ жизни.
— Все это мне известно, друг Орей. Но варогам нужны свои жрецы, как священники у католиков. Для этого их необходимо готовить, а обучить молодняк сможешь только ты.
— Сделаю, что ты хочешь, Вадим. Однако учти, верховный жрец Яровита будет про это знать, и если он такое обучение не одобрит, то я откажусь.
— Понимаю, Орей. Поэтому можешь написать письма Огнеяру и своему учителю Войдану Лебедяну, и если они мой поступок одобрят, начинай занятия с отобранными тобой мальчишками.
Молча Рядко встал и кивнул мне. Затем он вышел и я подумал, что, по сути, создаю не просто новое войско, наподобие янычарского, а то, что в мое время называлось деструктивной сектой, в которой психика человека ломается и ему даются новые психологические установки. А что делать? Выживать-то как-то надо, и если мой первый опыт окажется успешным, то его масштабы можно увеличить и вместо двухсот пятидесяти мальчишек в учебном лагере будет три-четыре тысячи варогов, а то и больше.
— Тук-тук! — в дверь постучали.
— Да, — вставая и поправляя меч, сказал я.
На пороге появился Поято Ратмирович, который доложил:
— Вождь, воины без оружия построены во дворе. На стенах лучший десяток арбалетчиков. Дружинники из последнего киевского набора, которых ты нам указал, под присмотром стрелков.
— Отлично. Идем, Поято.
На Рарог опускались ранние апрельские сумерки. По-славянски этот месяц зовется кветень и скоро большой праздник, Ярило Вешний. К тому времени, как мы его отпразднуем, соберутся все участники предстоящего похода в Ла-Манш. Мы выйдем в море, и начнется боевая страда. Ну, а пока надо разобраться с подсылами черниговского князя.
Я вышел во двор и оглядел воинов. Позади меня Поято Ратмирович, Ранко Самород, Корней Жарко, Илья Горобец, Гаврила Довмонтов, Гнат Твердятов и Немой. Ну, а перед нами плотные коробки дружинников: пруссы, варяги Саморода и пришедшие этой зимой одиночки, киевляне из двух наборов и случайные приблуды из бывших рабов. Всего их четыреста пятьдесят воинов. Еще один десяток сейчас на сторожевых башнях вдоль моря, второй на причалах, третий в остроге варогов вместе с ветеранами, четвертый на стене в карауле и десяток арбалетчиков держит на прицеле убийц.
Мой взгляд скользнул по лицам людей, молодых и старых, опытных морских волков и тех, кто пока еще не проливал человеческой крови. Все они разные и у каждого в голове свои мысли. Однако есть у них и много общего. Верность слову, например, храбрость и готовность уничтожать врагов нашего народа.
Впрочем, все это мысли на отвлеченную тему. Пора начинать и я поднимаю вверх правую руку. Это сигнал стрелкам, которые готовы свалить тех, кто прикрывается личиной друга. После чего я опускаю ладонь, делаю пару шагов в направлении строя и, повысив голос, говорю:
— Воины! Все вы поклялись мне в верности, а я дал роту, что буду с вами честен, и за вашу службу расплачусь серебром! Верно!?
— Да-а-а! — строй ответил гулом и в душах людей я почуял непонимание.
— Наши клятвы даны, и большинство воинов держит ее, как я блюду свой уговор! Однако есть среди нас предатели! Люди князя Игоря Ольговича Черниговского, которые посланы за моей жизнью! Мне известно про них и я мог убить этих подсылов еще на Руяне, когда впервые встретился с ними. Но я дал им шанс и возможность как-то проявить себя! Зря! Этого не произошло! Убийцы, которых было семь человек, а осталось шесть, продолжают точить свои клинки и думать о том, как они вонзят их в мое сердце! Вот только я не давал им шанса для нападения! Поэтому они затаились и если бы не грядущий поход, то, возможно, они получили бы еще несколько дней свободы! Но время на исходе и сейчас я даю им возможность выйти из строя и объявить себя! Если они проявят мужество, то будут переданы на суд своих товарищей! Ну, а коли нет, то умрут, словно шелудивые псы, тела которых выкинут в помойную яму! — на краткий миг, прервавшись, я оглядел строй в котором дружинники стали коситься на своих соседей киевлян, и спросил: — Все ли меня услышали!?
— Да-а-а! — снова ответили воины.
— Кто эти предатели!?
— Только укажи на них, и мы порвем гадов!
Снова подняв вверх раскрытую правую ладонь, я успокоил дружину и, дождавшись тишины, подал команду:
— Наемникам князя Игоря Ольговича выйти из строя!
Тишина. Все замерли, и я решил, что убийцы добровольно не выйдут. Жаль. Мне казалось, что хотя бы часть из них мужчины.
Однако только я так подумал, как строй раздвинулся и вышел один из киевлян. Следом второй и третий, а за ними четвертый. Двое остались среди воинов, и в этот момент раздался характерный щелчок арбалетной тетивы, а затем в тишине голос стрелка с башни позади строя:
— Один готов! Хотел метательный кинжал кинуть, ну я его и подстрелил.
Я кивнул и одновременно с этим вышел пятый, последний подсыл черниговского владетеля. Дело сделано. Воины еще раз убедились, что их вождь все видит и знает, а значит, вскоре сложится еще одна легенда о воине Яровита и основателе зеландского Рарога. Нормально.
Рядом встал Самород, который посмотрел на моих несостоявшихся убийц и полушепотом спросил:
— Что с этими делать?
— Судить, Ранко.
— И какое наказание им назначить? Смерть?
— Да. Но смерть в бою с католиками. Они первыми пойдут в атаку на вражеские корабли и погибнут, как положено умирать мужчинам, с оружием в руках.
— Я тебя услышал, Вадим.
— Вот и ладно.
Было, я развернулся к жилому донжону и в этот момент с оборонительной башни, которая смотрела в сторону моря, раздался крик наблюдателя:
— Вижу корабли! Три лодьи! Это Вартислав, узнаю его знаки на парусах!
'Вот и кончился мир, — промелькнула в голове мысль. — Княжич, видать, решил немного раньше остальных прибыть. Торопится, потому что молодой и горячий. Ну, а раз он появился, с этого момента все мои силы будут брошены только на подготовку к походу и на военные действия. И я этому, как ни странно, но рад. Наконец-то, опять настоящее дело'.
Глава 25
Земли бодричей. 1144 Р.Х.
Седрик фон Зальх, стройный курносый брюнет семнадцати лет отроду, потянул на себя поводья и его саврасый мерин, старый и беззубый, повинуясь своему хозяину, остановился. Юноша приподнялся на стременах и огляделся. Впереди дорога, по которой движется главное войско направляющихся к Зверину германцев. Слева мелкая речушка, черные квадратики венедских огородов, которые этой весной никто не сажал, и несколько сожженных домов. Справа темный и неприветливый лес, наверняка, скрывающий трусливых врагов. Ну, а позади большой обоз и конная охранная сотня, к которой его прикрепили.
— Что, молодой Зальх, — рядом с юношей появился его командир опытный рыцарь Иоганн фон Байзен, который сидел на мощном вороном жеребце, — мечтаешь о подвигах и думаешь, как бы тебе вырваться в авангард?
— Да, — не стал скрывать юноша.
