— Она еще постоянно вытаскивала из волос маргаритки и причитала: «я не хочу, мне еще слишком рано носить маргаритки на себе»…
Виктор осекся:
— Маргаритки?
— Именно маргаритки. Это важно?
— Просто продолжайте, — Виктор не хотел отвечать на ее вопрос сейчас. Если он скажет ей хоть о чем-то, она может начать, пусть неосознанно, но подгонять все моменты своего сна под этот символ. Это было недопустимо.
Виктор вытянул из колоды карту, перевернул ее и недовольно поморщился: на карте был изображен старик, шагающий в гору. На спине он нес десять тяжелых деревянных посохов. Виктор знал самые разные значения этой карты, но для него она всегда значила лишь одно. Это был совет. Так карты предупреждали его, просили отказаться от дела. Так они говорили о том, что он возьмет на себя слишком много, что это будет выматывающе и тяжело, и он может не выдержать.
Виктор покачал головой и снова поднес карты к губам. Это было не обязательно, но так ему было просто удобнее. Словно карты в самом деле были его собеседником, спутником, верным помощником. Самым близким другом, который у него мог бы быть.
— Я спрошу снова. Мертва она, или нет? — Виктор снова принялся тасовать карты.
— Мы сначала просто бежали, потом мисс Льюис сумела рассмотреть где-то среди деревьев избушку. Заброшенную, грязную, камни, из которых ее строили, уже поросли мхом… — продолжила сиделка после паузы. Она глубоко вздохнула. — Там мы и спрятались. Я нашла лампу и хотела попробовать развести огонь из чего-нибудь, но мисс Льюис была против, она выкинула лампу за дверь. И все вытаскивала из волос маргаритки, как будто ее волосы только из них и состояли.
— И Вам не показалось это странным? — Виктор взглянул на нее исподлобья, потом вытянул из колоды карту. Десятку посохов. Он раздражённо вдохнул и снова задал им вопрос. В глубине души он понимал, что предположение оказалось верно, и карты не станут ему отвечать на такие вопросы, но все же надеялся, что что-то в их ответе изменится.
— Тогда — нет, — Дэвиэна покачала головой. — Сейчас я думаю, что во сне все возможно, — она снова сделала паузу. — На самом деле мы почти все время там и просидели. Она то и дело выглядывала в окно, боялась тех, кто за нами гнался. Но когда я спрашивала ее, от кого мы прячемся, она сказала, что мне это не должно быть важно. И что важно только то, что куда бы она ни пошла, где бы ни спряталась, он найдет ее.
— Он? — переспросил Виктор. Он снова вытянул карту, и это снова была десятка посохов. Карты действительно не хотели говорить ему ничего другого. Виктор злился, но понимал, что даже переспросив их по-другому, не получит ответа. Они не помощники ему здесь. По крайней мере, не в ответе на этот вопрос.
Он завернул карты обратно в ткань и прислушался к тому, что говорила Дэвиэна.
— Она отдала мне кое-какую вещь, — пробормотала женщина. — Я тогда очень испугалась, когда проснулась, — брать вещи у мертвецов… — она покачала головой из стороны в сторону. Но Виктор словно встрепенулся, очнулся. Он сунул карты в карман, подошел к ней и присел на корточки напротив, после чего, коснувшись ее плеча, спросил:
— Что она Вам дала, Дэвиэна?
— Из маргариток, что она вытаскивала из своих волос, она сплела венок. Сказала «Это для Него». А потом я проснулась.
Виктор помолчал, глядя на нее. Потом пересел на диван и задумчиво потер лоб. Дэвиэна молчала. Гадатель слушал тиканье настенных часов, шум дождя за окном, и ему все чудилось, что он слышит шум листвы тех многовековых, высоких деревьев. Он знал то место, о котором говорила Дэвиэна. Знал потому, что ему о нем уже рассказывали. И он помнил, какое тогда было выражение лица у Пенелопы — смесь испуга и одержимости. Она будто боялась этого места и была в него влюблена.
— Благодарю Вас за рассказ, Дэвиэна, — Виктор вскинул голову и посмотрел на сиделку.
Женщина недоверчиво сощурилась:
— Вы даже не станете рассказывать мне, что поняли?
— А Вы правда хотите это знать? Я так не думаю.
Прежде чем Дэвиэна успела сказать ему что-то еще, раздался стук в дверь. Она пожала плечами, встала и пошла открывать.
— Как раз вовремя, — произнес Виктор себе под нос: он был уверен, что это пришла вторая сиделка.
Конечно, ему хватило бы и слов Дэвиэны да некоторых своих домыслов. Даже то, что сказали карты, по-своему наталкивало его на определенные мысли. Но он должен был поговорить и с ее коллегой, ведь она тоже могла внести какие-то детали, которые бы придали большую ясность всей этой ситуации.
Дэвиэна открыла дверь и впустила вторую сиделку. Та, в отличии от нее, была высокой худой и сутулой старухой, словно сбежавшей со страниц книги с детскими сказками. Виктор с удивлением отметил, что у нее даже был крючковатый нос, и в глазах виднелся какой-то загадочный и немного жутковатый огонек, совсем как у представительницы славянского фольклора, и едва сдержал удивленный вздох.
— Добрый день, — старуха заговорила первой. Голос ее был немного скрипучим и резким, но стоило ей замолчать, как Виктор понял, что, даже таким, этот голос был по-своему приятным.
Женщина подошла к нему поближе и молча села на стул, на котором раньше сидела Дэвиэна. Она сложила руки на коленях и уставилась на Виктора, склонив голову набок и немного прикрыв глаза. В голове у него всплывали самые разнообразные ассоциации — от Злой Западной Волшебницы из «Страны Оз», до русской Бабы-Яги.
— Почему Вы так смотрите на меня? — обратилась к нему женщина.
Дэвиэна замерла у двери в комнату Грейс, слегка улыбаясь. Казалось, ее даже забавляло смотреть, как реагирует на ее коллегу Виктор.
— Просто Вы… — Виктор вдруг смутился. Едва ли не впервые за долгое время ему показалось, что еще не произнесенные слова могут оказаться бестактными. — Вы похожи на Злую Волшебницу Запада.
Ему едва удалось побороть желание втянуть шею в плечи и заставить себя улыбнуться. Женщина в ответ рассмеялась:
— Что же Вы так смущаетесь, ведь я правда на нее похожа, — она махнула рукой. — Должен же кто-то выглядеть как злая ведьма. Не настоящие маги, так хоть хорошая гадалка…
Дэвиэна тихо хмыкнула и скрылась за дверью. Виктор проводил ее взглядом и снова посмотрел на свою собеседницу.
— Вы даже не сказали, как Вас зовут.
— Называйте меня Саша. Вам можно, — женщина слегка склонила голову.
Виктор вдруг вспомнил, как отец рассказывал ему о тех людях, что не рождены с магией в крови, но сумели научиться использовать даже те крохи волшебства, которые у них были, так искусно, что захватывало дух. И он сам это словно чувствовал. С каждой секундой Саша была ему все интереснее и интереснее.
— Вы что же, ведьма, Саша? — понизив голос, спросил он.
— Знахарка. Наверное, поэтому господин Льюис и нанял меня.
— Надеялся, что Вы сможете… понять что-то?
Саша нахмурилась и замолчала. Она отвернулась и еще больше ссутулилась. Виктору вдруг стало жутко, он почти почувствовал, как волосы у него на затылке встают дыбом.
— Я пыталась гадать ей на обычных игральных картах, — проскрипела, наконец, Саша, — но карты не говорят ничего. То просто чепуха выходит, то падает только одна масть, да и та не ее, — она развела руками. — Мне кажется, она мертва.
— Вы уверены? — слова Саши Виктору не понравились. Она казалось ему слишком мудрой, слишком искусной, чтобы ошибиться.
— Не уверена. Здесь слишком тепло зимой и слишком холодно летом, чтобы быть уверенной. Как в доме с привидениями, — Саша несколько раз нервно ущипнула себя пальцами за губу. — А Вы думаете, что это из-за госпожи Льюис? Не из-за того, что в этой комнате просто могут быть привидения?
