В отношении своих собственных чувств к Наджибу Розалинда уже не сомневалась. Ее сердце, разум, тело, душа — все наполнилось любовью. И теперь она была обескуражена, открыв, что он мог любить ее ночью, а днем искать подтверждения своим подозрениям…
Ужинали они вместе, как обычно. Розалинда больше всего любила эти мягкие, благоуханные вечера, когда дневная жара шла на убыль, а они с Наджибом увлекались разговором, вспоминая мелкие эпизоды, связанные с Сэмом, его словечки или поступки. Наджиб так чистосердечно смеялся вместе с Розалиндой, что она уверовала в его подлинную привязанность к Сэму.
Однако нынешний вечер омрачала тень происшествия на берегу. Любое слово, связанное с Сэмом, вызывало к жизни мучительные мысли.
Когда Наджиб смотрел на Рози, его брови сходились на переносице, и казалось, что он старается проникнуть в ее душу и прочесть в ней правду. Но она-то уже открыла ему душу. Наджиб знал о ней все. Как же могло статься, что он не разобрался? Она не скрыла от него ничего, кроме одного обстоятельства, которое составляло чужую тайну.
Оказывается, он ничего не понял. Это не могло не угнетать Розалинду. Значит, все это время она строила воздушные замки. Ее мечты покоились на призрачном основании.
Она промучилась весь вечер, но и он тоже мучился. Как правило, после ужина они отправлялись погулять в сад, но на этот раз оба пришли к молчаливому соглашению, что прогулки не будет.
Розалинда ушла в спальню одна. На душе у нее скребли кошки. События этого дня напомнили ей, что она делает и для чего.
До сих пор все происходящее скорее напоминало игру. Но вот появились люди с автоматами, и фантазии обернулись реальностью. Пугающе отчетливой реальностью. Раньше Розалинда не принимала всерьез уверенность Наджиба и связанных с ним людей в том, что жизни Сэма угрожает непосредственная опасность. И она, и Сэм все это время находились под надзором. Каждый раз, когда они выходили из дома, за ними велось наблюдение.
Наджиб говорил, что угроза минует через несколько недель, и это позволило ей прийти к выводу, что не так уж реальна эта опасность.
Теперь ей предстоит пересмотреть свое отношение. А как именно следует отныне воспринимать происходящее, она не знала.
Время шло, а Наджиб все не появлялся. Розалинда начинала думать, что он решил провести ночь в отдельной комнате. Она пыталась читать, но в триллере говорилось о таких мрачных делах и черных мыслях персонажей, что он только усугублял ее тревогу. Сейчас ей нужен был бы незатейливый любовный роман, но пачка новых книг из комнаты исчезла. Обслуга была твердо убеждена, что всем ее книгам место в кабинете, а Розалинда еще не настолько освоилась здесь, чтобы просить оставлять их в спальне.
Она отложила триллер и какое-то время просто лежала при свете лампы. После всех дневных волнений сон не шел к ней, и в конце концов она решилась отправиться за своими книгами.
Дом погрузился в темноту, но, если бы Розалинда зажгла свет, скорее всего, откуда-нибудь возник бы слуга. А ей не хотелось никого беспокоить. Она хорошо ориентировалась в доме. Яркие звезды освещали дворик. Розалинда пересекла его, прошла коридор и вышла в большой двор, уверенно двигаясь в полутьме.
Никогда раньше ей не было страшно в этом доме, а теперь она не могла не думать, что, возможно, и в доме затаились соглядатаи. Ей было не по себе примысли о том, что на нее смотрят чьи-то глаза; ее разбирал почти суеверный страх. Впервые пришло в голову, не водятся ли здесь привидения.
На ней была простая бежевая футболка, которая служила Розалинде ночной рубашкой. Она не доходила Розалинде даже до колен. Раз не исключено, что за ней подглядывают мужчины, вероятно, ей следовало накинуть халат. Но ночной воздух приятно овевал кожу, а холодный черепичный пол успокаивал боль от порезов на подошвах.
Она вышла в третий двор. Окна кабинета (или командного пункта. Бог его знает) не были освещены. Розалинду охватило горькое разочарование, и тогда она поняла, что бессознательно надеялась найти в кабинете Наджиба.
Значит, он решил провести эту ночь где-то еще. Сердце Розалинды сжалось. Она тряхнула головой. Что ж, райское блаженство не может быть вечным. Наверное, история Адама и Евы — мудрая метафора, отразившая неспособность людей быть всегда счастливыми.
Розалинда взялась за старомодную резную металлическую ручку и повернула ее, стараясь не шуметь. Ей не хотелось, чтобы какое-нибудь секретное охранное устройство приняло ее за взломщика и свалило бы, скажем, ударом каратэ на землю.
Ручка не поддалась. Розалинда попробовала еще раз. Заперто. Сердце Розалинды остановилось. Значит, Наджиб все-таки может быть там. Она подошла к окну, но оно тоже оказалось запертым. А Рози была совершенно уверена, что в этом доме не принято запирать на ночь двери и окна.
Раздосадованная, она шагнула назад — и оказалась в объятиях человека, стоявшего прямо за ее спиной. Ее сердце заколотилось в бешеном ритме, когда этот человек взял ее за запястья.
— Что ты здесь делаешь? — хрипло спросил Наджиб. Его голос звучал сдавленно, словно он превозмогал боль. — Что тебе здесь нужно?
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Его появления оказалось достаточно для того, чтобы Розалинда ясно поняла: нужен ей был он, и только он. Пусть днем между ними пробежала кошка; все-таки она не хотела, чтобы он провел ночь не в ее кровати. Одно лишь воспоминание вмиг разнежило ее. Он ей нужен.
— Я… мне захотелось взять книгу.
— Книгу, — безжизненно повторил Наджиб.
На нем были только белые хлопчатобумажные брюки. Розалинда подняла руки и прижала ладони к обнаженной груди Наджа. И начала таять от тепла его кожи, как тает масло от солнечных лучей.
— Почему ты не пришел ко мне? — с улыбкой спросила она.
Но Наджиб с силой сжал ее запястья и отбросил руки с груди.
— Нет, Розалинда, — произнес он. — Так не пойдет. Объясни мне, что тебе понадобилось в этой комнате. Кого ты хотела позвать?
Надж не говорил, а сдавленно шептал, как умирающий. Он долго стоял в укрытии и выжидал, зная, что нынче же она предпримет попытку. И все же надеялся, что попытки не последует.
— Позвать?
Рози беспомощно потянулась к нему. Почему он отталкивает ее? Она одинока, она стремится к нему, она недавно пережила жестокий стресс. Почему же он не хочет поддержать ее?
— Обними меня, — взмолилась Рози. — Наджиб, пожалуйста, обними меня.
Руки его дрожали, стремясь немедленно обнять ее, но разум сопротивлялся. Розалинда улыбнулась, снова погладила грудь Наджиба и обвила руками его шею.
— Люби меня, — прошептала она.
Ее удивила гримаса боли, исказившая его лицо.
— А завтра? — проговорил он сквозь зубы.
— Не надо никакого завтра. Люби меня сегодня.
И Наджиб понял, что пропал. Он склонился к Розалинде, подхватил ее на руки и направился в сторону спальни.
Хорошо. Последний раз. Он подарит ей последнюю ночь любви, о которой она будет вспоминать и тосковать всю оставшуюся жизнь. И сожалеть о своей неверности.
Спальня выглядела так же, как и тогда, когда Розалинда ее покинула: мягкий свет лампы у изголовья, отброшенная простыня. Уютный мирок, принадлежащий только двоим.
Наджиб усадил Розалинду на кровать и одним движением стянул с нее футболку через голову. Рози ахнула, прочитав на его лице неописуемую страсть.
