Когда Рози очнулась от сна, все ее мускулы ныли, но это не имело никакого значения, поскольку каждая клеточка тела была как будто полна меда. Почувствовав руку Наджиба на своей спине, она замурлыкала от удовольствия и перевернулась на бок. Наджиб смотрел на нее, подперев голову кулаком. Простыня прикрывала только его ноги, так что Розалинда могла вволю любоваться его мощным торсом и мускулистыми руками.
Между его темных бровей пролегла складка.
— Доброе утро, — сонно пробормотала Рози.
Его рука легла ей на грудь, а большой палец коснулся ее нижней губы.
— Розалинда, скажи мне, — попросил он.
Голос его звучал так, словно кто-то вырывал у него слова помимо его воли.
Рози закрыла глаза. Ее захлестнула волна необъяснимого чувства. Хотелось немедленно произнести некие слова и затем повторять их всю жизнь.
Она глубоко вздохнула и улыбнулась.
— А что бы тебе хотелось услышать?
— Правду! — почти выкрикнул он. — Я не могу больше жить во лжи!
Розалинда ахнула:
— Что?
Наджиб взглянул на нее, и его горло болезненно сжалось. Только сейчас, полюбив Розалинду, он осознал, насколько поверхностным было его чувство к Мейсе. В те времена он принимал за любовь сочетание влечения и чувства вины. Теперь ему стало ясно, что боль, испытанная им в ту минуту, когда он застал Мейсу в постели с другим мужчиной, объяснялась не более чем уязвленной гордостью.
Мысль о предательстве Розалинды резала его надвое. Потеряв ее, он утратит половину самого себя.
А у Розалинды куда больше возможностей нанести ему урон, чем было у Мейсы. Мейса, которая в простодушной жадности стремилась обратить что угодно в свою пользу, теперь представлялась новорожденным младенцем по сравнению с Розалиндой, ведь та затеяла куда более опасные игры с изгнанным семейством.
Истина открылась ему слишком поздно.
Теперь он — конченый человек. Можно попытаться привязать к себе Розалинду, если она забеременеет от него. Вопреки семейному долгу можно оставить ей свое состояние… алмаз, принадлежащий ему постольку, поскольку он является наследником деда… Чистое безумие!
Розалинда вступила в борьбу за какую-то более драгоценную награду, и он не знает, что ей нужно. Остается только строить догадки. Может быть, она попросту напугана…
Отчасти Наджибу хотелось верить, что в его силах заставить ее свернуть с избранного ею пути. Нет сомнений, что она испытывает сексуальное влечение к нему. Но и он, в свою очередь, может использовать это оружие для воздействия на ее чувства, даже если эти чувства на порядок слабее, чем его чувства к ней.
Он склонился, чтобы поцеловать ее, но Розалинда отвернулась.
— Скажи мне!
— Ты это уже говорил вчера вечером. Я не забыла. — Рози села на кровати и прикрыла простыней грудь. — Ты постарался завлечь меня, чтобы я в пылу выболтала все, что тебе надо. Хотел заставить меня в чем-то признаться? Тебе нужно было найти инструмент, чтобы управлять мной? Вот в чем все дело! Ты использовал секс, притворялся, что полюбил Сэма… Работа шпиона! Ты шпион?
Наджиб молча смотрел на нее.
— Ты говорил: «мои ребята». — Ей внезапно вспомнились сказанные накануне слова, и ее сердце заныло. — Боже мой, шпион! Да еще из числа Сотрапезников! Значит, ты — глава секретной службы или что-то в этом роде!
— Следовательно, ты в некоторой степени информирована, — хладнокровно отозвался Наджиб. — Откуда тебе это известно?
Розалинда отпрянула от него.
— Неужели ты думаешь, что я получаю информацию от Гасиба?
— Открой мне правду, — попросил Наджиб.
— Вот что я тебе скажу. Ты сам мошенник из мошенников и поэтому не признал бы правду даже тогда, когда ее выложили бы прямо перед твоим носом. Повторяю в последний раз, так что слушай внимательно. Так вот, с самого начала я не говорила тебе ничего, кроме правды. Я ни разу не солгала тебе. И ты бы это понял, если бы был хоть сколько-нибудь живым человеком.
— Твои слова опровергаются очевидностью.
— Возможно. Бывает, что нам приходится признать то, что якобы противоречит очевидности, и таким образом прийти к правде. Между прочим, тебе это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было!
— Мне?
— Нам кажется, что самолет летит вопреки законам природы, пока мы не поймем, что именно использование законов природы позволяет ему лететь. Шмель взлетает вопреки всем законам природы, и мы будем думать так, пока в один прекрасный день не обнаружим, что есть у природы закон, который делает возможным его полет. И Мухаммед рассказывал о расколовшемся месяце, а это явление тоже противоречит законам природы.
— Ты хочешь сказать, что рождением Сэма мы обязаны чуду?
— Нет, ни о каких чудесах я не говорю. Хочу сказать только то, что ты миришься с отклонениями от законов природы, когда эти отклонения устраивают тебя. В силу твоей истинной веры или в силу веры в личные наблюдения. Из этих наблюдений ты должен был заключить, что я говорю тебе правду.
Едва ли строгая логика была на стороне Розалинды, но приподнятая бровь Наджиба бесила ее.
— Однако ты не веришь мне ни на грош. Ты занимался со мной любовью и в это же время думал… что трахаешься со шпионкой Гасиба, засланной в лагерь аль-Джавади! Тебе не приходило в голову, в кого тебя превращают мысли такого сорта? — выкрикнула она. — Ты, Наджиб, совершил одну большую ошибку. Не сомневаюсь, что такая ошибка недостойна настоящего шпиона.
Наджиб рассмеялся, но веселья в его смехе не слышалось.
— Да, я совершил ошибку, непростительную для шпиона.
— Ты заранее решил, что я вру. И ради своих умозаключений сделал выводы, достойные самых низкопробных шпионских романов. И счел возможным обращаться со мной, как с мерзавкой. Напрасно. Ты мог бы поверить мне. Я никогда в жизни не видела твою треклятую Розу аль-Джавади. И не производила на свет наследника престола. Тебе оставалось только верить, что я говорю тебе правду…
— И что тогда?
— И тогда тебе не пришлось бы разыгрывать позорный спектакль с любовью, которой ты не чувствовал, — с горечью бросила Розалинда и соскользнула с кровати. Слезы душили ее. — Наджиб, шпионская фантазия сыграла с тобой злую шутку, вот и все. С самого первого дня ты знал правду.
Наджу хотелось ответить, но он удержался от слов.
Ему хотелось сказать, что ни на минуту он не оставался хладнокровным, напротив, был слишком близок к тому, чтобы открыть ей всю правду. Но Наджиб не облек свои мысли в слова. Он не имел права на очередную ошибку. Не мог отдаться зову сердца.
Несколько секунд Рози стояла и смотрела на него, а потом сказала:
— Больше этого не будет.
С этими словами она захлопнула дверь ванной комнаты и заперлась изнутри.
Лишь одной правды не сказала Розалинда Наджибу, хоть и поняла это только сейчас. Она видела Розу аль-Джавади. Джемшид
