тарелки сладкий бисквит.
— Правда? А почему семья оттуда уехала? — спросила Розалинда неестественно безразличным тоном.
Изображаешь святую невинность — и переигрываешь, подумал Наджиб.
— Ламис замужем, у нее маленький ребенок. Она работает на баракатском телевидении. — Он снова взял в руки стеклянный сувенир. — Ламис собирает такие вот украшения.
Об этом Розалинде было хорошо известно. Эта вещица по стилю не соответствовала большинству других. Остальные она в основном выбирала сама: глиняный барельеф, кусок необработанного аметиста, розовый кристалл на треножнике, крашеное яйцо, но шарик…
— В мои обязанности входит привозить ей что-нибудь подобное из каждой поездки в Европу.
Ты слишком давишь на нее, предупредил себя Наджиб. Дай ей время, и она тебе все расскажет.
Ее взгляд задержался на розе. На одном из лепестков даже можно разглядеть каплю, похожую на слезу. Розалинде не нравилось, что роза заключена в стекло. Все равно что женщина под чадрой. И совершенно естественно думать о Ламис, глядя на розу: Ламис и есть роза.
— Моя сестра вернулась домой из Англии другим человеком, — заметил Наджиб. — Вы не знаете, что с ней произошло здесь?
Черные глаза сверлили Розалинду. Она опустила голову, беспокойным движением поправила одну из безделушек на столе, потом заставила себя вновь взглянуть ему в глаза и пожала плечами.
— А что могло случиться?
— Не знаю. Она никогда об этом не заговаривала. Понимаете, раньше Ламис была беззаботной девушкой. Когда же приехала, на ней лежал как бы отпечаток… страдания.
С большой осторожностью Наджиб отложил шарик, как будто это была живая роза.
Розалинда чувствовала, как гипнотизируют ее эти темные глаза, этот тихий голос, эти сильные и вместе с тем чувственные руки. Он был полон жизни. Для нее стало бы большим облегчением, если бы она могла довериться ему, но…
— Может быть, это из-за войны, — сказала Розалинда.
Но Наджиб лишь покачал головой в ответ, не сводя с нее глаз, и почему-то она почувствовала, что вынуждена заговорить.
— До нас дошел слух, что у Ламис действительно были неприятности, — неуверенно начала она. — Что-то связанное с игрой. Говорили, она проиграла в одном из казино Мэйфера целое состояние.
— Это верно. — Наджиб отхлебнул кофе. — Но такого рода неприятность не могла вызвать ту перемену, о которой я говорю.
Он снова пристально смотрел на нее, словно был уверен, что она знает.
— Но вы ведь тоже были здесь? Вы бы наверняка были в курсе, если бы что-то случилось.
— Я, как и Джемшид, вернулся на родину перед самой Кальджукской войной. А Ламис осталась заканчивать курс.
Розалинда осмелилась спросить:
— Она никогда не упоминала обо мне?
— Сестра вообще не говорила о своем пребывании в Англии. Она знала о вашем браке?
Розалинда пожала плечами.
— Ну, обычно о таких вещах становится известно, — сказала она, чтобы выиграть время.
Наджиб кивнул, допил кофе и отставил чашку.
— Что ж, неудивительно, что она побоялась рассказать об этом деду. Всем известно, как подчас обходятся с вестниками. Может, вы будете рады возобновить знакомство с ней?
— Ну конечно! — Розалинда улыбнулась, скрывая, что в голове у нее пронесся сумасшедший вихрь мыслей, а сердце отчаянно забилось. — А когда Ламис приедет в Англию?
Наджиб насупил брови.
— Розалинда, неужели вы не хотите посетить Восточный Баракат, ознакомиться с наследством и встретиться с родными?
Когда-то она мечтала о такой поездке. Но это было давно.
— Даже не знаю… — Розалинда бросила взгляд на часы и содрогнулась от ужаса. — Извините меня, я совершенно забыла… У меня… сейчас встреча. — Она вскочила. — Простите меня, пожалуйста, я страшно опаздываю!
Наджиб послушно собрал бумаги, захлопнул чемоданчик и поднялся. Розалинда почти побежала к двери, он последовал за ней.
— До свидания, — торопливо сказала она.
— Мы еще поговорим с вами, — ответил Наджиб.
— Конечно, — пробормотала она. — Да, позвоните мне…
Розалинда открыла дверь, но Наджиб не переступил порог. Вместо этого поставил чемоданчик на пол рядом с забавным динозавром на колесиках, а когда он выпрямился, то у Розалинды перехватило дыхание, так как его руки легли ей на плечи.
На какое-то непостижимое мгновение, когда губы их оказались так близко, они унеслись в какой-то другой мир, где они хорошо знали друг друга, где Наджиб имел полное право поцеловать ее. У Розалинды мелькнула безумная мысль, что Наджиб, надев ей на палец кольцо, открыл дверь в новую жизнь, и в эту секунду ее овеял ветер иного существования. Взгляд его черных глаз впился в нее, проник в душу, и ее губы непроизвольно раскрылись.
Они моргнули, и обычный мир вернулся. Она удивительная соблазнительница, подумал Наджиб. С ней надо всегда быть настороже. Теперь поведение Джемшида перестало быть для него загадкой. Вероятно, он потерял способность здраво рассуждать, словно находился под наркозом.
— Розалинда, речь идет о деле первостепенной важности, — сказал Наджиб вслух. — Вы представить себе не можете, насколько необходимо, чтобы высказали всю правду. Не позволяйте старым обидам вновь завладеть вами. У Джемшида родился сын?
Его длинные пальцы больно впились в ее плечи, и Розалинду испугало выражение его лица.
— Почему это так важно для вас?
— Я не уполномочен пускаться в объяснения. Просто поверьте, что так оно и есть. — Он встряхнул ее. — Ответьте мне.
Розалинда вырвалась из его рук и отвернулась.
— Я уже сказала вам: ребенок Джемшида мертв, — хрипло проговорила она и еще раз посмотрела на часы. — Пожалуйста, уходите. Я опаздываю.
— До свидания, Розалинда. — Он поднял свой чемоданчик. — Я свяжусь с вами.
Наджиб вышел в коридор, к зарешеченному стволу шахты лифта. Но не успел он нажать на кнопку, как послышался щелчок, и элегантно отделанная кабина начала подниматься с первого этажа.
Розалинда закусила губу. Она не закрыла дверь, а осталась на пороге, нервозно переминаясь с ноги на ногу и прислушиваясь к приближающемуся звуку. Как могла она не подумать?..
Наджиб обернулся, и его глаза превратились в узкие щелочки, когда он заметил тревогу на ее лице.
Розалинда ждала развязки, исполнившись покорности судьбе. Наконец кабина остановилась, и из нее выбежали маленький веселый мальчик и девочка-подросток.
Не веря своим глазам, Наджиб наблюдал, как ребенок помчался по коридору к Розалинде; в руке у него был лист голубой бумаги. Розалинда присела и раскрыла объятия.
— Мамочка, мамочка! — кричал Сэм. — Посмотри, что я тебе принес!
Взглянув поверх его головы, Розалинда увидела потемневшее лицо Наджиба аль-Махтума, и его обвиняющие черные глаза наполнили ее ужасом. Затем он повернулся и вошел в кабину.
— Живой потомок старика, — заключил Надж. — И его абсолютная копия.
Ашраф яростно выругался. После этого наступило молчание.
— И она ничего не знает о Розе?
— Так она говорит. Но замечу, что живет она в такой квартире, которую не купишь на доходы
