— Все нормально. Ты совсем не безнадежна, я научу тебя танцевать кантри за пару дней.
— Кантри? — Она посмотрела на него огромными глазами, споткнулась, и Брэндон втянул воздух сквозь зубы, когда ее каблук приземлился ему на палец. — Прости!
— Следи за ногами.
Пейдж снова опустила голову.
— Да, кантри.
— Я никогда не научусь.
— Все дело в практике.
— Мне не поможет даже практика.
— Это просто повторяющиеся движения.
Пейдж снова посмотрела на него и чуть не продырявила ему другую ногу. Если так пойдет дальше, его сапоги тоже пострадают.
— Прости!
— У меня идея, — сказал он. — Подними ногу.
Она нахмурилась:
— Зачем?
— Не волнуйся, я ее не откушу.
Она подняла ногу, согнув ее в колене. Брэндон снял туфлю и бросил ее под их столик.
— Но…
— Другую, — потребовал он.
Она, видимо, поняла, что отказ не принимается, и вторая туфля полетела вслед за первой.
— Зачем ты это сделал? — спросила она.
Он снова притянул ее к себе:
— Они нам мешали.
— Без них я чувствую себя такой маленькой.
Действительно, она стала намного ниже: ее макушка едва доставала до его подбородка.
— Какого ты роста?
— Пять футов три дюйма, если выпрямлюсь. Всегда хотела быть выше.
— Почему? Что такого в том, что ты невысокая?
Она закатила глаза:
— Только высокий человек может задать этот вопрос.
— Во мне всего шесть футов и дюйм!
— «Всего»! Ты на десять дюймов выше меня!
Брэндон усмехнулся:
— А ты заметила, что ни разу не споткнулась с тех пор, как я тебя разул?
Пейдж удивленно моргнула:
— Правда?
— Я же говорил, что все танцуют.
Она выглядела такой довольной, что он улыбнулся. Ее глаза были глубокого фиолетового цвета. Жаль, что началась более быстрая песня; Брэндон не был уверен, что она справится с таким ритмом. Хорошего понемножку.
Они снова сели за столик, и Билли принесла им напитки и меню.
— Как думаешь, Билли на что-то намекает?
— Пожалуй, я немного проголодалась. — Она сделала глоток вина, потом еще один.
Пейдж заказала салат, Брэндон — бургер. Мало-помалу танцпол заполнялся; он не думал, что она захочет танцевать в окружении других пар, но, когда группа снова заиграла медленную песню, Пейдж сама вытащила Брэндона из-за столика. Он привлек ее к себе, она не воспротивилась, и он не мог не отметить, как хорошо их тела подходили друг другу.
— А мне начинает нравиться, — улыбнулась она, глядя на него.
И получаться тоже: она наступила ему на ногу всего однажды. Они вернулись за столик, когда принесли их еду. Прежде чем сесть, она сняла пиджак, аккуратно сложила его и положила на соседний стул. Под ним оказался нежно-розовый шелковый топик, такой же мягкий и сияющий, как ее кожа. Ее грудь была небольшой, но пропорциональной ее комплекции, в отличие от Эшли, импланты которой всегда вызывали у Брэндона смешанные чувства и на ощупь походили на мешки с жидкостью. В этом не было ничего натурального, но когда-то он готов был закрыть на это глаза, как и на некоторые другие вещи. Брэндон неожиданно осознал, что думает, какая на ощупь грудь Пейдж.
Она заказала еще бокал вина и явно начинала пьянеть, но, когда он попытался заставить ее попробовать станцевать кантри, она отказалась, сказав, что не хочет опозориться. Он заметил, что она никогда не научится, если даже не попробует, но она проигнорировала этот аргумент. Однако медленные танцы ей, очевидно, нравились, а ему нравилось обнимать ее. После пятого бокала Пейдж окончательно отбросила стеснение и прижималась к Брэндону так, что обнимать ее горячее тело было почти пыткой.
После расторжения помолвки Брэндон ни с кем не встречался и уж точно не хотел с кем-то спать — до сегодняшнего вечера. Он желал Пейдж, и единственной проблемой было то, что она считала его неотесанным фермером без гроша за душой. Было ли ее желание настолько сильным, чтобы она смогла закрыть на это глаза? Он устроит ей своего рода испытание, которое покажет, что она за человек на самом деле.
Пейдж знала, что не может сойтись с мужчиной вроде Брэндона, но она хотела его. Возможно, это было действие вина, возможно, она просто слишком давно не была с мужчиной. Он был даже не в ее вкусе, но его тело излучало силу, мощь, он так хорошо пах; его бородка, которая на вид была жесткой, на деле оказалась мягкой — она почувствовала это, положив голову Брэндону на плечо.
— Ты, похоже, вошла во вкус. — Его голос был хриплым, а посмотрев ему в глаза, она увидела в них желание.
— Я рада, что ты заставил меня попробовать.
— Я тоже.
Он убрал прядь волос, выбившуюся из прически, с ее лба. В обычных условиях она поспешила бы в туалет, чтобы поправить прическу, но сегодня ей было все равно.
— Ты всегда так убираешь волосы?
— Когда я на работе.
— Готов поспорить, тебе больше идет, когда они распущены. — Он провел руками по ее волосам, вытаскивая шпильки; пряди рассыпались по ее плечам, и он сказал, улыбаясь так, что она чуть не взорвалась: — Точно. Тебе, наверное, постоянно это говорят, но я не могу не заметить, что ты очень красивая.
Ей не говорили этого очень давно. Если он продолжит так вести себя, так смотреть на нее, она забудет, почему они должны быть максимум друзьями. Она подозревала, что именно этого Брэндон и добивается. Их взгляды встретились, и, хотя Пейдж знала, что должна опустить глаза, она не смогла. Поцелует ли он ее? Он наклонился к ней, и она подняла голову, подставляя губы, но он только прижался лбом к ее лбу. Пейдж чуть не взвыла от разочарования.
Песня закончилась, и он отвел ее к столику.
— Уже поздно, тебе пора.
Она посмотрела на часы и с удивлением заметила, что уже полночь — так поздно она уже давно не возвращалась домой. Ей было так хорошо, что уходить не хотелось, но, если он довезет ее до дому, возможно, поцелует ее на прощание. Не следовало бы разрешать ему, но ей так хотелось почувствовать его губы на своих.
Пейдж обулась и надела пиджак, и они вышли из бара. Ноги слушались ее так плохо, да еще и на каблуках по гравию, что ему пришлось приобнять ее.
— Моя машина у офиса, — сказала она.
— Да, но тебе нельзя за руль в таком виде.
— Как же я доберусь до работы завтра?
