—
Да как-то не приходило в голову их сравнивать…
—
Так вот. Директор знает своего заместителя, а муж — нет. Поскольку вам и по должности, и по возрасту рановато иметь заместителей, советую побольше уделять времени семье, а не торчать на работе вечерами и в выходные.
Еще об одной функции
проявляющейся в процессе убеждения собеседника. Они способны навязать партнеру оценку, которую в ином случае он предпочел бы не обнародовать. Коль скоро вопрос прозвучал, он вынужден что-то сказать. Вот вопросы из сферы официальных отношений.
•
Ваши смежники в городе… работают успешнее, не так ли?
•
Если бы обратились к… мы получили бы гораздо больше прибыли, верно?
•
По-видимому, вы считаете меня тираном, не то что ваш прежний босс?
В легком, непринужденном общении сравнительные вопросы выступают скорее в роли риторических, а остроумные ответы на них являются настоящими украшениями контакта. Например, такой.
—
Что может быть противнее, чем откусить яблоко и обнаружить там червяка?
—
Откусить яблоко и обнаружить там полчервяка!
Сравнительные вопросы с успехом заменяют прямые осуждения, упреки и т. п.
—
Дорогая, не сердись, что я пришел так поздно. У нас в клубе сегодня был конкурс по выпивке.
—
Неужели? И кто получил вторую премию?
Сравнивать себя и свои достижения с другими любят далеко не все, поэтому в ход идут такие контрприемы:
—
Дорогой, тебе какие женщины нравятся, красивые или умные?
—
Ни те ни другие. Поэтому я и женился на тебе.
Вопросы предполагают выведывание информации, провоцируют на душевный и информационный стриптиз, а он чаще всего не поощряется собеседниками.
Анна Ахматова рассказывала, как в Пушкинский дом однажды пришел бедно одетый старик и просил помощи, жаловался на нужду, ссылаясь при этом на свое отношение к великому русскому поэту. Сотрудники Пушкинского дома радостно кинулись к посетителю с закономерными вопросами: каким образом он связан с Александром Сергеевичем? (пример соединительного вопроса)
—
Я являюсь праправнуком Булгарина! — гордо объявил старик.
Они предназначены для проверки истинности суждения и сложившихся оценок и обычно содержат слова:
—
Дорогой, правда, мои глаза голубые, как небо?
—
Угу.
—
А зубы ровные, как жемчуг, не так ли?
—
Угу.
—
А губы тебе напоминают лепестки роз, не правда ли?
—
Ага.
—
Как я люблю, когда ты говоришь мне такие поэтичные комплименты, милый!
К этому типу относятся вопросы, составляющиеся по схеме «если А, то Б».
Они выполняют, с одной стороны, разведывательную функцию, с другой — демонстрируют логику рассуждений инициатора, а заодно и ошибки его мышления.
Еврей интересуется у нищего возле синагоги:
—
Верно ли, что, если я подарю тебе тысячу долларов, моя душа попадет в рай?
—
Стопроцентной гарантии нет, но давайте попробуем, — философски отвечает тот.
Вместо аргументов они звучат эффектно, но где гарантия, что собеседник не вздумает на них отвечать? Риторическими вопросами нередко пытаются заменить упреки, призывы к собеседнику, возражения, недовольство. И не всегда это получает желаемый отклик.
—
Эй, молодежь! — закричал отец из спальни. — Уже час ночи. Вы что, думаете остаться вдвоем до утра?
—
Вот спасибо! — обрадовался молодой человек. — А то уже трамваи не ходят… Я только быстренько домой позвоню.
Они чаще всего связаны в цепочку, конец которой не виден собеседнику. В этом и заключается их коварство, нередко эксплуатируемое более или менее умелыми манипуляторами.
Священнику не повезло: в автобусе рядом с ним на сиденье плюхнулся пьяный субъект в грязном, разодранном пиджаке. Вынув из кармана журнал, нетрезвый пассажир поначалу сидел и смирно читал. Потом обратился к соседу с неожиданным вопросом:
—
Отче, вы мне не скажете, отчего бывает такая болезнь, как артрит?
—
Артрит, сын мой, бывает у тех людей, кто сбился с праведного жизненного пути, кто спит с падшими женщинами, грешит и злоупотребляет алкоголем.
—
Ну да?! Ни хрена себе…
Пьяный на время замолчал и задумчиво смотрел куда-то в пол. Священник на миг пожалел, что выразился так категорично, и решил посочувствовать соседу:
—
Не убивайся так, сын мой. На все воля Божья… А давно у тебя артрит?
