Лицо Клары вытянулось, но, не смея ослушаться, она потопала к лестнице.
Толкнув одну из трех дверей, Величковская хотела включить свет, но Катка запротестовала:
– Не включай, он не понадобится.
– Так в темноте ничего не видно.
– Ошибаешься, в темноте видно многое. Иногда, находясь во мраке, можно увидеть даже больше, чем при ярком свете.
Девушка удивленно пожала плечами.
– Клар, спускайся вниз, зайди на кухню и включи там свет. Дверь закрой, а сама выйди на улицу и подойди к калитке.
– Зачем? – Величковская занервничала.
– Так надо. Не тяни время, чем раньше ты это сделаешь, тем быстрее мы уедем.
Пока Клара копалась на первом этаже, Катка прошла к окну, впившись глазами в темноту.
Спустя несколько секунд на ворота, калитку и часть дорожки упал свет из кухни. Внизу послышались шаги Величковской.
Увидев, как девушка второпях приближается к воротам, Ката внимательно всматривалась в ее лицо. Клара остановилась, задрала голову вверх и помахала рукой.
Копейкина продолжала стоять неподвижно у окна.
– Ну и что мы этим добились? – спросила девушка, когда «Фиат» ехал по лесной колдобистой дороге.
– Многого.
– А конкретней?
– Я отчетливо видела твое лицо.
– Естественно, видели, свет же на кухне горел.
– Вот именно – свет. Если он горит, видна часть дорожки.
– И?
– Можно заметить любого, кто направляется к калитке.
– Катарина, до меня не доходит суть вашего эксперимента. Либо я слишком тупая, либо…
– Слишком умная, – улыбнулась Катка.
Клара в очередной раз попыталась связаться с Романом.
– Господи, ну где же он? Я начинаю волноваться.
– В темноте нельзя увидеть, кто входит или выходит с участка, – продолжила Ката.
– При условии, что вы не кот или кошка, – пошутила Величковская.
– Ты права, кошки ориентируются в темноте намного лучше людей. Кошке, наверное, все равно, горит свет или нет – она видит одинаково. А вот человек, стоящий у окна, сразу заметит разницу. Горел свет и вдруг погас. В первом случае он видит, во втором нет. Понимаешь?
– Нет, – Клара мотнула головой. – Я о Ромке думаю. Где он, почему его телефон молчит?
– На домашний звонить не пробовала?
– Пробовала. Никого нет, – Клара начала заламывать пальцы.
– Роман один живет?
– Его родители развелись десять лет назад, мать уехала, он остался жить с отцом. Катарина, а если он попал в аварию? На дорогах скользко, а Ромка вечно изображает из себя гонщика.
– Клар, перестань фантазировать. Знаешь, я все хотела у тебя спросить. Вы ведь с Галей и Дашей с детства дружили, да?
– В один детский сад ходили, в школе были не разлей вода.
– А кого из них двоих ты считала лучшей подружкой?
– Дашку! Галька была редкостной врединой, а с возрастом превратилась в стерву. Язвила, подтрунивала, подкалывала. А Дашутка настоящая подруга, ради дружбы она жизнь отдаст. Мы с ней как два мушкетера: один за всех и все за одного.
– Мушкетеров было чуточку больше.
– Знаю, я образно выразилась. А почему вы меня об этом спросили?
– Просто так… интересно.
Величковская задрожала:
– Катарина, по-моему, мне нехорошо. Меня укачало. Остановите машину…
//-- * * * --//
Роман лежал на снегу возле березы. Дарья стояла рядом, держа в руках удавку. Какое-то время девушка отрешенно смотрела на бездыханное тело парня, а затем, наклонившись, вытащила у него из кармана пачку купюр. Положив деньги в сумочку, она подбежала к дереву и, сломив ветку, начала пятиться назад, заметая следы.
Возле машины Романа Гришкова остановилась, отдышалась и вновь попятилась в сторону дороги.
От удавки она избавилась, уже оказавшись на значительном расстоянии от иномарки Романа.
По пустынной дороге Дарья шла не менее часа. На развилке свернула влево. В глаза сразу начал бить свет фар проезжающих мимо машин.
Еще через час Гришкова, окоченев от холода, решилась и вытянула вперед руку.
Водитель «москвичонка», услышав адрес, по которому следовало доставить попутчицу, покрутил рыжий ус и просипел:
– Пятьсот рублей.
Не колеблясь, Дарья села на заднее сиденье.
– Во метет, – проговорил шофер, посмотрев в зеркальце заднего вида.
Даша вздрогнула:
– Что вы сказали?
– Я говорю, на улице метель разыгралась. Плестись как черепахи будем.
– Думаете, за ночь выпадет много снега?
– А то! Ты глянь, видимость почти нулевая.
– Снег – это хорошо. Снег все сделает правильно.
Водитель округлил глаза:
– Чего он сделает-то?
– Не обращайте внимания, это я сама с собой разговариваю.
Мужик усмехнулся:
– Ну, с собой, так с собой.
//-- * * * --//
В понедельник Катка позвонила Кларе, дабы узнать о самочувствии Величковской и поинтересоваться, где же все-таки пропадал Роман в пятницу вечером.
К телефону долго не подходили, и когда Копейкина уже собиралась нажать кнопку отбоя, из трубки послышался приглушенный женский голос.
– Клара?
– Это не Клара, – отозвались на том конце.
– Ой, я, наверное, неправильно набрала номер. Извините.
– Номер правильный, я мать Клары.
Катарина растерялась:
– А сама Клара где?
– Дома, – безучастно отвечала родительница Величковской.
– Можно попросить ее к телефону?
– Кто ее спрашивает?
– Скажите, что звонит Катарина.
– Дочь сейчас не сможет с вами разговаривать, она… могу я что-нибудь ей передать?
– Да нет, – Катка обкусывала губы. – Я просто хотела узнать, как у нее дела. В пятницу мы встречались, и она переживала, что не может дозвониться до Ромы.
Женщина всхлипнула.
