будто партизан в лесу, Катка посеменила домой.
//-- * * * --//
Лера прошла на цыпочках мимо кабинета Артура, пересекла гостиную и выбежала на улицу. Сев в машину, она попыталась унять дрожь и взять себя в руки. Ничего не получалось. Люблинскую трясло, словно в лихорадке. Щеки пылали, нижняя губа и правое веко подрагивали, в горле стоял противный ком.
Леру трясло, как трясет заядлых алкоголиков во время самого страшного похмелья. Сделав несколько глубоких вдохов, она выудила из сумочки пачку сигарет и зажигалку, но закурить удалось только с четвертой попытки. Почувствовав, как дым наполняет легкие, Лера немного успокоилась. В голове злым эхом гремели слова Марты Анатольевны: «Лидия выходит замуж за Антона. Антона Амбарцумяна».
Валерия завела мотор, и машина резко рванула с места.
– Абсурд! – бормотала она, покинув территорию поселка. – Антон не мог связаться с продавщицей. Смирнова хотела вывести меня из себя, и ей это удалось. Ее слова ложь!Ложь… Ложь… Ложь…
Сейчас Лера приедет к любовнику, и они вместе будут смеяться над старой стервой. Над ее словами, ее вечной злобой и неудовлетворенностью в личной жизни. Лера даже призовет на помощь свое актерское мастерство и будет истерически хохотать. От подобных мыслей на душе делалось еще гаже, в настоящий момент ей было совсем не до смеха. Лера вдавила педаль газа в пол. Никогда прежде она не позволяла себе ездить с такой бешеной скоростью, обычно она соблюдала правила, по крайней мере, пыталась их соблюдать, но сегодня… Сегодня особенный день, вернее, особенный вечер. Сейчас все ее мысли заняты Антоном и предстоящей встречей, поэтому на правила дорожного движения ей глубоко наплевать.
Через сорок минут Люблинская остановила машину у дома Амбарцумяна. Входить в подъезд жутко не хотелось, страх сковал Леру. Глаза боялись увидеть то, от чего потом могло пострадать сердце. Вспоминая уроки актерского мастерства, Валерия понемногу успокаивалась и продолжала курить. Выкурив сигарету, она отважилась войти в подъезд.
Сегодня лифт поднимался на десятый этаж очень медленно. Так казалось Лере. Она постукивала наманикюренными ноготками по светло-коричневой стенке подъемника и закипала от злобы.
– Ну, давай. Давай же ты! Скорее!
Из квартиры Антона доносилась музыка. Странно, раньше Амбарцумян никогда не слушалхиты восьмидесятых, предпочитая им современную попсу.
Лера нажала на звонок, и почти сразу же музыка стихла. Но открывать не спешили.
Валерия давила на кнопку непрерывно, затем начала стучать в дверь кулаком.
Прошло не меньше двух минут, прежде чем на пороге появился растерянный Антон. Из одежды на нем красовался лишь темно-зеленый халат. Вид у Амбарцумяна был почти комичный: Антон очень походил на маленького мальчика, без разрешения взявшего из буфета шоколадные конфеты. Родители строго-настрого запретили ему таскать сладости, он не послушался, и в самый ответственный момент его застукали. Страх, обида за нерасторопность и чувство вины читались в глазах Антона. Да, сейчас он был маленькимнепослушным мальчиком, а Лера строгой родительницей.
– Ты?! – выдавил Амбарцумян, пытаясь натянуть на лицо улыбку.
– Я, – искрилась улыбкой в ответ Лера.
– Но ведь сегодня…
– Что сегодня?
– Разве мы должны были встретиться?
– Мне следовало записаться на прием заранее?
– Да нет, просто я… Не ждал тебя.
– Ты спал?
– Да… Нет…
– Бедненький, ты совсем себя не жалеешь, заработался. Посмотри, какое бледное лицо, слушай, тебе срочно надо прилечь. Давай, иди в спальню, а я за тобой поухаживаю.
– Лер, я правда очень устал, мне бы отдохнуть. Понимаешь?
Валерия прошла в большую комнату и скривилась. На журнальном столике лежалаоткрытая коробка шоколадных конфет, рядом покоилась пепельница с тремя окурками. Два бычка еще совсем недавно были сигаретами, которыми травился Антон, а вот третий явно принадлежал той самой особе, с которой он лакомился конфетами.
Шампанское и бокалы, очевидно, он успел спрятать, пронеслось в голове Люблинской.
– А чем у тебя так пахнет, ты что, тараканов морил?
– Пахнет? Я ничего не чувствую.
– Комната провоняла дешевыми духами.
– Да нет, это мой лосьон после бритья.
– Прежде у него был более приятный запах.
– На тот у меня началась аллергия, – мямлил Антон, переминаясь с ноги на ногу.
Как же он не нравился Лере в этот момент – он выглядел жалким и потерянным.
– Налей-ка мне чего-нибудь выпить, аллергик ты наш, – усмехнулась Люблинская.
– Пошли на кухню.
– Я бы предпочла выпить в другом месте, например в спальне, – Лера соблазнительно провела рукой по бедру и призывно улыбнулась.
Амбарцумян невнятно пробормотал какую-то глупость и опустил глаза в пол.
– Антон, рано или поздно, она все равно узнает правду. В конце концов, мы не дети, нам нечего стесняться.
Валерия повернула голову на голос.
Из спальни вышла Лидия. Весь ее вид говорил о том, что пару минут назад она не кроссворды там разгадывала. Девушка была облачена в дорогое нежно-бежевое белье, что добило Валерию окончательно.
– Лид, что ты делаешь? – Антон с упреком смотрел на любовницу.
– Пора расставить точки над «i». Мне надоело играть в эти игры, и тебе надоело. Скажи ей, не тяни.
– Как ты здесь оказалась? – прошипела Валерия, сверля Лидию ненавидящим взглядом.Точно таким же взглядом ее, Валерию, все время буравит Марта.
– А ты догадайся с трех раз.
– Ублюдок! – Валерия набросилась на Антона, как разъяренная кошка. – Ты же мне обещал… Зачем? Зачем ты связался с этой……
– Успокойся, я все объясню! – кричал Антон, неуклюже уворачиваясь от ударов Люблинской.
– Что ты объяснишь, начнешь в подробностях рассказывать, как спал с этой шлюхой?
Лида захлопала в ладоши.
– Пять балов Валерии Люблинской! Она назвала меня шлюхой. Меня, свободную незамужнюю девушку, которая вправе встречаться со свободным неженатым парнем. Меня назвала шлюхой та, которая с завидным постоянством наставляет законному мужу рога. Антон, она мне неприятна, пусть уходит. Чего ты ждешь, уходи! Антон мой, мы поженимся, у нас будет семья. Настоящая семья!
– Это правда? – Лера смотрела на Амбарцумяна, а тот, набрав в рот воды, хранил партизанское молчание.
– Ты сама, что ли, не видишь? – злилась Лидия.
– Заткнись, я хочу услышать это от него! Антон, я жду.
После минутной паузы, показавшейся Валерии вечностью, тот выдавил тихое «Да».
У входной двери Лера тихо простонала:
– Ненавижу! Я вас ненавижу!
Кое-как добравшись до машины, Люблинская разрыдалась. Тело вновь сотрясал озноб. Случившееся было равносильно внезапному удару ножом в спину. Домой возвращаться не хотелось. Валерия взяла мобильник и непослушными пальцами набрала номер Марины.
– Ты дома? Я еду к тебе! – прохрипела она в трубку, вытирая слезы.
