Это действительно были снимки семьи. На одном Слейд боролся с огромной черной собакой — ньюфаундлендом. Он был спокойным и счастливым. Такого Слейда она никогда не видела в офисе. На другом снимке Эден увидела девочку девяти или десяти лет с таким задумчивым, недетским лицом, что ей стало ее жаль.
— Моя дочь, — произнес Слейд резким тоном.
Она вздрогнула. Как тихо он ходит! Ей стало нехорошо: если это его дочь, значит, где-то существует настоящая миссис Бенедикт? Что за игры он устраивает?
— Конечно, она не моя настоящая дочь, — уточнил Слейд, как бы прочитав ее мысли. — Кэти — дочь моей сестры. Она с мужем погибла в автокатастрофе.
У Эден показались на глазах слезы.
— Бедная малышка. Сколько ей было лет, когда они погибли? Я не хочу показаться навязчивой, но…
— Вам нужно знать о ней, чтобы лучше сыграть свою роль. — Он взял из ее рук бумажник и посмотрел на фото. Эден поразилась происшедшей в нем перемене: куда-то пропал жесткий, нелюбезный диктатор, лицо стало мягким, почти домашним. Но ненадолго. После этого Эден стало особенно страшно от его прежней холодной маски.
— Моя сестра вышла замуж вопреки воле нашей семьи, — сказал он. — Когда муж узнал, что у нее нет собственных денег, а есть только акции моей компании, любовь очень скоро умерла. Но к тому времени Джулия уже ждала ребенка и ради него не стала ничего менять.
Эден легко коснулась его руки.
— Дальше вы можете мне не рассказывать. — Ее поразило мрачное выражение его лица.
— Нет, расскажу. Вам должны быть известны мои установки и соображения. Жена все должна знать, не так ли?
Эден горько подумала: настоящая, а не фиктивная жена. Потом она поняла, что на свете не так много людей, с кем он мог бы поделиться своим горем. Она в некотором роде исключение. Зная ее маленькую тайну, он надеется, что информация о его семье не получит огласку. Понимая это, она согласно кивнула головой, но ей стало обидно.
— Джулия долго все терпела, но внимание ее мужа к другим женщинам перешло все границы. Восемь месяцев назад она сказала мне, что уходит от него. Она и Кэти хотели пожить у меня, пока все не определится.
У Эден в горле образовался ком. Может быть, на его отношении к браку сказался незадачливый опыт сестры?
— И что же случилось? — мягко спросила она.
— Он погнался за ними в своей машине и заставил съехать с дороги. Дорога была мокрой. Обе машины перевернулись, водители погибли. Кэти была пристегнута ремнем на заднем сиденье машины Джулии, у нее было всего несколько царапин.
— Как все ужасно, — сказала Эден. Ей хотелось плакать. — Сейчас Кэти пришла в себя?
— Ей иногда снится автокатастрофа.
— Кто заботится о ней, когда вы уезжаете?
— Наша экономка Эллен. Она раньше работала у Джулии и заботилась о Кэти со дня ее рождения, так что с этим все в порядке.
— Вы, наверное, очень любите Кэти?
— Я все еще привыкаю к тому, что стал отцом при таких драматических обстоятельствах, — хмуро обронил он.
— Почему же вы решили удочерить Кэти, если вам неприятна сама идея отцовства?
— Я этого не сказал.
— Но это следует из вашего тона. — Он разозлился и нахмурился.
— Вы правы, мне никогда не хотелось иметь полный домашний набор из жены и двух с половиной детей, как подсчитано нашей статистикой. У меня перед глазами пример брака наших родителей и пример Джулии. Но я не мог бросить ребенка моей сестры.
Эден помолчала. Она почувствовала, что ее одолевает злость, и потребовалось время для того, чтобы справиться с неприязнью к этому человеку.
— Кэти, вероятно, чувствует, что она обуза для вас. Ведь дети всегда знают, когда их любят и желают.
По выражению его лица она поняла, что зашла слишком далеко.
— Насколько мне известно, вы не специалист в семейной жизни и не разбираетесь в воспитании детей. Или вы солгали и в этом отношении тоже?
— Я не лгала. Это было недоразумение и, к сожалению, оно не исправлено.
Если она не расскажет ему все, ей не убедить его в этом.
— До работы у вас я была помощником воспитательницы в детском саду, собиралась учиться, чтобы получить диплом воспитателя.
Эден с грустью подумала, что с мечтами пришлось расстаться сразу же, как только ей понадобилось зарабатывать себе на жизнь.
— Но у нас вы больше получаете и быстрее можете подняться по служебной лестнице.
— Может, это и так, но мне больше нравилось заниматься с малышами. Они с таким восторгом узнают что-то новое, поразительно открыты окружающему миру.
Эден так энергично качнула головой, что волосы окаймили ее раскрасневшееся лицо пленительным нимбом. Он заглянул в сияющие глаза.
— Сейчас вы, как олицетворение материнства. Может, стоит прекратить борьбу за карьеру и начать жизнь нормальной женщины?
Эден порывисто вскочила на ноги.
— Вы даже не понимаете, о чем говорите, — выпалила она и через открытую дверь промчалась в свою спальню. Захлопнув дверь, она прислонилась к ней, грудь ее болела от невыплаканных слез.
Он тут же замолотил кулаком по двери, звук эхом отдавался в голове Эден.
— Убирайтесь! — закричала она.
— Не уйду до тех пор, пока вы не объясните, что я сказал такого, что вас возмутило, — настаивал он. — И лучше сами откройте дверь, иначе я ее сломаю.
Эден не сомневалась, что у него хватит сил привести угрозу в исполнение. Вся дрожа, она приоткрыла дверь, загораживая проход телом, как бы надеясь, что он не станет мимо нее протискиваться в спальню. Он плечом открыл дверь шире, тогда Эден отошла в сторону и встала перед окном, обхватив себя руками. Ее всю трясло от возмущения.
Краешком глаза она увидела, как Слейд подошел к ней и протянул руки. Нервы ее завибрировали. Если только он посмеет коснуться ее, она выложит ему всю правду.
Но Слейд положил руку на спинку кресла позади Эден. Он как бы обнимал ее, не прикасаясь.
— Что такое, Эден? Что я сказал?
— Вы ничего не сказали, все дело только во мне. У меня не будет детей.
Он тихо чертыхнулся.
— И я ударил вас по самому больному месту, не так ли?
— Вы же не знали этого. — Голос у нее стал хриплым. Вот уж не думала, что придется обсуждать с ним эту тему! — Мне бы не хотелось больше говорить об этом.
— Конечно, нет.
Ее поразило сочувствие, звучавшее в его голосе. Эден не представляла, что он способен пожалеть кого-то за слабость. Она внимательно посмотрела ему в лицо, пытаясь отыскать признаки скрытого отвращения, но ничего такого не увидела.
— В чем проблема? Что-то связано с физиологией? — нежно спросил он.
Ей не хотелось, чтобы он думал о ней как о неполноценной женщине.
— Нет, с этим все в порядке, — ответила она, чувствуя, как его внимание подрывает опоры ее защиты, и без того слабой. А тут еще он коснулся ее щеки, мягко и нежно, словно перышком.
— Я ни на минуту в этом не сомневался, — успокоил он ее. — В вас столько красоты и женственности,
