Исцеление памяти

если же ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом, и Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха.

Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи (наши) и очистит нас от всякой неправды. Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым, и слова Его нет в нас»

(1 Иоанна 1:5–10).

Теперь взглянем на то, как описывают апостол Иоанн и современные психологи три основных защитных механизма. Они приводятся в порядке их значимости.

• Отрицание. Это простейший и наиболее явный механизм из всех. Мы просто безоговорочно отрицаем нечто; мы лжем. Мы отказываемся что–то признавать; мы не хотим смотреть на это или говорить об этом. Иоанн замечает: «Если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы лжем и не поступаем по истине» (1 Иоанна 1:6).

• Рационализация. Это более сложное средство защиты, а значит, и более серьезное. Оно не такое откровенное, как обман, а более изощренное. Мы пытаемся привести доказательства, которые оправдывают наше поведение. Кто–то сказал, что для всего, что мы делаем, есть две причины: хорошая и настоящая! Мы обманываем не только других, но и себя; и это большая ложь, чем отрицание или хитрость, потому что мы часто даже не осознаем этого. Иоанн пишет: «Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1 Иоанна 1:8).

• Проекция. Это наибольшее зло из всех, потому что здесь мы делаем еще один шаг в обмане и в своих проблемах обвиняем других. Действительно, мы проецируем, переносим свои ошибки на кого–то другого или на что–то другое и говорим, что проблема заключена в них. У Иоанна об этом говорится очень точно: «Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым, и слова Его нет в нас» (1 Иоанна 1:10). Начав с того, что лжем сами, мы заканчиваем тем, что обвиняем во лжи Бога. «Не я лгу — Он лжет!»

Я понимаю, что этот библейский отрывок касается прежде всего нравственных аспектов духовной жизни. Но он явно имеет отношение и к теме нашего разговора, потому что принципы этого текста распространяются также на эмоциональную область духовного. Одна из причин того, что наши неисцеленные воспоминания способны оказывать такое разрушительное влияние на нашу жизнь, то, что они обычно содержат в себе множество негативных эмоций: страх, боль, гнев, вину, стыд, тревогу. Снова и снова в нас появляются эти чувства, и мы не понимаем, откуда они берутся. Мы сбиты с толку своей неспособностью выяснить их точную причину. Эти эмоции вызывают в нас вину, поскольку считается, что «христиане не должны испытывать таких чувств». От этого нам не просто плохо, мы еще усугубляем свое положение чувством вины за то, что нам плохо. Трудность здесь та, что мы не способны молиться конкретно о том, из–за чего нам плохо. Это напоминает блуждание в тумане. Нам отчаянно не хватает способности определить, что же именно нам сейчас нужно, — то есть выяснить, в чем наша проблема, чтобы мы смогли решить ее. Принцип, о котором идет речь в этом отрывке, очень важен: мы не можем исповедать Богу то, в чем не признаемся себе. И вот мы произносим свои исповеди «вообще», даем и получаем прощение «вообще» и в итоге имеем неопределенные, смутные, слишком общие отношения с Богом.

Мы живем таким образом не намеренно; но, поскольку множество подробностей случавшегося с нами тщательно оберегается защитными механизмами и прячется в глубинах памяти, мы не можем обрести эмоциональное и духовное освобождение от яростной атаки этих спрятанных переживаний. Нам нужно открыть воздействию Святого Духа те ситуации и переживания, которые вызывают в нас негативные эмоции, и дать Ему возможность конкретно и специфически воздействовать на эти ситуации и переживания. Как раз это и происходит часто во время процесса молитвы об исцелении воспоминаний. Вместо того чтобы молиться вообще («Господи, помоги мне, пожалуйста, больше любить своих родителей» или «Помоги простить моего брата, мою сестру»), мы подробно и конкретно говорим в молитве о той боли, которую мы испытывали в том или ином случае. Например: «Господи, в тот день мне было так плохо: папа швырнул мою игрушку через всю комнату и сломал ее, потому что я случайно пролил воду на его книгу, а потом он смеялся надо мной, видя, как я плачу. Я так сильно злился — просто ненавидел его за это. И я по–настоящему обрадовался, когда на следующий день папа попал в аварию». Или: «Боже, я никогда не мог по–настоящему простить моего учителя, господина Слейда, за то, что он унижал меня тогда перед всем классом, обвиняя в том, что сделал другой ученик. И я хотел расквитаться с Джонни за его вранье. Я прощаю их за то, что они сделали мне, и мне нужно, чтобы Ты простил меня за то, что я так долго держал в себе обиду на них». И все время в таком духе. Конкретные воспоминания, которым мы наконец позволили выйти на поверхность, привели к конкретной исповеди в конкретных чувствах, к возможности даровать и получить конкретное прощение, к глубокому внутреннему исцелению и очищению. Этот принцип конкретности, точности — самый важный для исцеления памяти, и он во всей полноте созвучен библейским истинам о покаянии, исповедании и исцелении.

Я много раз видел, как у человека появлялся шанс исцелиться, когда в его воспоминания включались какие–то важные детали, которые ему приходилось с усилием извлекать из своего сознания.

Джойс — женщина под тридцать, квалифицированный социальный работник. Она обручилась со своим женихом и переехала в наши края, чтобы быть поближе к нему. Но через полгода жених разорвал помолвку. Джойс пережила крушение всех своих надежд и стала искать помощи, поскольку потрясение от того, что ее отвергли, заставило ее понять, что таким образом строились все ее прежние отношения с мужчинами. Хотя Джойс уже несколько лет как пришла ко Христу, ей было очень трудно справляться с резкими переменами настроения, депрессией и чувством враждебности по отношению ко всем мужчинам. Она сменила работу, поступив водителем в автопарк; другие женщины не любили, когда наступала ее смена. Они говорили ей, что боятся того, как «свирепо» она водит машину. Две ее коллеги были замужем. Джойс отметила, что, чем счастливее была их семейная жизнь, тем больше злости прибавлялось у нее самой: она испытывала ревность к их хорошим отношениям с мужьями. Сотрудники замечали ее вспыльчивость и неуравновешенность. Одной женщине пришлось высказать Джойс свои наблюдения: «Твой характер отличается завидным постоянством — ты всегда вне себя». И эти слова в дополнение к переживаниям по поводу несостоявшегося замужества подтолкнули Джойс к тому, чтобы обратиться за помощью к консультанту.

На консультациях Джойс рассказала о немыслимом пьянстве, ссорах и драках в семье, где она росла. В церкви ее окружили заботой и помогли найти новую семью во Христе. Но недостаток отцовского внимания и любви оставил свой след, и она постоянно стремилась заполнить пустоту в своем сердце чередой любовников. Сценарий все время был один: отчаянно стремясь к человеческой близости, она испытывала к своим приятелям сильное физическое влечение. Хотя христианские нравственные нормы сдерживали ее от того, чтобы пуститься во все тяжкие, она все же переступала границы дозволенного в отношениях. Из–за этого она теряла уважение к себе, и, как правило, дело заканчивалось разрывом. Джойс злилась на себя за свое неуправляемое поведение. Она была уверена, что таким образом Бог наказывает ее и что Он никогда не позволит ей вступить в прочные отношения с другим человеком и выйти замуж.

Во время продолжительного этапа молитвенной работы мы с ней составили длинный перечень пережитых ею чувств боли и обиды, унижения и вины. Вылился целый поток эмоций, и, приложив серьезные усилия, она обрела благодать прощения и была омыта от своих обид и злобы. Потом, когда я уже думал, что мы близки к завершению работы, Святой Дух вдруг приоткрыл покров забвения и обострил ее воспоминания. Она с кристальной ясностью припомнила конкретные подробности омерзительной ночи, проведенной с одним из мужчин. Она кричала в голос, в неистовой молитве освобождаясь от ужасных чувств, которые тогда ей довелось испытать. «О, Иисусе, мне ужасно плохо. Я так себя опорочила, я не оправдала Твоего доверия. Мне больше не за что уважать себя; во мне нет веры, чтобы жить по своим убеждениям. Я конченый человек, и я чувствую, что Ты тоже считаешь меня такой».

Потом она поняла, что та ночь была кульминацией отчаяния и ненависти к себе. Именно с той поры Джойс стала думать и чувствовать, что Бог наказывает ее; она сама продолжала наказывать себя своим разрушительным сексуальным поведением. В своей молитве она позволила милостивому и любящему Богу