Никто не ожидал, что операцию по перехвату и поимке организуют так масштабно. Надо было выбираться из Москвы еще утром, запоздало сожалел Маховец. Но знал он и то, что выбраться не вопрос, главное — уехать как можно дальше от столицы. И тут угоны машин и прочие трюки не проходят, самое верное — использовать что-то обычное, неприметное, тот же пассажирский автобус.
19.20
Москва — Липовцы
— Так! — обратился Маховец к пассажирам. — Первое, значит, что сейчас сделаем: отдали все телефоны!
— Вы для этого на нас напали? Чтобы телефонами разжиться? — весело спросил Димон — он отошел от первого испуга и даже находил в ситуации нечто занятное.
Но никто его юмора не оценил.
Притулов пошел по салону, собирая телефоны. Маховец не приказывал ему, это была инициатива самого Притулова, но Маховец кивнул, одобряя.
Притулов шел медленно, стараясь не засматриваться на женщин: дисциплина взгляда необходима человеку его убеждений и интересов. Он еще наглядится на то, что его больше всего волнует, но не сейчас, чтобы не спугнуть, а потом.
Бирюзовая Елена протянула ему телефон брезгливо, держа двумя пальцами, и тут же отвернулась.
Любовь Яковлевна отдала свой телефон и дочери, понимая, что против силы не попрешь, но предупредила:
— Отдадите потом!
Мельчук отключил телефон и сказал:
— Глупости вы делаете. Вам надо в лес уйти.
— Ну-ну, помалкивай! — прикрикнул Маховец.
Все отдавали телефоны — Наталья презрительно, Курков хмуро, молча, Анатолий Тепчилин торопливо и почти угодливо, Димон весело (нашелся-таки у него телефон, обманул он Артема), Вика с вызовом, Тихон с достоинством, Желдаков как-то по-свойски, словно желал примкнуть к компании, Ваня Елшин просто положил телефон на соседнее кресло, найдя способ не унизиться, а у старухи Лыткаревой телефона не было. Замешкалась Нина Ростокина, которая вечно забывала, куда засунула телефон. Она рылась в рюкзачке, Притулов ждал.
И вдруг все вздрогнули — телефон Нины зазвонил.
Она нашарила его на дне рюкзака и хотела ответить, но Притулов вырвал трубку.
— Вы что? — закричала Нина. — Это отец звонит, если я не отвечу, вы знаете, что будет? У него сердце больное! Я всегда отвечаю! Отдайте! Скажите ему! — обратилась она к Маховцу, как к главному. Тот не отреагировал.
Притулов вернулся с добычей. Достал телефоны из карманов и побросал на переднее свободное сиденье. Маховец и подсуетившийся Личкин отключили все телефоны, кроме одного — Маховец решил оставить связь на всякий случай.
После этого забрали телефон у Козырева, а потом Притулов постучал по ноге спящего Артема.
Тот пребывал в крепком сне без сновидений — очень уж устал накануне. С трудом открыл глаза — настолько сонные, что казались пьяными. Артем даже не понял, кто его будит.
— Чего еще?
— Телефон дай, — сказал ему Козырев.
— Зачем?
— Надо.
Артем залез в карман, протянул Козыреву телефон и тут же заснул еще крепче.
Козырев передал трубку Притулову.
— Молодец парень! — отозвался Притулов об Артеме. — Все бы так. Спали бы и спали.
— Что вы собираетесь делать? — спросил Мельчук.
— Ехать, — ответил Маховец. — У нас сопровождение, все тихо, спокойно. Ничего страшного не произошло.
— Вы милиционеров захватили! — возразил Мельчук. — И машину милицейскую.
— Милиционеров отпустим, машину вернем, — пообещал Маховец с доброй улыбкой. — Если хочешь, сам ее им и отгонишь.
А в милицейской машине заработала рация, донесся голос:
— Экипаж три, экипаж три, вы где? Кашляя, Петр ответил:
— Работаем, проверяем!
— Простудился, что ли, Сережа? — Да.
— На вашем направлении вряд ли они будут, но проверяйте всех. Особенно с иногородними номерами, по сводке три машины угнали сегодня, не исключено, что они. Номера запиши.
И голос продиктовал номера.
Ага, порадовался Петр, насчет автобуса ничего не говорят. Уже хорошо.
— В самом деле, — негромко спросил Федоров, — дальше что? Какой план?
— План простой, — объяснил Маховец. — Отъедем подальше, а потом разбежимся, кто куда.
— Это и в Москве можно было сделать.
— Я же сказал: там вас поймали бы. А здесь — просторы родной родины. Леса, поля, овраги. У них сил не хватит отыскать.
— Наши фотографии уже везде. Нет смысла.
— Кому нет смысла, может сразу сдаться в милицию, — посоветовал Маховец.
— Вот именно, — зевнул Притулов, с завистью глядя на спящего Артема. — Согнать бы его, поспать бы. И жрать охота.
— Без проблем, — сказал Маховец. — У них возьмем, — он кивнул на пассажиров.
— Не трогали бы вы их, — посоветовал Федоров.
Маховец удивился:
— Почему это — вы? А ты сбоку, что ли? Не с нами? Ты людей никогда не трогал, не обижал? Голубь сизокрылый!
— Грабежом и убийствами, по крайней мере, не занимался, — ответил Федоров.
— Да неужели? Ясен пень, другие занимались и тебе в клювике таскали. Как матке в улей. Не грабил он. А сейчас будешь грабить!
— Не буду.
— Будешь! — Маховец ткнул жесткими пальцами Федорова под ребра.
Тот задохнулся от боли.
Через некоторое время выговорил:
— У меня печень!
— А у меня селезенка, — ответил Маховец. — И запомни: не вы, а мы, понял? И ты с нами. И будешь делать, что я скажу. Сережа, иди с дяденькой и собери урожай.
— Я помогу, — вызвался Притулов.
— Помоги, помоги. Народ! — громко сказал Маховец пассажирам. — Мы хотим покушать. И выпить, если у кого найдется. Поделитесь по-христиански! Ане поделитесь, все равно возьмем. Так что вы сами приготовьте, чтобы вас не шмонать.
— А сами голодными будем? — сердито спросила Любовь Яковлевна. — У меня дочь больная!
— Так не всё же! — утешил ее Маховец. — Я же говорю: поделиться, а не отдать!
Елена резким жестом достала из сумки пакет кефира и булочку — единственное, что у нее было из еды, — и швырнула на кресло рядом с собой.
Это подсказало другим схему действий: доставали имевшиеся продукты и клали на свободные
