Хряксон просунул голову в ворота и сказал:
— Славное местечко, правда?
Сара вздрогнула.
Теперь Хряксон вел себя по-другому. Он переменил тон, и в голосе его можно было услышать даже немного сочувствия и беспокойства за девушку.
— Скажи, ты на самом деле хочешь туда пойти, это правда?
Сара снова почувствовала в себе неуверенность.
— Я?… Да! — наконец произнесла она. — Да, хочу… А что? Есть какие-нибудь причины, чтобы я не хотела?
Говоря это, она стиснула пальцы в кулак, потому что место, куда она пошла, казалось ей беспросветно гибельным.
— Конечно, — ответил Хряксон, — есть тысячи причин, чтобы не ходить туда. Давай начнем так: а есть ли хоть какой-то смысл в том, чтоб идти туда? Я имею в виду: хотя бы маленький разумный смысл?
— Есть. Вот, пожалуйста… — она призадумалась. — Смысл в том, что я считаю… что я должна!
— Делать нечего, — сказал Хряксон таким обреченным тоном, каким дают понять человеку, что тот сам, и только сам, будет повинен во всех своих бедах. — Ладно… Так в какую сторону ты пойдешь: направо или налево?
Она посмотрела туда, посмотрела сюда — и не увидела абсолютно никакой разницы между этими двумя направлениями. Везде было одинаково мрачно. Каменные стены, казалось, в обе стороны тянутся до бесконечности. Она удивленно пожала плечами: хотелось, чтобы ей сейчас помогли. Но просить о помощи гордость не позволяла.
— Мне кажется, все равно, в какую сторону идти, — ответила она Хряксону.
— В таком случае, — сказал он, — ты вряд ли сможешь далеко уйти, а? Как ты думаешь?
— Ну и ладно, — сказала она сердито. — А сами-то вы пошли бы каким путем?
— Я? — он грустно рассмеялся. — Я бы не пошел никаким путем.
— Тоже мне — экскурсовод!
— Никогда не был экскурсоводом и никогда не говорил этого, разве не так? Хотя тебе, конечно, не помешало бы воспользоваться его услугами. А так, скорее всего, ты закончишь свое путешествие ни с чем: снова вернешься туда, откуда начала путь. И распишешься в том, что вела себя неразумно.
— Ну и пусть, — огрызнулась Сара. — Если Вы ничем больше не в силах мне помочь, то лучше б оставили меня в покое. Я уж как-нибудь сама разберусь со своим поведением!
— А знаешь, какая твоя главная ошибка? — спросил Хряксон.
Она не обратила внимания на его вопрос и стала вглядываться в коридор, пытаясь решить для себя, в какую сторону ей лучше пойти: направо или налево.
— Я скажу тебе, — продолжал Хряксон. — Главная твоя ошибка в том, что ты слишком многое принимаешь на веру. Вот, например, этот Лабиринт. Ну даже если ты и доберешься до его центра — в чем я о-очень сомневаюсь, — ты никогда не сможешь выбраться из него.
— Это ваше личное мнение, — сказала Сара и сделала шаг направо.
— И все-таки это мнение лучше всего того, что приходит тебе в голову.
— Благодарю вас за просто так, Хряксон.
— Я — Хряксон! — эхом раскатилось по коридору, а человечек остался стоять в воротах. — И не говори потом, что я не предупреждал тебя!
Но Сара, сжав зубы, уже сделала первые шаги по коридору — между сырыми и страшными стенами.
Она прошла еще несколько шагов, как вдруг услышала грохот и лязг — ворота позади нее захлопнулись. Она остановилась и, не в силах противиться своему желанию, бросилась назад — посмотреть, откроются ли ворота снова… Ворота не открывались.
Хряксон был по ту сторону ограды. Их с Сарой разделяла стена. Единственные звуки, которые теперь были слышны из Лабиринта, это были звуки капающей воды и прерывистого дыхания девушки.
Какой который
Сара набрала полную грудь воздуха и снова отправилась в путь по коридору. Семейство лишайников, живущее при входе на столбе, открыло свои глаза и уставилось на девушку. Глаза, качающиеся на тонких усиках, смотрели с любопытством. Когда девушка удалилась от семейства на безопасное расстояние, лишайники все глаза свели вместе, чтобы поболтать друг с другом о происшедшем. Большинство их не одобрило то направление, которое выбрала девушка. Это можно было понять по выражению их глаз, с которым они смотрели друг на друга. Уж кто-кто, а лишайники хорошо разбираются в выборе нужного направления!
Сара прошла по коридору между могучих стен довольно значительное расстояние, но конца проходу не было видно, будто он тянулся до бесконечности, и ничего не менялось по сторонам. Девушка прошла еще какое-то расстояние, и все одно и то же.
Раз, два,… девяносто восемь, девяносто девять. Стены тянулись в беспредельную даль.
— Такое безобразие и называется, что ли, Лабиринтом? — громко сказала она, чтобы побыть хотя бы в компании со своим голосом. — Это там, где нету поворотов, углов и вообще ничего нету. И то, что идет, идет и не кончается.
Она замолчала, вспоминая, какие слова говорил ей на прощание Хряксон.
Она снова сделала глубокий вдох — и припустила бегом. При этом ничего не изменилось. Лишь кирпичи, из которых были выложены эти бесконечные стены, стали быстрее мелькать. Сара побежала еще быстрее, быстрее — а стены все так же однообразно простирались вперед: без единого поворота и… без конца. И вот они уже закружились у нее над головой — она почувствовала, что силы покидают ее и сейчас она потеряет сознание.
Она упала на какую-то мягкую кучу. Она рыдала, слезы текли по щекам.
Семья лишайников, жившая поблизости, смотрела на нее с сочувствием и покручивала своими глазами.
Когда Сара немного пришла в себя, она решила открыть глаза. Ей захотелось делать это страшно медленно, ей казалось, в таком случае она увидит нечто совсем иное: дверь… дверь ее собственной спальни. Но все, что она смогла увидеть, открыв глаза, — это стены.
Она пронзительно вскрикнула от досады и затарабанила кулаками по стене.
И тут, словно отвечая на звонок в дверь, из щели между кирпичами, по которым она колотила, выползло крошечное существо, напоминающее червяка с огромными глазами.
— Кто там? — произнесло это существо радостным тоном.
Удрученная горем, Сара нехотя взглянула на червяка.
И она тихонько спросила:
— Вы не знаете, как пройти через Лабиринт?
— Это вы мне? — хмыкнуло существо. — Да ведь я просто червяк.
Сара кивнула. Конечно, именно ЭТО она и могла ожидать в ответ.
— Заходите в гости — познакомитесь с моей женушкой, — пригласил ее червяк.
Сара нашла в себе силы слегка ему улыбнуться.
