Лабиринт

— Спасибо, — сказала она, — но мне надо пробраться через этот Лабиринт, а в нем нет ни проходов, ни поворотов — вообще ничего нет. — Она вытерла слезы. — Он только прямо все идет и идет.

— У-у-у, милочка, — сказал червяк, — да вы не туда смотрите. Совсем не туда… У нас тут полным- полно проходов. Просто вы их не замечаете.

Сара с недоверием стала оглядываться вокруг. Стены, одни лишь стены до бесконечности, тянутся в обе стороны. Во всем этом не было никакой логики. А может, наоборот: не было ничего кроме логики? И в этом-то вся беда: одна логика — и никакого смысла.

— Вот здесь же ЕСТЬ проход, — снова раздался голос червяка. — Ну прямо перед вами!

Она опять оглянулась: кирпичная стена, скользкая плесень, куча лишайников и ничего больше.

— Нет здесь никакого прохода.

Червяк громко засопел и ласково произнес:

— Зайдите лучше к нам в гости и выпейте чашечку хорошего чая.

— Здесь нет никакого прохода, — упрямо повторила Сара.

— А вы попробуйте другим путем, — вон там, — подбадривающе кивнул червяк. — Да не беспокойтесь, вы найдете. Но сначала надо бы все ж таки выпить чашечку хорошего чая.

— Но где же он? — спросила Сара вновь оглядывая голую стену.

— А я уж и чайничек поставил.

Это червячное гостеприимство замучило ее.

— Здесь одна лишь СТЕНА, — с досадой в голосе проговорила она, — и нет никакого прохода.

— О-хо-хо, — червяк тоже огляделся по сторонам. — Боже мой, какое славное местечко! Поймите, милочка, не всегда надо верить своим глазам, а уж особенно здесь. Особенно здесь. Так что нельзя все принимать на веру.

Сара пристально взглянула на червяка. Вот те на! Он угощает ее теми же словами, что и Хряксон. В голове у нее вновь зазвучал голос того человечка: Я? Я бы не пошел никаким путем.

Получается так: 1) Никаким путем и 2) Прямо перед тобой. Так что ей надо сделать?… Она решилась. Вплотную подошла к стене и, преодолевая отвращение, прижалась к ней — и… оказалась по ту сторону стены, в другом коридоре.

Сара ликовала от радости. Новый коридор тоже тянулся до бесконечности, но все-таки это был ДРУГОЙ коридор.

Девушка обернулась назад и с благодарностью произнесла:

— Спасибо, червячок. Ваш совет невероятно помог мне.

Она двинулась дальше в путь, как вдруг из-за спины донесся негромкий окрик:

— Эй, не ходи туда!

Это был голос червяка.

Девушка остановилась. Потом вернулась назад и, запыхавшись, спросила:

— Что вы сказали?

— Сказал я вот что: Не ходите в ту сторону.

— О-о-о, — Сара кивнула, — спасибо. — И отправилась в противоположную сторону.

Семейство лишайников смотрело ей вслед и с облегчением вздыхало.

— Фу-у, — отдуваясь произнес червяк и выкатил глаза, — наконец-то это закончилось. А ведь если б она пошла по первому пути, то прямехонько угодила бы в этот отвратительный замок.

В это время в каменном замке короля гоблинов — в королевском зале — разинув рот до предела, продолжал орать Тоби. Он был все в том же трикотажном костюмчике с красно-белыми полосами и все так же, изо всех сил, сжимал свои кулачки. Глаза у него были закрыты, лицо алое от натуги, и он выдавал свой концерт с такой громкостью, которая в обычные дни заставляла Сару стонать.

Джареф с любопытством смотрел на младенца, и легкая улыбка не сходила с его лица. В этом месте кроме Джарефа, пожалуй, и некому было интересоваться Тоби. Там вокруг скакали лишь домовые: рогатые, или поросшие густой шерстью, или в шлемах, надвинутых на морды. Они скакали по вонючему полу, по ступенькам королевского трона, гонялись за цыплятами или за черным поросенком, на которого тоже был нахлобучен шлем. Некоторые домовые ссорились и бранились из-за лакомого кусочка, некоторые залезали в банки и горшки, в надежде отыскать что-нибудь вкусненькое. Кто-то, сидя на корточках раздирал и обгладывал кости, а кто-то лишь злобно поглядывал на остальных своими безумными глазами.

Весь пол в зале был завален полупустыми большими тарелками: с объедками пищи, кусочками протухшего мяса, гниющими овощами, всякими отбросами и прочей гадостью. Небольшой птеродактиль — летающий ящер — грозно хлопал там крыльями, пытаясь воспользоваться удобным случаем, чтоб урвать свою долю. Кривая корона висела над королевским троном как знак могущественного владыки. Корона была украшена рогами барана, и в ней орел-стервятник по случаю свил себе гнездо. А может быть, Джареф поселил его там для своего собственного удовольствия.

Королю гоблинов было необходимо, чтобы его развлекали. Но его подданные — домовые, по правде говоря, были скучными созданиями. Они были настолько тупы, что без посторонней помощи не могли отыскать путь через Лабиринт. У них не было ни ума, ни опыта. В стародавние времена, когда многих непослушных и вредных малышей родители предлагали домовым, Джареф думал, что очень скоро ему попадется тот, кого он сможет сделать достойным своего трона. Тот, чья юная кровь освежит Джарефа и вольет в него новые силы. Тот, кто бодростью духа развеет мысли о старости, которые начали угнетать короля гоблинов.

Но шли годы. Просьбы родителей украсть у них ребенка становились все реже и реже, и от этого Джареф делался еще угрюмее. Он перестал смотреть на себя в зеркало и не подходил к водной поверхности. Он чувствовал, как глубокие морщинки пролегли от углов рта, как избороздили они его лоб.

Удобно расположившись на своем мягком овальном троне, Джареф смотрел теперь на фигурку ревущего Тоби. Если повезет, — думал он, — из малыша со временем может выйти отличный, умненький домовой. Он, наверное, научится разным их штучкам. И уж во всяком случае, оценит самого Джарефа. А там, глядишь, начнет помогать ему и в управлении этим разваливающимся королевством. По крайней мере подбросит Джарефу свеженькие идеи из области шуточек. А то старые проказы, такие, как сотворить овцу о двух головах, заставить свернуться молоко, уронить на пол сковородку, похитить ночную одежду, оставить фруктовые деревья без плодов, сдвинуть с места столы, навести плесень на хлеб, — все они повторялись так часто, что до смерти ему надоели и казались теперь просто жалкими.

Джареф зевнул и устало оглядел тронный зал. Стены были украшены черепами и летучими мышами. Господи, — подумал он, — черепа да еще летучие мыши, — какое убожество. Он с надеждой посмотрел на часы. Стрелки в форме острых мечей показывали половину четвертого. Оставалось ждать еще девять с половиной часов до тех пор, пока звонарь-домовой пробьет тринадцать раз. Надо что-то придумать, чтобы убить это время. Он встал с трона, вытянул руки вперед, расставил их в стороны и начал прохаживаться по залу. Какой-то маленький домовой просеменил рядом. Джареф пригнулся, схватил его за шкурку и поднял в воздух. Домовой очумело уставился на своего короля.

— Ты чумовой домовой, — произнес Джареф и нарочито громко засмеялся.

Все остальные гоблины, как один, завыли от восторга. Ведь Джареф был их королем столько времени, сколько они могли припомнить (но никак не больше четырех секунд). И к тому ж они полагали, что он на веки вечные останется их королем.

От всего этого Джарефа передернуло, и он сморщился как от боли. Сара одна продолжала брести по каменным коридорам: все таким же высоким и пугающим. Но теперь они уже не тянулись до бесконечности в пространстве и времени. Иногда ей стали попадаться перекрестки и развилки, поэтому можно было выбрать, в какую сторону пойти, куда повернуть. Чтобы не запутаться и не кружить на одном месте, Сара придумала такой способ: губной помадой, которую она случайно прихватила из дома, стала наносить стрелочки на стену перед каждым поворотом или переходом. Каждая стрелка показывала, откуда пришла девушка и куда направляется дальше.

Но всякий раз, когда Сара продолжала свой путь, входя в новый коридор, какое-то маленькое существо за ее спиной вытаскивало кирпич с нарисованной стрелкой, переворачивало его вверх ногами и