невероятного везения! Определенно кто-то или что-то помогает ей! Лилия Николаевна переоделась, сидя в машине, пакет спрятала на полу под задним сиденьем, и тронула машину с места. Ливень был так силен, что на грунтовой дороге оставаться надолго было опасно – неровен час, застрянешь! Москвичонок-то старенький, как бы не подвел…
Еще ей вспомнилось, как при выезде на шоссе она увидела на краю дороги молодую парочку. Промокшие насквозь, парень и девушка стояли под потоками воды в сгустившемся вечернем полумраке и отчаянно махали ей руками. Лилия Николаевна лишь руками развела – мол, извините… не могу! Они застыли от изумления, провожая глазами машину. Пустой же салон, почему не взять-то? У вас сердца нет, дама за рулем?..Гончарова выехала на шоссе и обернулась – две фигурки постепенно растворялись в туманном мраке. Ей стало их жалко настолько, что она едва не расплакалась! Ну не могла она их взять! Не могла, хоть тресни!..И она тут же рассмеялась, вообразив себе, как она сажает эту парочку на заднее сиденье, как они радостно щебечут, благодарят ее, а потом видят: у них на полу под ногами – отрезанная голова! Этакий черный юмор…
Домой добралась быстро, уже затемно, никого не встретила. Под проливным дождем поставила машину в гараж, пакет спрятала в подвале, в укромное место. До завтра…Сегодня пора спать – устала безмерно! Просто зверски устала! В душ и спать! В душ и спать…
Дождь к ночи поутих, однако не закончился, а перешел в нудный и бесконечный, будто осенний. Засыпая под шелест водяных струй, она расслабилась, разомлев под теплым одеялом. Вдруг вспомнился некий старый фильм, виденный еще в студенческие годы. Из тех, про которые говорят «сопли в сахаре». Гэдээровский, кажется… Вернее, вспомнился не сам фильм, а его название: « И дождь смывает все следы…» Что называется, в самую точку…
С того памятного для Лилии Николаевны вечера прошло уже недель пять! Но она помнила буквально по минутам – как все это было. И она ни секунды не жалела о том, что сделала. Но все-таки, этот чертов Олег Стасенков еще доставил ей беспокойство. Нет-нет, он не являлся ей по ночам (спала Лилия Николаевна прекрасно!), ее не преследовал его окровавленный призрак – ведь призраки бывают только людей или высших животных, а этот был незнамо кто. И вообще – никакой мистики тут не было. Просто через день-другой госпожа Гончарова озаботилась – а куда, собственно, девать его голову? Ей-то она была без надобности. В подвале держать ее, что ли? Так там все провоняет. Не на огороде же закапывать эту падаль, да и сама она ведь не Белль Ганнес какая-нибудь!
Наконец, держать у себя ЭТО просто опасно: если ты что-то прячешь, всегда есть риск, что рано или поздно это что-то обнаружится. Ей это надо? Конечно, нет. Необходимо избавиться от этой мерзости. И все же – странное дело! Размышляя над этим, Лилия Николаевна вдруг обнаружила, что сам процесс раздумья о том, как поступить с головой убиенного ею парня, доставляет ей некое странное удовольствие. И избавляться от этой головы она не спешила…
Для начала госпожа Гончарова поместила ее в большую стеклянную банку со спиртовым раствором, а банку поставила в подвальное помещение, что размещалось под гаражом. Но вскоре придумала еще лучше: вооружившись одним из своих ножей, Лилия Николаевна аккуратно вырезала у мертвой головы глаза, положила их в небольшую банку с тем же раствором и отвезла на работу, где поставила в тумбочку своего рабочего стола. У стола было две тумбочки: в левой Гончарова держала загубленный томик Пушкина, а в правой у нее стояла банка с глазами его губителя. И сама мысль о том, что это она такой 'музей' устроила, доставляла ей ошеломляющее наслаждение, сравнимое разве что с оргазмом…
Однако долго получать столь извращенное удовольствие ей не пришлось. Вдруг нежданно-
-негаданно к ней явился следователь… как его… Поземкин? нет, не Поземкин… Порошин! Точно, Порошин. Явился и как вывалит перед ней фотографию этого придурка! До чего же она перепугалась! Первая мысль была – все, ей конец! Труп уже найден, преступление раскрыто. К ней пришли с обыском, а в столе у нее… В общем, она попалась, как самая последняя дура, как ученица-малолетка! Лилия Николаевна и сама потом удивлялась, откуда взялись силы и способность сохранить полнейшую невозмутимость… нет, все-таки ей явно помогают! Ведь Порошин – сыщик, а сыщики особые люди.От них скрыть что-либо практически нереально. Они все подмечают: малейшая заминка в ответе на какой-либо вопрос; секундное беспокойство, промелькнувшее в глазах; чуть заметная дрожь в пальцах; невзначай оброненное лишнее слово, - да любой подобный штрих, который человек обычный и не заметит, для сыщика уже носитель информации, либо явное указание на то, что вопрошаемый знает куда больше, чем говорит! И все же ей каким-то чудом удалось выкрутиться из той ужасной ситуации – она справилась! Он ушел, так ничего и не заподозрив. Однако после того случая госпожа Гончарова раз и навсегда излечилась от привязанности к азартным играм в судьбу, и сразу же после визита следователя избавилась от мертвых глаз в своем столе, а уже на следующий день забрала из дома свой сомнительный трофей и увезла на дальний участок, где ее отец когда-то собирался строить загородный дом – там Лилия Николаевна уничтожила мертвую голову Олега, да так, что от нее теперь уж точно не осталось ни малейшего следа! Вот тогда она окончательно успокоилась.
…Лилия Николаевна еще раз погладила пальцами изогнутое лезвие ножа, висящего на стене, а затем вернулась к креслу и вновь опустилась в него.Ну что ж… Это была ее первая казнь. Но – она знала это совершенно точно – явно не последняя. На очереди уже следующая жертва. Что ж, у госпожи Гончаровой и до нее дойдут руки. Лилия Николаевна опустила глаза, рассматривая растерзанную «Русскую литературу…», лежащую перед ней на столике. Лена Пучкова?..Эта дрянь вполне достойна участи своего бойфренда! Пожалуй, она еще хуже, а потому с нею и разговор будет иным. И вовсе не потому, что она безобразно вела себя в общественном месте, чуть сердечный приступ старшему библиотекарю не устроила! Такое Лилия Николаевна еще могла простить, ну там, ограничиться административными мерами… Но тут было иное: погублена книга! Столько людей вложили в этот учебник свой труд, знания, душу вложили… и все для того, чтобы эта дрянь рвала страницы и терзала этот труд каблуками?! Нет, они создавали эту книгу, чтобы распространять отечественную культуру среди потомков, а эта тварь загубила их дело – нагло, бессовестно, вызывающе. Приговор ясен? Вполне. Исполнение? Оно непременно последует, но не сразу… Лилии Николаевне необходимо извлечь должные уроки из уже содеянного, и она знает, какие именно! И теперь она будет действовать более осмотрительно и надежно.
Лилия Николаевна огляделась с легким беспокойством. Что-то разнервничалась она сегодня! Похоже, давление поднялось – надо бы померить… Совсем недавно она и знать не знала, что это такое вообще – давление! Все эта тварь – Ленка Пучкова! Из-за нее все! Мерзавка… Проститутка… Убожество, возомнившее себя человеком! Она тоже будет казнена…И без всякого снисхождения!
Лето, как это всегда бывает, летело почти незаметно. Вера отгуляла отпуск и вышла на работу.
В начале июля старший библиотекарь отпустила Ксюшу…
Госпожа Гончарова предупредила вернувшуюся Веру, что некая читательница по имени Елена Пучкова, устроившая жуткий дебош прямо в читальном зале, временно лишена права посещать библиотеку и брать книги. По месту учебы хулиганки направлено соответствующее письмо-уведомление, где сообщалось о ее безобразном поведении и содержалось требование взыскать с нее стоимость разорванной книги в пятикратном размере. На основании докладной старшего библиотекаря Лилии Николаевны Гончаровой охране Дворца было предписано не допускать указанную особу во Дворец вообще в течение трех месяцев. В случае же ее появления и особой настойчивости предписывалось обращаться на ближайший милицейский пост.
- Так что, Вера, - сказала своей сотруднице Гончарова, - если эта тварь вдруг заявится сюда – никаких с нею разговоров… Тут же гнать ее в шею. На это дано добро от руководства. А начнет буянить, материться – звони на милицейский пост. Он у нас тут во Дворце имеется.
- Давно пора, - заметила Вера. – Эта ненормальная, как ее в училище терпят, вообще не понимаю. А знаете… ведь она уже приходила сюда!
- Неужели? Когда? – удивилась госпожа Гончарова.
- А вот на днях… мне Ксюшка рассказала, когда передавала дела перед отпуском.
- И ее пустили?
- Нет. Там у нас отставной полковник дежурил как раз, он мужик ну оч-чень обязательный! Он ее и не пустил… У меня, говорит, распоряжение имеется: Пучкову Елену не пускать. Вы и есть Пучкова Елена?
