конечном итоге оказывались негодным выбором. Готова ли она сделать еще один плохой выбор после долгих лет осторожности?
Мы же не занимаемся любовью с Даймондом, напомнила себе Салли. Просто спим рядом. А это большая разница. И все же, вспомнив трех очень разных мужчин, с которыми встречалась, прежде чем завела привычку обручаться, честно признала: совместное пребывание в одной постели с Джеймсом Даймондом гораздо интимнее, чем секс в восемнадцать лет с суетливым дружком, в двадцать один с помощником своего адвоката, в двадцать два – с Тедди ван Лессингом.
Пора удирать. Куда безопаснее улечься на полу с тараканами. А еще безопаснее устроиться в машине, даже рискуя заработать пневмонию холодной ночью, чем блаженствовать в объятиях мужчины, в которого так легко влюбиться.
Пора бежать. Через несколько минут. После того, как согреется. После того, как позволит себе чуть- чуть попробовать, как это могло быть. После того, как немножко пофлиртует с опасностью эмоциональной катастрофы.
Даймонд не узнает. Он уже снова заснул, обхватив ее руками, и дышит устойчиво и ровно, не разделяя ни ее мучений, ни искушения, ни отчаяния. Соня и не подозревает, как хочется сорвать с него остальную одежду и вползти ему прямо под кожу. Не подозревает, как хочется узнать, есть ли хоть частичка правды в ее фантазиях и желаниях, прежде совершенно невыполнимых. А вдруг он окажется именно тем, кем, конечно же, не может быть.
Еще пара минут, и она поступит должным образом. Выскользнет из уютных объятий или хотя бы отползет на свою сторону кровати, а может, вообще выберется из постели. Всего несколько минут…
* * *
В незанавешенные окна сочился серый, туманный и хмурый свет. Салли моргнула, открыла глаза, но лежала неподвижно, недоумевая, почему чувствует себя так славно, так бодро, так оптимистично в такой пасмурный день. А потом повернула голову, чтобы взглянуть на лицо рядом на подушке и на их переплетенные тела.
Одна из длинных мужских ног просунута между ее коленей, твердая ладонь забралась под свободную шелковую водолазку и сжимает грудь через тонкий кружевной лифчик.
Салли окаменела от потрясения, но ее внезапное напряжение не смогло разбудить Даймонда. Он спал, и спал вполне безмятежно, но при дневном свете выглядел гораздо хуже – сильнее избитым и больше измученным – чем вчера. И, как ни удивительно, странно родным.
Надо бы вырваться из объятий, отвесить ему пощечину и, словно чопорная викторианская девственница, возопить: «Как ты смеешь!». Хотя она ведь не девственница, тем более не викторианская, и никогда себя таковой не воображала, даже в фантазиях. Как поступила бы в подобной ситуации Лорен Бэколл?
Салли вытащила руку из ловушки их тел и очень осторожно коснулась сурового лица, нежно благословляя боевые шрамы. Пусть он выглядит изможденным, но дыхание ровное, размышляла она, лаская горячую кожу. А потом положила свою ладонь на его, все еще обхватывающую ее грудь, и слегка надавила.
Даймонд рефлекторно стиснул пальцы, пошевелился, пробормотал что-то во сне и теснее прижался к ней бедрами, давя и возбуждая. Фраза «не стоит будить спящего тигра» мелькнула в голове. А потом рассудок опустел, когда Джеймс слегка отстранился и набросился на ее рот, застигнув врасплох.
Глава 10
Первый поцелуй стал откровением. Глубоко встревожившим. Если бы только она не спала в его объятьях, наслаждаясь мужским теплом. Если бы не пребывала в полусне, уязвимая и не осознающая действительности. Если бы не была наполовину влюблена в этого мужчину. Может, даже не наполовину, а на все три четверти.
Горячие влажные губы целовали с властной неторопливостью, одновременно оскорбительной и невероятно эротичной. Твердая ладонь тискала грудь, вторая обхватила подбородок, придерживая во время долгого размеренного нападения на ее беззащитный рот.
Салли давно научилась отбиваться от внезапных атак. Мужчины частенько пытались застать ее врасплох, но Салли просто небрежно их отталкивала, легко отвергая вежливые поцелуи. Этим, как правило, все и ограничивалось. Но невозможно устоять перед медленным чувственным покусыванием и посасыванием губ, перед дерзким бесчинством языка, когда шершавые твердые пальцы ласкают грудь, разжигая огонь, уже пылающий в животе. Салли слегка склонила голову, желая вернуть поцелуй, обхватила агрессора, жадно гладя гладкую теплую кожу спины, и таяла, обнимая все сильнее...
Даймонд приглушенно вскрикнул от боли, выпустил ее, словно мешок с радиоактивными отходами, и перекатился на спину. Злобные проклятья, перемежаемые страдальческими стонами, заполнили освещенную рассветом комнату. Салли замерла, отдернув руки, и попыталась восстановить ровное дыхание, унять бешеное сердцебиение, одновременно игнорируя вспотевшие ладони и ноющую боль внизу живота. Слушала хриплые ругательства, борясь с разочарованием и пылая безумной жаждой удовлетворения. Никогда в жизни она не испытывала такую нестерпимую боль.
Потом выскользнула из кровати, натянула рубашку, поправила одежду и направилась в ванную.
Отражение в зеркале убило наповал.
Она выглядела безумной. Черные волосы ведьминскими космами растрепаны вокруг бледного лица, губы распухли и покраснели, глаза остекленели от страсти и гнева. Точь-в-точь женщина, вырванная из эпицентра любовных утех. Каковой она и являлась.
Когда Салли вернулась в комнату, Даймонд сидел в постели с грозным выражением лица. По крайней мере, она предположила, что с грозным. При таком количестве разноцветных синяков трудно определить наверняка. Джеймс успел натянуть рваную рубашку и теперь пытался застегнуть пуговицы. На мгновение она захотела подойти и помочь, но тут же передумала. С одной стороны, он наверняка ударит ее по рукам. С другой, она не настолько доверяла самой себе, чтобы оказаться в непосредственной близости от него прямо сейчас. В Салли все еще пылали острая неудовлетворенность, жар и вожделение. В таком состоянии трудно определить корень проблемы, но у нее хватило ума сообразить, что близость к Джеймсу Даймонду все только усугубит.
– Как ты себя чувствуешь? – бодро спросила Салли, нырнула рукой в бумажный пакет и подошла к детективу с двумя банками теплой диетической колы и пакетиком чипсов. – Нет, не отвечай. Я не сумасшедшая, чтобы выслушивать непристойную брань первым делом с утра. Наверняка ты чувствуешь себя, как трехнедельный старый мусор. Значит, надо позавтракать.
Открыла банку и протянула Джеймсу.
Тот злобно взглянул на оптимистку, устрашающий эффект усиливал действительно потрясающий синяк под глазом.
– Издеваешься?
– Там содержится кофеин, Даймонд. Не капризничай. Может, когда мы отправимся в путь, то сможем позволить себе одно кофе на двоих из «Макдональдса». А пока сойдет и кола, чтобы помочь тебе проснуться.
– Что насчет скотча? – прорычал детектив.
– С утра пораньше? Ты же это не всерьез, – пролепетала Салли после недолгого ошеломленного молчания.
Не находя слов, Даймонд уставился на чудачку.
– Шучу, – наконец проскрипел он. – Давай свою проклятую колу.
Выпил половину залпом, вздрогнул и тут же закурил.
Салли открыла банку для себя, разорвала пакетик чипсов и уселась на единственный расшатанный стул в номере. Даже ради спасения собственной жизни она не рискнула бы расположиться на кровати.
