Путешествуя, Арэн старался слушать все, о чем говорили люди. Суеверный страх по-прежнему был силен во многих сердцах, и даже поветрие не пугало крестьян сильнее близости Шаймерских земель. Западные границы, те, что выходили к морю, и часть которых Арэн получил в приданное от своей первой жены, оставались более-менее спокойными, хоть поветрие добралось и туда. Арэн старался не думать о том, что его замок и все прилегающие деревни могут оказаться разграбленными. Вероятно, так и сталось: разве под силу удержать порядки двум женщинам, одна из которых в летах и вечной скорби по умершему мужу и сыновьям, а вторая - малолетняя карлица? Арэн надеялся, что обоим хватит смекалки запереться в замке и удерживать его малыми силами. Если, конечно, поветрие не просочилось в его стены и не начало свою жатву. Вестей из Иштара было и того меньше. В этой части дасирийских земель почти не встречалось беглецов из столицы, а те, что рискнули продвинуться на запад, ничего не знали ни о военачальнике Шааме-старшем, ни о том, взял ли он императорский замок.
Богиня удачи шла с дасирийцем об руку. Она распогодила хмурые небеса, солнце быстро высушило землю, и дальше конь скакал резвее. Дасириец делал привал дважды: первый раз у реки, чтобы девочка могла искупаться, и второй раз - не ночь. Несколько часов отдыха костям и сна - голове. Девочка молчала почти все время, словно боялась, что стоит сказать лишнего - и ее бросят. Арэн завернул ее в свою сменную рубашку и накидку. Согревшись, Марша спала в седле, даже когда конь шел галопом. Дасириец насчитал четыре шрама на ее лысой головенке и два широких шрама на плечах, словно кто-то хотел снять с нее кожу. Девочка никогда не жаловалась, только потихоньку просила остановить коня, чтобы отойти по нужде.
Солнце еще не успело выйти в зенит, когда они выехали к западным землям. Здесь, словно в насмешку над мраком, который сеяло поветрие, погода была солнечная и теплая, и ветер приносил запах моря и водорослей. Даже Марша оживилась, высунулась из убежища накидки и с интересом разглядывала пустынные земли. Здесь почти не было поселений, только редкие островки зелени, между которыми простилался бесконечный песок.
Но чем дальше конь нес всадников, тем печальнее становился пейзаж. Запустелые деревеньки, ставшие оазисом для трупных мух, гудели за сто шагов, словно предупреждали путников не соваться на чужой пир. Торговые пути занесло песком: из волнистых насыпей, словно отростки ужасных растений, торчали руки и ноги мертвецов. Дасириец посадил девочку лицом к себе, и велел не смотреть по сторонам. В тот вечер они съели последнюю лепешку и кусок сыра, но в бурдюке еще оставалась вода, а в тряпичном кульке - немного засахаренных фруктов. Чтобы не терять зря времени, дасириец не стал делать привал на ночь. Девочка спала в седле, время от времени вскидываясь от страшных снов. Едва горизонт покрылся серой рассветной дымкой, Арэн увидел вершину Замка всех ветров. Длинные хищные пики, в обычные дни украшенные его стягом, теперь были голыми. Это могло означать поражение... или не означать совсем ничего. Арэн пришпорил коня.
Дальше земли превратились в одно сплошное пожарище. Деревни, некогда подчиненные Арэну, горели, испуская гарь и вонь. Дасириец старался держаться от них подальше - крестьяне, одурманенные страхом и безнаказанностью, запросто могли посадить на вила и его, и девочку. На всякий случай он приказал ей кашлять часто и громко, и сам делал так же. До замка оставалось совсем немного, но конь выдохся и едва волочил ноги; приходилось надеяться, что животина дотянет их хотя бы до ворот замка.
Так и случилось. Мерин упал, не дойдя каких-нибудь пару сотен шагов. Дасириец прицепил меч за спину, взял Маршу на руки и поспешил к родным воротам. Даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы заметить у стен множество утыканных стрелами трупов. Судя по одежде, покойники были и из крестьян, и из воинов личной охраны Замка всех ветров.
Стоило Арэну подступиться к воротам, как с замковых стен высунулось несколько голов и десяток луков, со стрелами на тетиве.
- Убирайся прочь, доходяга! - рявкнул мужской бас.
Арэн улыбнулся. Лаарк, капитан его стражи, единственный человек, которому дасириец мог доверить охрану своего дома. Старый черенок, несмотря на свои почтенные седины и отрубленную по локоть руку, мог дать фору всякому молодому воину, а ум его оставался острым. От Лаарка Арэн узнал несколько ударов мечом, из тех, которые знатным господам не положено применять в четной битве. Разучивая дасирийца техникам, старик плевался и говорил, что в сече, где на одного воина идет десяток врагов, всякий прием хорош, который сохранит жизнь, и положит сучью голову.
- Господина своего не признал, Лаарк? - Арэн спустил девочку с рук, и, задрал голову, прикрываясь ладонью от слепящего солнца.
- Господин мой сгинул, а ты, сучий потрох, еще раз его прах потревожь, так схлопочешь железа в глотку.
- Приятно, что ты так печешься о моем прахе, но если не впустишь меня сейчас же, так скоро и взаправду будешь хоронить.
Лаарк высунулся с замковой стены всей грудью, долго всматривался вперед.
- Скажи-ка мне, господин, как звать твоего третьего брата? - переспросил он
Арэн засмеялся, мысленно похвалив старика за предусмотрительную осторожность. Видать, именно она и сохранила замок целым.
- Нет у меня третьего брата, - устало отозвался дасириец. - Второй есть, Пяти лет отроду, Даиром зовут. Зато сестер без счету. Помниться, когда меня харсты с родной земли несли, жена отцовская на сносях была, может, она третьего мальчишку и дала.
Арэн мог спорить, что услышал его довольное: 'Живой кобелина треклятая!', и после старик велел ему ступать туда, где можно 'обойти'. Дасириец сперва растерялся, не очень понимая, о каком месте толкует старик, но после вспомнил, что перед самым своим отъездом они советовались, в каком месте лучше сделать заслон для единичных вылазок, если замок возьмут осадой. 'Быстро они ее приспособили', - подумалось ему.
- Твой дом? - пропищала девчушка, когда Арэн повел ее вдоль стены.
- Мой, - кивнул дасириец.
- Большой, - резонно заметила Марша, и покрепче взялась за его ладонь.
Когда-то, когда Арэн только вступил в права хозяина Замка всех ветров, по его приказанию вокруг стен вырубили весь кустарник и деревья, чтобы область у стен хорошо просматривалась, но в том месте, где было решено делать лаз, нарочно выложили часть фальшивой стены, чтобы спрятать ход. Она отходила вбок, а потом снова примыкала к стене, образуя ничем неприметную петлю. Именно внутри этой петли и планировали сделать лаз.
Дасириец остановился у нужного места, надавил ладонями на камни, выискивая фальшивый заслон, но ничего не произошло. Он пробовал снова и снова, пока за стеной не послышалась возня и лязг. А потом стена дрогнула, задребезжала, будто отражение на воде, пошла рябью и растворилась, оставив по себе арочный проход. По своду арка вся пестрела магическими рунами. Марша опасливо потянулась к дасирийцу, когда из проема высунулся Лаарк. Его лицо заметно осунулось, будто капитан стражи не спал уже несколько дней.
- Живой-таки, господин, - сказал он и поторопил Арэна поскорее заходить. Стоило дасирийцу пройти под аркой, как Лаарк тронул ладонью гранитный полукруг, вмурованный в камень - пустота в арке задрожала и снова наполнилась камнем. - Твоя жена придумала чародейство, - тут же пояснил капитан. - Я, признаться, сперва сильно против был такого чудачества, а вот ведь как складно вышло.
Тут он будто бы опомнился, встал на одно колено - а вместе с ними и маячившие позади дозорные - и отдал Арэну положенные почести. Дасириец велел ему подняться.
- Я соскребу с себя пыль и пристрою... - дасириец покосился на девочку, - ... Маршу, а после жду тебя со всеми положенными докладами.
- Как прикажешь, господин. - Капитан стражи виновато поскреб редеющую седую шевелюру. - Ты, господин, прости, что не признал. До нас нынче вести дошли, что сгинул ты в Сьёге, мы уж и оплакать тебя успели. Отец твой вон чего с горя-то удумал...
У Арэна на отцовский счет было иное мнение, но говорить о нем вслух не стал. Незачем всем знать, что Шааму-старшему сыно́вья жизнь никогда так свет не застила, чтоб за нее в полымя лезть.
Внутренний двор наводнили охапки со стрелами, мечи, аккуратно сложенные копья. Под чанами с
