50
22. III.60
Дорогой Владимир Федорович,
«Когда разгуляется» — подарок, ради Бога, не присылайте мне никакой книги.
«Воздушные пути» Гринберг мне наконец прислал.
Пока прочел только поэму Ахматовой, от которой я далеко не в восторге — прежде всего — криптограмма, и затем — ряд срывов. Но об этом думаю поговорить со временем отдельно, а пока дал «В<оздушные> п<ути>» Ирине Владимировне.
Готова Ваша книга, она хорошо сделана типографски, новая «Рифма» (в руках С. Прегель) гораздо тщательнее издает, чем Маковский.
Жаль, что Вы ошиблись с разбивкой, но читатель этого не замечает. Сейчас официально вышла книга Корвин-Пиотровского[266]; в апреле я должен дать о ней отзыв в «Р<усской> м<ысли>», а затем напишу о «Гурилевских», которые я люблю[267].
Неужели Бурлюк[268] (тот самый!) еще жив и до сих пор устраивает выставки? Просто чудо какое-то! Я так привык, что все имена, которые я знал в юности, уже «по ту сторону»…
Даже здесь, в Париже, скоро никого не останется из моих литературных сверстников.
Сегодня опять в «Р<усской> м<ысли>» Вишняк отвечает Ульянову. Я принципиально против «сведения счетов», тем более что все наши споры на руку нашим врагам, а все спорящие в первую очередь стараются сказать «последнее слово» и мало думают об объективной истине[269]. Разбираться в «методах сыска» тоже не хочется, но раз здесь Ульянов говорил, что сидел в то время в тюрьме, когда, по Николаевскому, сотрудничал в советском журнале, то «мутно» на душе — все это представляется ненужной человеческой путаницей.
На днях мне дали книгу Р. Гуля «Жизнь на фукса», издание Госиздата в 1927 г. (а сам Гуль был с 1918 г. за границей, в Германии) — он тогда, как сам пишет, «хотел сотрудничать в советской газете» («Накануне»). А теперь… Но стоит ли задумываться над тем, как осуществляется принцип мимикрии в «виде» «человек»?..
«Зеленая лампа» (точнее: а lа «3<еленая> л<ампа>») процветает. Ученый священник, бывший пражский поэт о. Александр Туринцев[270] сделал доклад «О причинах неверия», в котором было много интересного материала (по католической статистике, «практикующих» верующих среди французских рабочих — 2 %).
23/IV — прения по этому докладу, т. к. в первый раз времени не хватило. 9 апреля я читаю доклад «О зарубежной поэзии 1920–1960 гг.»[271], а во втором отделении поэты читают свои стихи (давно не было такого коллективного выступления).
Говорить буду о поэзии, о ее путях и задачах, а не о поэтах, иначе потребовалось бы для доклада часов 20.
Буду ждать автографа «Гурилевских».
Как Моршен? Пишет ли? И что? Я очень огорчен, что И. Елагин (58 книга «Н<ового> ж<урнала>»[272]) впал в плохую маяковщину — а человек он талантливый. Что это — недостаток вкуса?
Шлю Вам сердечный привет — мой и Ирины Николаевны.
Ваш Ю. Терапиано
Послала ли Вам Софья Юльевна «Поражение» К<орвин>-Пиотровского? Прилагаю письмо И.В. О<доевцевой>.
51
15. IV.60
Дорогой Владимир Федорович,
Вчера появилась в «Р<усской> м<ысли>» статья о Ваших «Гурилевских» (и о книге Корвин-Пиотровского)[273].
Ирина Владимировна посылает ее Вам, поэтому я не буду вкладывать вырезку.
Почему университет (т. е. его славянский отдел) не подпишется на «Р<усскую> мысль»? Если не ошибаюсь, так сделал Иваск.
Посылать же отдельные статьи — канитель, к тому же трудно будет и Вам пересылать их обратно.
Мне понравилась Ваша статья в «Воздушных путях»[274], А<дамович> на нее напал, по обыкновению, слишком придирчиво[275] : ведь Вы же и не собирались дать исчерпывающий обзор, это ведь скорее «в общих чертах», как иллюстрация вообще стихов и прозаиков.
Здесь тоже от всех слышал хорошие отзывы о «Г<урилевских> р<омансах>».
Елагин же в последнем выпуске «Н<ового> ж<урнала>» занялся такой маяковщиной, что я его ругнул[276]. И тут вот уж, действительно, не думал не гадал, доставил торжество Лифтону[277].
Я совершенно его не знаю, но принципиально даю мягкие отзывы обо всех начинающих в первый раз, он вот и попал в эту «точку». Жаль, если он неправильно воспримет отзыв и слишком задерет нос: лучше бы учился и работал, тогда и из него может получиться толк. Но с другой стороны, как ни наивна его реакция, здесь можно и растрогаться: «вот, все-таки…»
Если же у Лифтона есть еще и материальные возможности, то он мог бы со временем что-либо сделать для литературы. Издать, например, хороший альманах или помочь кому-нибудь, например Ирине Владимировне.
Живя в одном доме, вижу ее каждый день и поневоле в курсе всех ее дел. Она все время болеет, ей нужно было бы съездить в горы или на юг, а для этого тех поступлений, которые она имеет (после смерти Иванова некоторые меценаты «освободили» себя, как водится), на это не хватит.
Хотя я (по желанию Водова) и секретарь Комитета по перенесению тела Г. И<ванова>[278], но мое мнение: лучше бы помогли живой О<доевцевой>,чем возились бы с мертвым. Я написал намеком об этом епископу Иоанну[279] , — м. б., благодаря своим связям, он сможет что-нибудь для нее сделать?
Кроме того, и моральная обстановка, в которой оказалась И<рина> В<ладимировна> после смерти мужа, в литературной среде оставляет желать многого. Перед Ивановым «кое-кто» пресмыкался — не столько потому, что действительно любил его стихи, но потому, что боялся его. (Иванов был знаменит своими «убийственными» статьями о тех, на кого гневался). Теперь же эти господа стараются показать И<рине> В<ладимировне>, что они «вовсе уж так не почитали Г. И<ванова>».
Статья Рафальского[280] — один из таких примеров, кроме того, Р<афальский> рассчитывал вызвать меня на полемику и тем самым обратить на себя внимание и был
