высокий сухой мужчина с черной бородой и в серебряной чалме.
– Я и так оглох! Ух, этот дух помойный! Два воза бы в колодец тот навоза! – затопало ногами сиятельство, – прочь всех музыкантов! Больше ни звука!
Визирь учтиво поклонился.
– Сил моих больше нет! – кричал султан, – пиши приказ! С сегодняшнего дня разрешаю считать официальными браки со спящими невестами!
– Но, Ваше Замудрейшество! – визирь снова отвесил поклон, – девицы перестанут спать ночами!
– Они и так не спят! – закричал султан, – и я вместе с ними! Все мое королевство рвется в клочья из- за несносных женихов Аир!
– Его Высочество сказал музыканты вон! – закричал визирь, увидев растерянного Двадцатого, держащего на ладошке маленького эльфа с крохотной свирелью в руках.
– Ладно уж, пусть играет, коли умеет! Вряд ли его свистульку я услышу, – вздохнул султан, оглядывая Двадцатого с головы до ног, – ты принц иль сын торговца, юноша? Владения какие у твоего отца? Хотя, какая разница!
Двадцатый отчаянно закивал головой – он всегда так делал, когда спрашивали о доходах, а Тилль легко спорхнул с его ладошки и приложил маленькую тонкую свирель к губам. Послышались самые нежные чарующие звуки, какие ни один инструмент в Неливерии прежде не мог издать. Султан и великий визирь с улыбками посмотрели друг на друга и закивали головами в такт волшебной музыке. У Двадцатого на глаза снова навернулись слезы, крепкими железными тисками печаль схватила его бедное сердце. Он вспомнил Землю, родной холодный мегаполис и свой корабль. Хоть для мечей и стрел неуязвим, землянин стал добычей тоски и терзаний, оставив покой вместе со счастливым желудем-амулетом.
– Ах! Как сладко ты играешь! – зевнул султан, его глаза закрывались от бессонных ночей, – может дочка и не проснется, но мы-то точно уж вздремнем... эх...
С этими словами он рухнул на пол, объятый крепким сном. Вслед за ним растянулся на полу и великий визирь. Двери распахнулись, вбежали стражники с обнаженными мечами и султанша в высокой чалме, в которой прятались ее нелепые уши.
– Схватить их быст... – она так и не договорила, и, сладко зевнув, растянулась на полу. Следом за ней один за другим попадали стражники, звеня мечами.
А Тилль все играл и играл, наполняя залу волшебной сладкой музыкой и погружая всех обитателей дворца в крепкий сказочный сон. Приезжие же гости с недоумением бегали по бесконечным залам и коридорам, пытаясь найти хоть одного бодрствующего обитателя дворца.
Музыканты лежали в обнимку с инструментами, стража с оружием, слуги с опахалами, повара спали на кухне, уткнувшись лицами в салаты, советники и генералы растянулись в своих кабинетах среди чернильниц, печатей и бумаг.
Тишину во дворце нарушали лишь звуки падающих тел и бесконечный храп на все тона и тональности.
Внезапно, из самой дальней башни потянулся черный едкий дым – слуга, уснув, уронил факел на дорогие ковры, которые тут же вспыхнули. Из высокой белокаменной башни, охваченной огнем, стали доноситься громкие крики о помощи – но никто не спешил помочь, все слишком крепко спали.
Вдруг среди клубов дыма неожиданно появился ковер-самолет, сильно провисший под тяжестью огромного зеленого орка. Это был принц Сандрий, тот самый Лесандр, которого бросили друзья, но не оставили надежды. Проснувшись утром один среди цветов, он долго искал своих спутников.
Но, как только увидал свое отражение в чистом ручейке, он моментально понял, что они его бросили, испугавшись нового столь страшного обличия. Убитый горем, Сандрий побрел вдоль ручейка и наткнулся на пещеру, ту самую, в которой гоблин Расим хранил свои низкокачественные товары. По указу джинна из колодца, зеленый купец должен был продать их все до единого, чтобы вернуть своего отца.
Там, среди груд посуды и тряпья, Сандрий нашел ковер-самолет и, ни секунды не думая, отправился в белокаменный дворец великого султана. Но под тяжелой ношей седока старенький пыльный ковер еле плелся и даже несколько раз опрокинулся, благо, эти ДТП случились посреди пустыни, а не над городом. И потому Сандрий сильно опоздал, а когда увидел черные клубы дыма над башней и услышал крик о помощи, сразу кинулся туда. Первым он вытащил из огня спящего слугу, а затем снова отправился на крик о помощи.
Сквозь клубы едкого черного дыма он увидел прекрасную белокурую девушку в дорогих одеждах, уже лежащую без сознания среди богатых ковров.
Не раздумывая, орк схватил легкий белый платок, что валялся рядом па полу со спящей красавицей и закрыл им свое ужасное лицо. Это была принцесса Зюйдан, младшая дочь великого султана. Сандрий осторожно взял ее на руки и понес по коридорам в безопасное место.
– Кто же ты, смелый рыцарь? – тихо спросила она, приходя в сознание, с интересом вглядываясь в белый платок, – мой отец, великий султан, щедро вознаградит тебя!
– Лицом я не вышел, Ваше Прекрашейство, – прорычал орк, – прошу не снимайте мой платок – до смерти сильно испугаетесь!
С этими словами он отпустил девушку на ноги, порываясь уйти.
– Куда же ты, мой милый друг? – спросила она, дотрагиваясь худенькой белой ручкой до его могучей груди, – ни капли не испугаюсь я лика твоего, коль твое сердце так прекрасно!
И принцесса быстро сдернула платок с орочьей клыкастой морды. Наступила долгая неловкая пауза, Сандрий желал провалиться, не оставляя дыры в полу. После чего принцесса подошла к нему ближе, и, коснувшись рукой его зеленых щек, произнесла:
– Ни капли мне не страшен спаситель мой! Влюбленный орк уже не монстр! Когда другие, лицами милы, сердцами отвернулись от меня!
В дальнем конце коридора послушались шаги – это горожане, увидев черный дым, бежали заливать пожар, как всегда, не вовремя. Спал только дворец, а белый город у его подножья жил прежней жизнью.
– Простите меня, моя принцесса! – прорычал орк, прыгая на свой ковер-самолет, – пора лететь, пока меня тут не нашли и в подземелье не швырнули!
Но девушка не слышала его, она упала на пол, крепко уснув, убаюканная сладкой мелодией. Не важно, как долго будет спать прекрасная Зюйдан, как далеко унесет Сандрия ковер-самолет, они больше никогда не будут прежними, ибо есть на свете сила, на которую не действует ни время, ни расстояние, она дороже жизни, сильнее самой смерти и уж, тем более, заклятий подлого духа колодца!
А в это время в другом конце дворца проснулась старшая дочь султана – всем известная принцесса Аир, прекрасная и холодная, как айсберг. Она осторожно отодвинула легкую занавеску своей роскошной постели и выглянула наружу. Первое, что она увидела, было удивленное, перекошенное от страха лицо Двадцатого, тот, однако, принялся приглаживать рукой свои серебряные волосы.
– Мой милый принц! Столь благородный и прекрасный! – улыбнулась она, ее зеленые глаза сияли, а роскошные черные волосы извивались игривыми прядями на стройных плечах. Как и было задумано хитрым духом колодца, Аир влюбилась в первого молодого человека, который попался ей на глаза после ее долгого крепкого сна.
Двадцатый отпрыгнул в сторону, как ужаленный, его сердце отчаянно колотилось. Прежде он не только никогда не знал любви, но и ни от кого не слышал, чтоб его называли милым. Таких слов не знали на Земле, таких чувств просто не существовало.
– Ээ... что вы имеете в виду, девушка? – с украдкой заглянул он в огромные зеленые глаза принцессы, постепенно наполнявшиеся паникой и ужасом, - с добрым утром!
– Я не красива? Ты так холоден со мной! Как цапля с жабой! – слезы брызнули из ее прекрасных глаз.
– Нет! Ты ее по массе больше! – как мог успокаивал Двадцатый, – и... ты очень даже ничего!
– Ничего? – вскрикнула девушка, – что значит ничего?
Ей писали песни, читали стихи, с ее именем просыпались и засыпали юноши двух царств, за ее улыбку каждый был готов умереть. А тут ей говорят, что она 'размером побольше жабы', что, в общем-то, 'ничего'.
Как порой зла любовь, принцесса не полюбила ни одного рыцаря, не жалеющего жизнь в ее честь, ни
