— Пока не понятно. Убитый заколот кинжалом. Ганник утверждает, что был безоружен, однако, руки у него в крови. Остальные двое свидетелей лепечут невразумительное: 'Ничего не видели, ничего не знаем'.
— Понятно. Это все, что удалось узнать?
— Нет. Ганник и еще один из свидетелей утверждают, что нападавшие кричали: 'Вспомни Сульпиция!'
— Сульпиция?
— Да. Третий свидетель ничего подобного не слышал.
— Вспомни Сульпиция... — префект задумался, — италики?
— Думаю, да. Цинна обещал распределить союзников по всем трибам, но до сих пор слово не сдержал. Непосредственные исполнители обещания консула тянут время. Уже почти год прошел с момента вступления цензоров в должность, но распределение до сих пор не состоялось. Это бесит италиков.
— Тем более, что осталось всего полгода, а до следующих выборов цензоров — пять лет, — согласно покивал Серторий, — к тому же, оба нынешних цензора законы Сульпиция Руфа не одобряли, это всем известно.
— Пожалуй, стоит предупредить Марка Перперну, — сказал Лидон.
— Уже предупредил, — ответил Серторий, — он пирует в доме Цинны и в ус не дует. Однако, если это италики, то кто конкретно?
Тиберий промолчал, да префект и не ждал немедленного ответа.
— Ты закончил опрос Ганника?
— Можно сказать, да, — ответил Лидон и, не дожидаясь приглашения, приступил к изложению результатов, — он вольноотпущенник из Мутины. Его патрон умер и Ганник, не будучи связан обязательствами с наследниками патрона, поступил на службу к некоему купцу.
— На службу? В качестве кого?
— Телохранителем.
— А-а, — протянул Серторий, — продолжай.
— Купец этот жил в Риме, где-то в Субуре у него доходный дом, которым в отсутствие мужа управляет жена купца. Я уже послал туда ребят, поговорить с ней. Купец очень редко бывал дома, торгуя с Дальней Испанией. Ганник уверяет, что они ходили и на север, к Оловянным островам. В конце лета он вернулся один, сказав жене купца, что корабль разбился у берегов Лузитании и ее муж погиб.
— Она поверила? Он представил какие-нибудь доказательства?
— Пока не знаю, ее еще не допросили.
— Продолжай.
— Собственно, на текущий момент это почти все. Ганник уверяет, что шел себе по улице, увидел драку. Решил помочь. Помог. Злодеи разбежались. Говорит, что одного из бандитов убил не он.
— И он один справился с шестерыми, — кивнул Серторий.
— По его словам, да.
— Что остальные свидетели?
— Эти почти ничего толком сказать не могут. Оба пьяны, да вдобавок еще и напуганы.
— Хорошо, оставим пока их, пригласи Ганника.
— Нумерий! — крикнул следователь, — пусть свидетель зайдет. Не этот, здоровый!
Ганник вошел. Серторий внимательно оглядел его с головы до ног, хмыкнул.
— Ты галл?
— Да. Инсубр.
— Говоришь, бывал с хозяином в Испании?
— Бывал. В Дальней, — ответил Ганник и добавил несколько слов на непонятном языке.
— Что он сказал? — повернулся Тиберий к Серторию.
— Говорит: 'И в Ближней бывал', — ответил префект, — это на кельтиберском. Откуда знаешь, что я тебя пойму?
— Ты Квинт Серторий. Я много слышал о тебе. Ты воевал в Испании.
— Другие испанские языки знаешь?
— Несколько слов на языке лузитан. Быстро учусь.
— Так говоришь, словно на службу ко мне пришел наниматься, — усмехнулся Серторий.
Ганник тоже дернул уголком рта, но ничего не сказал.
— Чего в драку полез?
— Не люблю, когда пятеро на одного.
— Пятеро? На одного?
— Ну да, слуги уже в агонии хрипели и один из бандитов с ними.
— Ты знаешь, кому помог?
— Теперь, да.
— Теперь? А прежде?
— Прежде не знал.
Серторий скептически хмыкнул.
— Шестерых раскидал голыми руками. Не врешь?
— Испытай, — с вызовов сказал галл.
— Испытаю, всему свое время. А про кораблекрушение верно ли? А ну как сам своего хозяина прирезал?
— Домна Ливия мне поверила. Спроси у нее, покажет доказательства.
— Спрошу. Чем занимался после возвращения? При хозяйке остался?
— Нет. Ей мои услуги более без надобности. Работу искал. Охранителем.
— Или убийцей, — добавил префект.
Ганник промолчал.
— Чего молчишь? Живешь сейчас где?
— У домны Ливии.
— В Субуре? А на Скавровом ввозе что делал?
— По улице шел, — огрызнулся Ганник, — нельзя?
— Можно, если осторожно. Ступай пока, да не вздумай потеряться. Если окажется правдой все, что тут рассказал, с наградой не задержусь.
Ганник вышел.
— Ну, что думаешь? — повернулся Серторий к следователю.
— Я собирался сходить на Авентин.
— Молодец, правильно мыслишь. Я вот тоже думаю, что этот парень сейчас трется среди головорезов Валенса. И по улице он так удачно шел не случайно. Неподалеку от Авентина... А что живет в Субуре, так тут все понятно: 'Где живу — там не гажу'.
Широко известный в узких кругах Валенс был одним из главных авторитетов преступного мира. Он 'смотрел' за холмом Авентином, а так же складами и причалами на Тибре в районе портика Эмилия. Сертория этот вор уважал, ибо в дни погромов префект не позволил бардиееям, рабам Мария, распространить кровавый хаос на Авентин. В результате многие овцы, которых крышевал Валенс, уцелели. Вор предпочитал стричь свое стадо, а не резать. Таким образом, им с Серторием удалось достичь взаимопонимания.
— Продолжай работу, — распорядился Серторий, — потом доложишь. Ганника из виду не упускай. Я с ним еще потолкую.
Безумные Сатурналии нравились далеко не всем, некоторые состоятельные господа, которых раздражало пьяное веселье, стремились уехать на свои загородные виллы. Там тоже предоставляли праздничные вольности рабам, но, по крайней мере, не было шума, и пьяных оргий. На второй день Сатурналий многие горожане отправлялись в бани — любимое место времяпрепровождения для римлян, что в будни, что в праздничные дни.
Небольшие уютные бани Вокония, расположившиеся в южной оконечности Виминала давно уже облюбовали солидные нобили и их клиентура. За вход брали дорого и голытьба гарантированно
