или нет? Подобная мысль уже не раз посещала 'киликийцев', но Эвдор не обсуждал ее ни с кем, в своей привычной манере ограничиваясь намеками, что все будет в лучшем виде. И хотя вождь еще ни разу не нарушил своих слов, беспокойство пиратов не оставляло. С какой стати иллирийцы станут делиться с ними своим жизненным пространством? Разве что, придется влиться в дружину какого-нибудь могущественного вождя, утратив тем самым независимость. Это в лучшем случае. Рядовых, вроде Гундосого, подобная перспектива не напрягала, но тех, кто мнил себя не простыми воробьями, а птицей покрупнее, такой поворот дел не устраивал.
Эвдор помалкивал, но обе команды, отчаявшись добиться от него ответа, не прекращали пересуды о том, как следует договариваться с иллирийцами. Многие с одобрением восприняли решение вождя самый дорогой комплект доспехов, взятый у мародера, не продавать.
'Верно, так и надо. В дар преподнести — самое оно'.
Пираты успели обсосать с десяток путей, по которым могут пойти переговоры, но слова, которые произнес Эвдор заставили их разинуть рты от удивления:
— Мы служим великому царю Митридату Эвпатору и разыскиваем его наварха Митрофана!
— Чего-о? — протянул Идай, уставившись на Эвдора, словно увидел привидение.
Иллирийцы переглянулись и погрузились в обсуждение заявления пришельца. Все три корабля легли в дрейф, продолжая замедляющееся движение друг навстречу другу. Весла неподвижны, упираются в воду.
'Меланиппа' подошла довольно близко, и Аристид слышал весь разговор.
— Ах ты, лис, — пробормотал Пьяница.
— Нет, он не лис, он кот, — возразил Койон, который сидел на ближайшей к педалиону кормчего скамье.
Аристид кивнул и добавил негромко:
— Верно, кот. Мышелов Девятисмертный. Ничто его не берет. Судьба пнет, а он кувыркнется, приземлится на все четыре лапы и был таков. Ходит сам по себе, насмешка над Псами.
— Тока каты дикобу де служат, — шепнул Гундосый, сидевший рядом с Койоном.
— А ты думаешь, он служит Митридату? — услышал Аристид.
— Так ты же саб все вгебя гобогишь... — удивился Гундосый.
Аристид покачал головой.
Иллирийцы, тем временем, закончили совещаться.
— Докажи, что от Митридата!
— Позвольте подняться к вам на борт, докажу!
— Держи конец!
Пираты поймали брошенный канат, закрепили у борта и, втянув весла внутрь гемиолии, подтянулись к иллирийцам. Эвдор, легко, как кошка, прыгнул на палубу либурны. Варвары обступили его.
— Зарежут, — Менесфей наполовину вытянул из ножен меч.
— Не спеши, брат, — остановил его Идай, — зарежут — тем хуже для них, а нам только на руку.
Залдас покосился на братьев и с хрустом повел плечами.
О чем Эвдор говорил с иллирийцами, никто не слышал, но те доказательствами явно удовлетворились, потому что вождь довольно скоро целым и невредимым вернулся на 'Актеон'.
— Уходим.
Обе команды шестами и баграми оттолкнули друг от друга сцепленные корабли, вытащили весла. Иллирийцы, более не обращали на пришельцев внимания.
— Весла на воду. Правый борт — табань, левый в походном темпе. Саргабаз, отбей, — скомандовал Эвдор, взглянув на келевста, — идем на восток. Наша цель совсем рядом.
— Какая цель? — спросил Идай.
— Остров Мелита. Там стоит Митрофан с понтийским флотом. Прокричите Аристиду, следовать за мной.
Митрофан пиратов не слишком жаловал, откровенно презирал, не понимал, зачем царь с ними заигрывает, однако приказы не обсуждал, тем более что иллирийские либурны изрядно прибавили ему храбрости.
Понтийцы обустроились на Мелите основательно. Почти все корабли вытащили на берег, построили деревянную крепость. Пришельцев из Эгеиды они встретили спокойно, собрано и без лишней суеты. На берег позволили сойти только Эвдору. Наварх принял его неласково.
— Ты кто такой?
Митрофан сидел за большим дубовым столом.
— Люди называют меня Мышеловом, — спокойно ответил пират, — а ты, верно, наварх Митрофан?
Понтиец смотрел на Эвдора исподлобья, отвечать не спешил.
— Меня не интересует, как тебя зовут. Ты кто такой и чего тебе здесь надо?
Эвдор стянул с головы платок, надорвал зубами аккуратно подшитый край. Один из телохранителей наварха на всякий случай шагнул поближе, положив ладонь на рукоять меча. Эвдор усмехнулся и вытащил сломанную монетку, протянул наварху. Тот взял ее двумя пальцами, задумчиво повертел, взглянул на пирата.
— Где письмо?
— Господин не давал мне письма.
— Вот как? Устное послание?
Эвдор кивнул. Митрофан жестом велел стражникам удалиться.
— Говори.
— Господин прислал меня сюда служить его глазами и ушами. Он хочет знать, что Сулла станет делать весной.
— До весны еще дожить надо.
— Сулла может начать действовать и зимой.
— Насколько мне известно, — хмыкнул Митрофан, — Сулла очень далеко от Иллирии. Ты бы его еще на Сицилии искал. Или вообще, в Испании.
— Господин решает, куда мне отправляться, я повинуюсь, — смиренно нагнул голову Эвдор, — господин сказал, что игру следует продолжить здесь.
— Значит, ты лазутчик? — наварх сложил руки в замок у подбородка.
— Нет, — ответил Эвдор, — господин надеется, что лазутчиков мне в помощь предоставишь ты, почтенный Митрофан.
— Это с какой стати? — удивился наварх.
— Господин в этом уверен, — нахально улыбнулся Эвдор, — ведь есть у тебя люди в Диррахии?
Митрофан скрипнул зубами. Помолчал.
— И как ты намереваешься 'служить глазами и ушами'?
— Мне и моим людям нужна надежная берлога здесь, на островах. Господин предполагает, что Сулла скоро вновь возвратит в свои мысли Италию, — Эвдор дернул уголком рта, — заскользят через узкое море кораблики, а на них поедут посланцы со словами к верным людям. Господин тоже хочет услышать эти слова. Кораблики придется следить и ловить. Для того я господину и потребен. А поскольку море велико, твой человек в Диррахии должен своевременно шепнуть, кто и куда идет. Дальше моя забота.
— Ловить, говоришь? Ты, значит, со своим пиратским отребьем ловить будешь? — Митрофан скривил губы, — ну-ну. Боги навстречу. Только вот зачем ты нужен, когда у меня тут три десятка триер? Желание Киаксара я и сам могу исполнить...
Эвдор поморщился.
—... а тебя на кол посажу. Глядишь, одной пиратской собакой меньше станет.
— Не в обиду тебе, уважаемый, — спокойно ответил Эвдор, — но для ловли мышей более всего подходит кот. Ну, или ласка, кому как нравится. У всякого свое предназначение. К тому же я не думаю, что через полмесяца ты в море сунешься.
Митрофан фыркнул.
— А ты, значит, рисковый?
— Корабль у меня хороший, — улыбнулся Эвдор, — чего бы не рискнуть?
