Гроува.
Остальные члены совета предпочли промолчать, поэтому мэр объявил голосование. За открытие игорных домов высказалось четверо, против один.
— Предложение принято — заключил мэр.
Часть аудитории громко захлопала. Айрин на радостях обняла Патти.
Прежде чем перейти к менее спорным пунктам повестки дня, председательствующий дал публике время покинуть зал. Алекс хмуро листал какие-то бумаги.
Он, наверное, вне себя, подумала Патти. Очень неприятно оказаться одному против всех, особенно при голосовании по такому важному для него вопросу.
Ей хотелось, чтобы Грин поднял глаза, но этого не случилось. Томимая предчувствиями, девушка присоединилась к остальным. Они вышли из Сити-холла и отправились в соседнее кафе, чтобы отпраздновать победу чашечкой кофе.
— Не волнуйся, — попыталась утешить ее Айрин. — Уверена, вице-мэру Грину уже случалось оставаться в меньшинстве. Он не собирается посыпать себе голову пеплом из-за проигранного голосования.
— Будем надеяться… — Однако Патти: в этом сильно сомневалась.
— Увидишь, он будет самым заядлым посетителем игорного дома, — съязвила подруга — Ну, хватит хмуриться!
Постепенно! Патти успокоилась и присоединилась к разговору активных участников благотворительных объединений, которым предстояло влиться в Центр помощи. Среди них были и те, кто позаботился о семье Нуньесов. При мысли о тысячах долларов, которые получат такие бедняки Ситрес- Гроува, как Роза и ее домашние, настроение девушки улучшилось.
Вдруг Айрин ткнула ее в бок. Патти. подняла глаза и увидела, что в дверях кафе стоит Грин и взглядом, ищет ее. Алекс выглядел неуверенным, словно боялся, что ему здесь не обрадуются.
У Патти дрогнуло сердце. Ее тронул этот вид потерявшегося ребенка, столь неожиданный для сильного, уверенного в себе мужчины. Она взяла сумочку и пошла навстречу Алексу.
— Привет… Что, уже управились?
Он кивнул.
— Я не хочу отрывать тебя от друзей.
— О, все в порядке. Все равно мы уже заканчивали.
Алекс взял ее за руку и вывел на улицу. Как всегда, от его прикосновения по всему телу Патти побежали мурашки. Не успев подумать, девушка подняла лицо и Грин поцеловал ее в губы.
— Ох! — Они стояли прямо под фонарем, на виду у посетителей. Патти бросила виноватый взгляд на окна кафе и вспыхнула, поняв, что их поцелуй не остался без свидетелей. — Алекс, они…
— Они подумают, что я правильно сделал. Ты что, стесняешься? — спросил он, ведя, девушку к машине.
— Конечно нет, — ответила она. — Ты не сердишься?
— Сержусь? На тебя? С чего ты взяла?
Патти терялась в догадках. Неужели он действительно легко мирится с поражением? Она ожидала, что станет козлом отпущения. Разве после того злосчастного иска отец не сменил адвоката, хотя он прекрасно справлялся со своими обязанностями?
Через несколько минут они вошли в ее дом и сели на диван, не решаясь прервать молчание.
— Ну, по крайней мере… — начала девушка.
— Между прочим, я… — в ту же секунду заговорил Алекс. Оба тут же остановились.
— Сначала ты, — сказала Патти.
— Нет, ты.
— Тогда давай вместе. Кто крикнет громче, тот и выиграл — предложила она и облегченно вздохнула, когда Алекс рассмеялся.
— Я хотел сказать: между прочим, я рад, что проиграл. — Алекс глубоко вздохнул, словно это признание потребовало от него немалой смелости. Возможно, так оно и было.
— Я тоже, — не преминула съязвить Патти, но тут же добавила: — Если так, то почему ты не проголосовал за разрешение?
— Потому что, хоть Ситрес-Гроуву и нужны деньги, я по-прежнему считаю, что игорные дома — это не выход — сказал Алекс. — Нашему городу и так есть чем гордиться, а Центр помощи станет его украшением. Зачем же подвергать Сигрес-Гроув опасности превратиться в рассадник, порока и преступлений?
Патти взяла его руки и принялась изучать линии на ладонях. Какие тайны они скрывают?
— Кажется, ты ужасно заботишься о приличиях.
— Приличиях? — Алекс прижался лицом к ее виску и вдохнул запах духов.
— Ну да. О том, что люди подумают про Ситрес-Гроув.
— Это не такая мелочь, как тебе кажется — гордость гордостью, но… иногда приходится защищать свою репутацию.
— Слава Богу, мою репутацию защищать не приходится. — Патти по очереди поцеловала его ладони. — Я могу делать все, что мне нравится.
— Должно быть, люди думают, что мы очень странная пара, — признался он, — у нас совершенно разные взгляды на жизнь.
Патти вспомнила слова сестры Анны о том, что они очень подходят друг другу, но почему-то промолчала.
— В деловом костюме ты такой строгий. Совсем не похож на человека, который занимался со мной любовью в бассейне.
— О, сменить обличье мне проще простого, — заверил Алекс.
— А мне всегда хотелось заняться любовью с мужчиной в костюме-тройке, — подзадорила его Патти.
Зрачки Грина потемнели от желания, в глазах загорелся зеленый огонь. Кожу Патти тут же начали покалывать крошечные иголки.
— Ну что ж, — сказал он. — Я не простил бы себе, если бы обманул твои ожидания.
Их желание оказалось взаимным. Облегчение от мысли, что Алекс не опечален проигрышем, заставляло Патти еще сильнее стремиться к нему.
Она развязала ему галстук, поцеловала в обнажившуюся шею, ощутив прикосновение отросших волосков, и провела ладонями по шелковистой ткани пиджака и жилета.
Алекс приподнял мохеровый свитер цвета лаванды и принялся поглаживать ее спину между лопатками. Напряжение тут же оставило девушку, и Патти положила голову ему на плечо.
Он бережно взял ее на руки, отнес в спальню и стал ласкать каждый дюйм ее кожи, пока она не загорелась огнем.
— Патти, любимая… — прошептал Алекс, когда их тела наконец стали единым целым.
Девушке хотелось смеяться и кричать от наслаждения, однако она ограничилась крепким долгим поцелуем.
А когда они ритмично задвигались, Патти потеряла представление о пространстве и времени, безраздельно отдавшись желанию, которое мог удовлетворить только Алекс. Она металась, выгибалась всем телом и возбуждала его как могла.
Они парили в воздухе, стремительно взмывая ввысь по дуге радуги. Разноцветные огни… вспышки пламени… и взрыв, ослепительный взрыв, раздавшийся в тот момент, когда оба достигли оргазма.
— Ох, Алекс… — выдохнула Патти. Казалось, его имя обладало магическими свойствами. Совместный полет прекратился, они медленно спустились наземь и лениво закачались на теплом мелководье, озаренном последними лучами заката.
— Никогда… ни с кем… — Его голос был хриплым от пережитого потрясения. — Ты уносишь меня туда… где я забываю обо всем на свете.
Патти обвила руками его шею. Он тоже уносил ее, заставлял отдавать ему все и не думать о последствиях…
Они вместе приняли душ, а потом отправились на кухню, подкрепиться маринованной селедкой,
