— Где ты его нашел?
— Скажем, я обнаружил, что у графа скудное воображение, и на этом закончим, ладно? Я осторожно навел кое-какие справки и узнал, что он хранит личные предметы отца все в одном месте. Среди них был и ключ. — Ореховые глаза с усмешкой разглядывали Алекса. — По мере того как тайна начала приподнимать свою завесу, мне становилось все интересней. Война, знаешь ли, отточила мой дедуктивный дар. Так что обнаружить ключ было не так уж сложно.
— Но я его искал. — Алексу даже сделалось обидно.
— Действуя напролом. Тебе следует научиться хитрости. Кроме того, ты слишком был занят леди Эмилией.
И это было правдой. Но по крайней мере треклятый ключ был теперь у него. Алекс осторожно опустил крышку шкатулки.
— Какая тайна и какая завеса?
— Тайна Анны и лорда Хатауэя, затем лорда Хатауэя и твоего отца.
— Полагаю, ты узнал о дуэли. — Это было утверждение, а не вопрос. Косые лучи солнца падали на известняковые плиты террасы, даря им свое тепло. Майкл молчал, поскольку в этот момент появилась служанка с подносом. Она принесла вторую чашку, свежий чай и блюдо с печеньями.
— Благодарю, — рассеянно сказал Алекс, не сводя взгляда с лица Майкла. Очевидно, причина его визита — не только проклятый ключ. И Майкл — что бы ни собирался он ему сообщить — не желал, чтобы их разговор подслушали.
— Пожалуйста, милорд. — Девушка торопливо удалилась. Несомненно, Оутс умел держать прислугу в ежовых рукавицах.
— Дуэль. Гм… — Как только они остались одни, Майкл сделал загадочное лицо.
Алекс ждал продолжения не шевелясь. Чашка с дымящимся чаем замерла возле самых его губ.
— Я знаю этот твой тон и вкрадчивое выражение лица. Это неспроста. Что тебе известно, Майкл?
— А ты что слышал?
— Вопросом на вопрос. Не обещает ничего хорошего. Не в твоих привычках увиливать от ответа.
— Напротив. Я умею отлично увиливать. Просто скажи, что ты знаешь, а я расскажу, что мне удалось выведать.
— Справедливо. Я должен тебе — за этот ключ и прочие неприятности, через которые тебе пришлось пройти. На днях отец поведал мне поразительную — но грустную — правду. Однако до сих пор блуждаю в потемках.
— Дай попробую угадать. — Ветерок ерошил каштановые волосы Майкла, и он беспечным жестом откинул со лба упавшую прядь. — Он сказал, что леди Анна утопилась в реке на границе вашего имения, потому что ждала ребенка, хотя все утверждают, что это был несчастный случай. Охваченный горем и гневом, ее брат, а твой дед вызвал ее любовника на дуэль, застрелил графа Хатауэя, да так, что и свидетелей не было. С тех пор обе семьи попали в порочный круг ненависти и взаимных обвинений. И конца этому не видно, потому что обстоятельства обеих смертей скрывают, как могут. Я прав?
— Почти слово в слово, — тихо сказал Алекс, едва веря своим ушам. — Откуда ты все это узнал?
— Первое правило, которое нужно усвоить в шпионском деле, гласит: «Можно подобрать ключ к любой тайне». — Майкл чуть поиграл бровями. — Может быть, слишком смелое заявление, но оно проверено не раз. Например, слуги знают о своих хозяевах все. Если твое благосостояние зависит от такого человека, как герцог Беркли, ты будешь держать ушки на макушке во всем, что касается его дел. Егерь твоего деда сейчас очень стар, но он и поныне живет в деревне. За кружку эля — ну, скажем так, за много кружек эля — он охотно согласился порассказать о том, что случилось много лет назад.
В ветвях деревьев щебетали птицы, словно пытаясь оживить их невеселую беседу, полную недомолвок. Алекс разглядывал друга с веселым недоумением. Сшитый у отличного портного сюртук, замшевые бриджи, начищенные до блеска высокие сапоги.
— Пытаюсь представить, как известный щеголь, маркиз Лонгхейвен, глотает теплый эль в деревенской таверне в обществе старого егеря.
— Мне приходилось водить компанию еще не с такими субъектами, поверь мне.
— Охотно верю. Вспоминаю один грязный постоялый двор, где многие посетители охотно перерезали бы нам глотки, просто ради удовольствия. Итак, скажи, что же ты узнал?
— Истинную историю или большую ее часть. Признаю, что кое-что мне пришлось домыслить самому.
— Охотно выслушаю.
Лицо Майкла было непроницаемым.
— Позволь, я в общих чертах обрисую произошедшее, каким я его вижу.
— Буду премного обязан. — Алекс нетерпеливо переменил позу и постучал пальцем по шкатулке с ключом. — Я и так у тебя в долгу. Бабушка будет счастлива получить вот это.
— Был рад услужить. — Майкл задумчиво смотрел вдаль. — Как бы ты отнесся к тому, если бы я сказал: никакой дуэли не было, Анна Сент-Джеймс не тонула в реке, а в ее гробу лежит вовсе не мертвое тело, а целое сокровище в виде горы сапфиров?
Алекс поперхнулся чаем.
— Примерно так я и предполагал — вот как ты встретил главную, новость, — усмехнулся Майкл. — Теперь позволь выложить остальное.
Глава 28
— Вероятно, — холодно сказал герцог, мы могли бы отправиться в полночь обшаривать склеп с факелами в руках, распевая псалмы.
Его сарказм не тронул Алекса. Его голос звучал с прежней безмятежностью, непринужденная поза в кресле у камина внушала мысль, что ему безразлично, чем закончится беседа. Но Эмилия знала, что это не так.
Ее муж заметил как бы между прочим:
— Майкл редко ошибается. Кроме того, он смотрел. Я просто предложил — может, и нам тоже взглянуть? Могу с уверенностью утверждать, что гроб не опечатан.
Эмилия заметила, что бабушка Алекса совсем притихла. Поскольку ей самой довелось увидеть, эти прекрасные сапфиры на шее Анны на портрете, которому Симеон дал название «Соблазнительница», она уже заподозрила, что на самом деле произошло много лет назад.
Алекс невозмутимо продолжал:
— Подумайте! Преступная связь Анны и Сэмюела не могла довести до добра.
Он взглянул на жену, которая сидела на краешке обитого бархатом стула, сжимая в пальцах стакан шерри.
— Беру свои слова обратно, — мягко поправился он, глядя на нее сияющими глазами, и ее сердце таяло от взгляда любимого. — Этот роман привел к чуду, но сейчас не об этом. Я думаю, Майкл прав. Смерть Анны была инсценирована, и дедушка отослал ее за границу.
Их взгляды встретились, и сердце Эмилии затрепетало. Интересно, всегда ли будут они смотреть друг на друга этим особенным взглядом, способным сказать все, как будто окружающий мир в эти минуты переставал существовать…
— Это нелепица? — со злостью в голосе воскликнул герцог.
— Право же, Маркус, — холодно возразила его мать, — не такая уж нелепица.
— Что?! — взвился всегда сдержанный герцог, с гневом воззрившись на мать. Очевидно, он был потрясен.
— Она была влюблена до безрассудства, как только умеют молодые девушки. — Герцогиня сидела
