— Вы не имеете права!
Он фыркнул и отпустил ее.
— Я просто честен, Джемма. Мы друг другу подходим. И я настаиваю, чтобы ты смирилась с тем, что выйдешь за меня замуж уже сегодня, потому что хоть я и не вижу твоих грудей, но прекрасно знаю, что твои розовые соски сейчас затвердели. Ты хочешь меня так же сильно, как я тебя, и у меня достаточно опыта, чтобы доказать тебе: я не обману твоих ожиданий. Нас влечет друг к другу, а природа — штука упрямая. Я буду у храма в сумерки. — Его бровь иронически выгнулась. — А у тебя в постели — как только стемнеет. Даю тебе слово, Джемма: сегодня ты станешь моей.
Дверь за Гордоном шумно захлопнулась, заставив Джемму вздрогнуть.
Возбуждение жаром текло по ее рукам и ногам, скапливаясь внизу живота. Пульсация между ногами стала настолько сильной, что еще чуть-чуть — и ее уже можно было бы назвать болью.
«У тебя в постели…»
Она содрогнулась, мысленно снова услышав его слова. Все события этого дня поблекли и забылись, она сосредоточилась только на том, как уверенно звучал его голос. Гордон угадал верно: ее соски затвердели. Ее женскую суть не интересовали доводы против брака с Гордоном. Что еще хуже, разум подсказывал ей, что Гордон гораздо более снисходителен к ее характеру, чем любой другой мужчина на его месте, которому ее брат мог бы ее предложить в жены.
Но останется ли Гордон и дальше таким? Нередко мужчины после заключения брака меняются, становятся деспотами. Не исключено, что рослый шотландец снова прибег к хитрой стратегии, чтобы сначала получить желаемое, а потом сжать руку в железный кулак и обрушить его на ее голову.
Но даже это опасение не было достаточно убедительным доводом для того, чтобы отказаться выходить за него замуж.
Остается только надеяться, что Гордон именно таков, каким кажется, а значит, из него получится хороший муж. Причина проста: ее действительно к нему влечет. Настолько сильно, что она вынуждена признаться себе: вряд ли у нее получится сегодня ночью прогнать его, если она даже откажется от бракосочетания. Его поцелуи ее пьянят, а она нисколько не сомневалась в том, что он будет ее целовать.
В дверь комнаты постучали, после чего она сразу же открылась. Ула распахнула обе створки — и два паренька внесли в спальню ванну.
— Я могу вымыться на кухне.
Парнишки застыли у двери, но Ула щелкнула пальцами. Вздрогнув, они поспешно поставили ванну на пол.
— Хозяйке замка это не пристало.
В комнату начала заходить целая процессия служанок. Каждая поспешно приседала перед тем, как выложить то, что заслужило бы одобрение даже самой знатной дамы. Одна из них добавила поленьев в огонь, разворошив толстый слой золы до углей. Вскоре сухое дерево уже весело щелкало и трещало. Перед разгорающимся огнем выкладывали куски ткани, чтобы они уютно прогрелись к тому моменту, как Джемма закончит купание.
— Я принесла несколько платьев, которые принадлежали матушке лэрда. Шелк хорошо хранится. Фасон немного устарел, но твое платье слишком поношено, чтобы надеть его на свадьбу.
— Я все равно могла бы спуститься вниз, чтобы помыться. Таскать воду наверх слишком хлопотно и тяжело.
Ула фыркнула:
— Я с удовольствием заставила бы этих слишком гордых девиц носить воду. По-моему, это пошло бы им на пользу, потому что в них накопилось слишком много злобы. Немного тяжелой работы им не повредит. — Служанки не поднимали головы, однако это не мешало им украдкой переглядываться. — Только в эту башню подведена вода. Это большое удобство.
Ула указала на окно, не скрывая своей гордости.
Один из пареньков открыл ставни, за которыми не оказалось застекленного окна. За этими ставнями был открытый воздух, но в центре подоконника находилась выемка. Паренек вставил в выемку желоб с треугольным сечением, который достал до ванны. Высунув в окно руку, он потянул за веревку, которая шла у стены. На веревке оказалась небольшая деревянная бадья, которая поднялась до блока, опрокинулась и вылила свое содержимое в емкость, которая была за окном. Вода хлынула, попадая по желобу в ванну. А тем временем по веревке поднимались все новые и новые бадьи. Парнишка тянул веревку, и комнату наполнил звук льющейся воды.
— Как хитро придумано!
— Это верно. Один из пареньков устроил это, чтобы не утомлять свои руки.
Ванна быстро наполнялась. Одна из служанок внесла в комнату металлическую корзину с раскаленными углями и осторожно прошла по комнате, стараясь ничего не задеть. У корзины оказались ножки, и ее установили под ванной. Вскоре к первой корзине присоединилась еще одна. Ула подошла к ванне и начала перемешивать в ней воду. Железные корзинки почти прикасались к дну ванны. Так как ванна была медная, то жар от углей стал быстро подогревать воду. Закончив наполнять ванну, паренек поднес пальцы к своему берету, а потом они с товарищем ушли. Служанки воспользовались случаем, чтобы выскользнуть следом.
— Ни на что они не годны! — Ула раздраженно покачала головой. — Небольшая порка пошла бы им на пользу. Ты добрее меня, но хоть ты тут и госпожа, я тебе прямо скажу: по-моему, тебе надо отослать Эньон. От этой девицы одни неприятности, и попомни мои слова: она не перестанет будоражить дом.
— Тут не только она виновата.
Ула хмыкнула и подошла к Джемме, чтобы помочь ей снять платье. Вода в ванне ее так и манила. Кожа у нее зудела, словно на нее налип песок, — так оно и было.
— Приучайтесь к своей новой роли, милая.
— Уж и не знаю, получится ли у меня.
Роль хозяйки замка предполагала принятие непростых решений. Таких, которые порой настраивали против нее людей. Тем не менее, такова плата за умелое управление замком. Самая благородная дама ничего не стоит, если дела в ее владениях идут ни шатко, ни валко. Если в летнее время прощается леность, то в разгар зимы, когда запасы истощаются, появятся голодные рты. На Гордоне лежит охрана и защита замка, а вот ей полагается заботиться о том, чтобы кухня работала нормально и чтобы ее супруга не обкрадывали вороватые слуги, чтобы все шло своим чередом.
Именно по этой причине большинство мужчин заключали помолвки за много лет до того, как совершится обряд бракосочетания. Им нужна женщина, которую вырастили и обучили так, чтобы она могла управлять замком. Многие знатные матушки демонстрировали предполагаемым женихам своих дочерей учетные книги собственных владений, доказывая этим, что дочь обладает знаниями, необходимыми для управления поместьем.
Джемма поняла, что предвкушает возможность снова взвалить на себя все эти обязанности. Она привыкла вести дела отца и в Эмбер-Хилле тоже управляла хозяйством, пока ее брат не привез туда молодую жену. Джемма поступила правильно, передав невестке все записи и всю власть, но при этом у нее исчезла еще одна причина уезжать из дома верхом.
В дверь снова постучали. Джемма обхватила себя руками и обернулась к двери, в которую вошла Ванора. Тревога заставила ее тело покрыться мурашками. Не было ничего необычного в том, чтобы повитуха вроде Ваноры осмотрела бы ее прежде, чем она попадет на брачное ложе. Этот давний обычай практиковался для того, чтобы избавить женщин от обвинений со стороны алчных мужчин, которые стремились оставить за собой лишнее приданое, объявляя сразу после первой брачной ночи о том, что у жены обнаружился какой-то изъян. Развод мог длиться долгие годы, и все это время они могли оставлять приданое у себя.
— Я не смогу тебя осмотреть, пока ты держишь так руки, — заметила Ванора, взмахнув рукой. — Покажись, девушка. Ты не первая невеста, которую я осматриваю. Чем быстрее мы начнем, тем быстрее закончим.
Это было разумно, но, тем не менее, нисколько Джемму не успокоило. Ванора медленно обошла вокруг нее, внимательно осматривая с головы до ног.
