полностью поглощен игрой. Худенькое тело малыша напряглось, и он напомнил Ральфу пилота реактивного истребителя.
Или всадника.
Ральф часто видел в газетах свои фотографии и поэтому сразу уловил сходство позы мальчика с его собственной. Мы вполне могли бы сойти за отца и сына, подумал он и вздрогнул. Нет, они слишком похожи. Это неспроста.
Он перевел взгляд на Ингрид. Может быть, у них действительно была интрижка шесть лет и девять месяцев назад? Тогда он был намного моложе и глупее. Двадцать второй год своей жизни он помнил плохо. Помнил лишь то, что какая-то бульварная газетенка опубликовала серию статей о его отце, предположительно живущем где-то за границей под другим именем, и история утраты, понесенной его семьей, снова появилась в заголовках.
Ральф отказывался давать интервью средствам массовой информации, но ему все равно приписывали какие-то дурацкие комментарии. Следовало требовать опровержений, но это значило бы нарушить строгое семейное правило: никогда не реагировать на то, что пишут о членах правящей фамилии. Скрывая гнев, он посещал многочисленные вечеринки, пил и гулял так, словно завтрашнего дня не существовало вовсе.
Слава Богу, опомнился он довольно быстро. Его нынешняя жизнь сильно отличается от тогдашней. Ральф был так шокирован собственным поведением, что бросил спорт, остепенился и направил энергию на бизнес, который со временем сильно расширился. Организация спортивных соревнований, о которой он рассказывал Ингрид, была только одним из многих направлений деятельности его компании.
Если бы я спал с ней в то время, то помнил бы, думал Ральф. Но кто его знает? Не этим ли объясняется ее неприязнь?
Может быть, Ингрид просто досадует, что он вторгся на ее территорию. Многие люди считают крупные спортивные состязания бессмысленной тратой сил, времени и денег. Но факт остается фактом: без Тур д'Оберхоф фонд не сможет продолжать свою благотворительную деятельность.
Допив кофе, он поставил чашку, встал и подошел к креслу Ингрид. Нужно разбудить ее до своего ухода, но как это сделать, чтобы не напугать ее? Самый простой способ — поцелуй. Может, этот поцелуй напомнит мне, где и когда я впервые узнал вкус ее прелестных губ, думал он, прекрасно понимая, что просто придумывает повод.
Искушение было слишком велико, и Ральф уступил ему.
Помня о детях, сидевших в соседней комнате, Ральф сдержался и едва прикоснулся губами к ее губам. Однако пронзивший его удар тока был таким сильным, что он едва не застонал. Только присутствие мальчиков помешало ему схватить Ингрид на руки и жадно припасть к ее рту.
Губы сонной Ингрид слегка раздвинулись, и она ответила на поцелуй. У Ральфа мгновенно подскочил пульс. А потом у нее дрогнули ресницы.
Он быстро отпрянул и начал следить за тем, как Ингрид борется со сном. Во сне она выглядела такой хорошенькой, что искушение превратилось в вихрь, готовый поглотить Ральфа. Легкий поцелуй только разжег его аппетит.
Она лениво потянулась.
— Я видела сон.
Может быть, сказать, что поцелуй ей не приснился? Нет, она выцарапает мне глаза, подумал Ральф. И тут его осенило: а вдруг ее гнев всего лишь попытка защититься от его чар? Или он принимает желаемое за действительное?
Наконец Ингрид пришла в себя и выпрямилась.
— Кажется, я задремала. Прошу прощения, ваша светлость, — сказала она и потрогала пальцем нижнюю губу, словно еще ощущала вкус его поцелуя.
Этот бессознательный жест разжег в нем желание.
— Раньше вы называли меня Ральфом… День у вас был трудный, так что извиняться не за что.
— А где Эрни и Густав?
— В соседней комнате. Играют, — ответил он, догадавшись о причине ее внезапной тревоги. — Ваш сын — чудесный мальчик.
Это твой сын, подумала она, заново ощутив неприязнь к нему. Но на сей раз причина была другой, не имевшей к Эрни никакого отношения. Ее тело охватила сладкая истома. Должно быть, я еще не очнулась от сна, сказала себе Ингрид. Ничем иным нельзя было объяснить удовольствие, которое она испытала, открыв глаза и увидев лицо Ральфа. Во сне Ингрид приснилось, что Ральф целовал ее. Хуже того, она пылко отвечала ему.
Это только сон, напомнила она себе. Должно быть, на нее так повлияло неожиданное появление Ральфа в замке, а потом в ее доме. Когда мы начнем работать вместе, я буду готова к этому, заверила себя Ингрид.
Нет, он вовсе не целовал ее. А если бы поцеловал, ей бы это не понравилось. Истома, которую она ощущает, не имеет к Ральфу никакого отношения. Если она и испытывает к нему какое-то чувство, то лишь ненависть за то, как он обошелся с Урсулой. Это воспоминание заставило ее холодно ответить ему:
— Я больше не смею отнимать у вас время.
Ральф пожал плечами.
— Нельзя отнять то, что отдают сами. Я обещал сделать вам массаж стоп.
Ингрид, продолжавшая чувствовать себя беззащитной, знала только одно: если Ральф прикоснется к ней, она не сможет отвечать за последствия.
— Все будет в порядке. Вам нет смысла задерживаться.
На мгновение Ингрид показалось, что он хочет остаться, но он непринужденно сказал:
— Рекомендую принять ножную ванну с настоем ромашки. А завтра сменить туфли.
Туфли с длинными ремешками лежали у кресла, где она их бросила. Если теперь она когда-нибудь наденет их, то только там, где можно сидеть. Во всяком случае, повода провожать ее домой у Ральфа больше не будет.
— Я так и сделаю.
— Тогда до завтра. Увидимся в офисе. Не вставайте. Я знаю дорогу.
Ингрид не смогла бы встать даже под страхом смертной казни. Не потому что болели ноги, а потому что она ощущала себя как шар, из которого выпустили воздух. Должно быть, она сошла с ума, когда позволила ему прийти к ней в дом. А вдруг Эрни сказал что-нибудь, пока она спала? А вдруг Ральф заметил их сходство? Времени для этого у него было достаточно.
Она не знала этого, а спросить не могла. Входная дверь давно закрылась, но присутствие Ральфа еще долго продолжало беспокоить Ингрид.
5
Два дня прошло без происшествий, и Ингрид уже начала успокаиваться, убеждая себя, что ничего между ней и Ральфом не происходит, а существует только в ее воображении.
Приснившийся мне поцелуй никак не может повлиять на нашу совместную работу, говорила себе Ингрид, сидя утром в своем офисе.
Однако, когда Ральф зашел к ней в кабинет, первое, что она вспомнила, это мучительное ощущение прикосновения его губ.
А что было бы, если бы это случилось на самом деле? — невольно подумала она.
К вящей досаде Ингрид, ее намерение быть холодной и деловитой бесследно исчезло, как только Ральф подошел к ее письменному столу и она снова ощутила чудесный лесной запах его одеколона.
Она сделала глубокий вдох, велела себе опомниться и сухо спросила:
— Разве мы договаривались встретиться?
У Ральфа был такой вид, словно он тоже думает о беглом прикосновении губ, которое горело в ее мозгу как клеймо. Но этого не может быть. Поцелуй ведь ей только приснился…
