— Нам не пора вернуться в офис?
— Велосипедисты поедут по этой дороге только через два месяца. В данный момент меня больше интересует, что вы обо мне знаете или думаете, что знаете.
Ингрид попыталась говорить спокойно.
— Я знаю вашу биографию. Так же, как биографии всех членов августейшей династии, имеющих отношение к замку Оберхоф. Это моя работа.
— И вы невзлюбили меня только на основании этих скупых фактов? Ингрид, этого я от вас не ожидал.
Она бросила на него гневный взгляд.
— Вы тоже не знаете меня. Во всяком случае, недостаточно, чтобы судить.
Он прижал костяшки пальцев Ингрид к своему чуть шершавому подбородку, и по ее коже сразу побежали мурашки.
— Я знаю, что вы красивая и умная женщина, страстно любящая свою работу и своего сына. Вы и представить себе не можете, как это на меня действует.
Физические ощущения были такими сильными, что Ингрид плохо соображала. Она решила разыграть досаду.
— Сейчас вы скажете, что я особенно красива, когда сержусь. — Сколько женщин кроме Урсулы клюнули на эти банальности?
— Не скажу, потому что вы не сердитесь. Просто делаете вид. Я чувствую, что вы испытываете ко мне то же, что и я к вам. Но почему-то сопротивляетесь. Я хочу знать причину.
Ингрид откинула голову. Теперь ее действительно переполнял гнев, но не на него, а на себя. Неужели он видит ее насквозь? Она же собиралась быть холодной и неприступной, чтобы выбить оружие из его рук.
— Вы очень высокого о себе мнения, — бросила она.
Но Ральф и ухом не повел.
— Когда все называют тебя «ваша светлость» и с момента твоего рождения стоят перед тобой навытяжку, трудно не быть о себе высокого мнения.
— Я имела в виду не ваше происхождение, а… — Ингрид поняла, что едва не проговорилась, и прикусила язык.
— Да? — негромко, но грозно спросил он. — Что именно? Продолжайте.
— Сегодня такой чудесный день… Ни к чему тратить время на бессмысленные споры, — дерзко сказала она. Черт с ним, пусть думает что хочет.
— Вы правы, — немало удивив ее, согласился Ральф. — Действительно, ни к чему.
Не успела Ингрид ахнуть, как Ральф обнял ее за плечи и притянул к себе, прижав ее свободную руку к своей груди. Ингрид заметила, что теперь его пульс бился тоже далеко не ровно. Казалось, время остановилось.
Ингрид оказалась в его объятиях, но не ощущала страха. Гнев тоже бесследно улетучился. Остались лишь сладкий трепет и возбуждение, вызванные сознанием того, что Ральф собирается ее поцеловать.
Лес превратился в туманное зеленое пятно, птичьи голоса стихли, она ощущала лишь тесную кабину спортивного автомобиля и обнимавшие ее руки. У нее закружилась голова, губы раскрылись сами собой.
Попытка напомнить себе, что Ральф угрожает всему, что ей дорого, не помогла. Когда он прильнул к ее губам, желание накрыло ее приливной волной, вызвав чувства, о существовании которых Ингрид, сначала заботившаяся об Урсуле, а потом об Эрни, и не подозревала.
Поцелуй стал более страстным, объятия Ральфа более крепкими, и наконец Ингрид обвила рукой его сильную шею. Волны бушевали вокруг, грозя сомкнуться над ее головой. Она тонула в море, которое создал Ральф. Он шептал ее имя, и этот шепот действовал на нее, как самая страстная ласка.
— Ральф! — простонала она в ответ.
Она знала, что это случится. Знала с того момента, как увидела его позади группы. Ничто не могло изменить это. Чему быть, того не миновать. Только она не ожидала, что это случится так быстро и так неминуемо, надеялась, что врожденный здравый смысл поможет ей сопротивляться искушению, но…
Кровь шумела в ее ушах, вторя порывам ветра в кроне окружавших их деревьев. Губы Ральфа терзали ее рот так же, как ветер терзал ветви. Его рука скользнула под блузку и легла на пышную грудь. Забыв о сопротивлении, Ингрид прильнула к Ральфу, наслаждаясь теплом его сильного тела.
Унесенная ветром, подумала она, вновь ощутив приступ пронзительного желания. Затерявшаяся в деревьях, неуловимая, как лунный Олесь. Я больше никогда не смогу сопротивляться ему. Он увезет меня, куда захочет, а я позволю это, потому что он дает мне то, в чем я нуждаюсь больше всего на свете. Ради этого можно рискнуть всем…
Мысль о том, как многим она рискует, подействовала на Ингрид словно ледяной душ, и желание сразу угасло. Она вздрогнула. Возвращение к реальности было таким же мгновенным, как охватившее ее желание. Нужно найти в себе силы сопротивляться Ральфу. Если не ради себя, то ради Эрни. Она заставила себя сказать «нет».
Ральф отпустил ее. Ингрид забилась в самый дальний угол, но этого было недостаточно. Она одернула блузку. Руки тряслись, легкие судорожно хватали воздух.
Ральф смотрел на нее во все глаза.
— Вы сами хотели, чтобы я прикоснулся к вам. Станете отрицать?
Она отвела волосы от лица, лишившись возможности спрятаться за ними. Пусть Ральф — особа княжеской крови, а она никто, но тут они равны. Он имеет право знать в чем дело. Вот только почему у него такой грозный взгляд? Она вспомнила висевший в галерее замка портрет одного из предков Ральфа. Этот взгляд снова вызывал в ней желание, снова искушал ее.
— Да, хотела. Но не должна была давать себе волю.
Он потер подбородок.
— Но почему? Какого черта? Мы оба свободны. — Его взгляд стал более пристальным. — Вы ни с кем не связаны, нет? Может быть, с отцом Эрни?
Должно быть, выражение ее лица говорило само за себя, потому что Ральф смягчился.
— Я должен был подумать об этом раньше. Он очень обидел вас, Ингрид?
— Это не ваше дело.
— Нет, теперь мое. Если бы вы не ответили на мой поцелуй, я бы понял, что не нравлюсь вам. Но этот поцелуй выдал вас с головой. Нас влечет друг к другу. Вы поняли это с первого взгляда — так же, как и я сам. Так что вопрос был лишь во времени. И вы тоже знали это, верно?
Она кивнула, не пытаясь лгать. А потом, тщательно выбрав слова, сказала:
— Отец Эрни никогда не любил меня.
— А вы не знали этого, пока не забеременели? — Его длинные пальцы судорожно стиснули руль. — Ингрид, я бы не смог так обойтись с вами.
Убежденность, звучавшая в голосе Ральфа, заставила ее на мгновение забыть о том, как он обошелся с ее сестрой. Убедил ее в том, что любит, переспал с ней и бросил, когда она сказала, что носит его ребенка.
— Это неважно, — без всякого выражения сказала она. — После рождения Эрни я поклялась не иметь дела с мужчинами. По крайней мере, пока мальчик целиком зависит от меня.
Он молча барабанил пальцами по рулю.
— Это очень благородно. Вас можно понять. — И тут Ральф бросил на нее обжигающий взгляд. — А если до тех пор вы узнаете, что такое любовь? Что вы сделаете? Пройдете мимо, зная, что она больше не вернется? Пожертвуете ею ради того, чтобы соблюсти собственную странную клятву, которая может не пойти на пользу вашему сыну?
Ингрид взвилась.
— Вы понятия не имеете о том, что пойдет на пользу моему сыну!
— А вы имеете? Сомневаюсь. Если вы будете держать мальчика в своем душном женском мирке, это не вернет вам то, что забрал его отец.
Его дерзость заставила Ингрид потерять дар речи. И этот человек судит ее? Да какое он имеет
