доном Раулем. Этот мужчина волновал Жанну, его слова проникали в самую глубь души, как будто он имел право бередить ее, вызывать в ней жалость, заставлять ее бунтовать и покоряться одновременно.
Девушка не узнавала себя, вместо нее в кресле сидела стройная незнакомка в изящном модном платье, руку которой украшало тяжелое кольцо со сказочным изумрудом.
— Вы рассказали обо мне Ракели?
— Нет. — В окне отразился огонек его зажигалки. — Я просто сказал, что возвращаюсь домой и ей незачем беспокоиться, поскольку я позабочусь, чтобы бабушка не лишила их финансовой поддержки.
Жанна легко могла представить их прощание и поцелуи, не болезненные и злые, а страстные и нежные.
— Хорошо, что вы сохранили все в секрете, дон Рауль. Меня немного тяготит роль, которую я согласилась играть. Предположим…
— Предположим что, миссис Смит? — в голосе испанца послышалась легкая ирония.
— Хойоса ведь может вернуться в Эль Амару.
— Едва ли. Разве я не говорил, что она считает меня чем-то вроде восточного тирана. Нет, она побоится.
— Думаю, это мне надо бы бояться вас!
— Да отчего же, Жанна, скажите наконец? Очень любопытно узнать, что творится в вашем робком сердечке. Неужели я выгляжу настолько злым или порочным?
— Вы… вы слишком много знаете о людях.
— Вы имеете в виду, что меня трудно одурачить?
— Не только одурачить, но даже просто что-то скрыть от вас.
— Вот тут вы ошибаетесь, я как раз считаю вас, Жанна, замкнутой и таинственной особой. Первый раз в жизни сталкиваюсь с молоденькой девушкой, до такой степени напоминающей застывший во льду лепесток. Интересно, как подействует на вас солнце пустыни? Оттаете ли вы там, или же, наоборот, от страха совсем скукожитесь? — его глаза насмешливо сверкнули сквозь сигаретный дым. — Знаете, ведь просьба изобразить Хойосу, которая не питает ко мне ни любви, ни симпатии, не так уж ужасна. Вам эта роль даже понравится, честное слово. Для вас так естественно прямо-таки обдавать холодом человека, поступки которого вы не одобряете… Ага, вот голубые глазки опять широко раскрылись! Причем не от возмущения, а от удивления моей искренностью. Я же испанец, насколько вам известно.
— Испанец! — как эхо повторила она:
— А вас, дорогая, с детства учили грызть сухую корку смирения и не впадать в смертный грех гордыни и своеволия, поэтому вы просто не можете одобрять меня, в ком эти человеческие качества выражены так ярко. В ваших глазах, chica, я, должно быть, воплощаю мужской вариант Милдред, только, скажу без ложной скромности, в более удачном исполнении.
— Боже, какое сравнение! — Жанна не удержалась от смеха. — Не напоминайте мне о Милдред. Она просто невыносима: вечно видит в людях только плохое, хотя сама — вовсе не ангел.
— А, по-вашему, только ангел имеет право осуждать других?
Уловив в голосе дона Рауля ироническую нотку, девушка бросила на него быстрый взгляд:
— Но я сама не ангел и вовсе не это имела в виду, сеньор.
— А мне вы, как раз, кажетесь весьма совестливым человеком, каких теперь немного. Вас беспокоит то, что большинство людей погрязли в эгоизме, что погоня за удовольствиями преобладает над добротой и желанием помочь. Думаю, Жанна Смит, жители Эль Амары вам очень понравятся. Вы будете очарованы их простотой и старинными андалузскими песнями, которые они напевают, работая во фруктовых рощах.
— Но Андалузия ведь находится в Испании, — заметила девушка в недоумении.
— Совершенно верно, просто немало наших людей происходят от мавров, многие десятилетия живших в Испании. Разве не поразительно, сеньорита: душа древней Иберии поет на краю пустыни? Ведь это мавры, принесшие свою культуру и традиции в чужую страну, привили иберийцам любовь к фонтанам и цветам, к крытым дворикам, где женщины укрыты от посторонних глаз. Предки многих испанских грандов были мавританскими принцами. Мой собственный дед женился на принцессе Ямиле, истинной дочери Марокко. Когда я был мальчиком, она все еще казалась прекрасной. Да и сейчас бабушка красива, словно статуэтка из нефрита или слоновой кости. Вы будете просто очарованы ею.
— Я буду бояться, дон Рауль, как бы она не догадалась, что я самозванка.
— Даже если и догадается, — по его губам скользнула легкая усмешка, — не отсечет же она вам голову. Вы что же, считаете нас варварами?
— Не надо так шутить, дон Рауль. Мне все равно страшно.
Но это, похоже, совершенно не волновало Рауля Сезар-бея, главной заботой которого был покой прелестной Ракели. Жанна не сомневалась, что он нисколько не огорчится, если ее, в конце концов, с позором выгонят из дворца принцессы Ямилы.
— Решайте же, — голос испанца неожиданно стал жестким. — Через несколько часов мы приземлимся в Касабланке, я уже заказал номера в отеле. Вы отправляетесь со мной дальше или мы расстаемся там?
— Как в саду отеля «Сплендид»? — шутливо переспросила Жанна, вглядываясь через окно в бархатную темноту, расшитую мерцающими звездами. Изумительная ночь. Как хорошо быть в это время вдвоем. Но она останется одна надолго, а может и навсегда, если не решится отправиться с доном Раулем в его Гранатовый дворец.
Девушка старательно избегала требовательно-вопросительного взгляда испанца, чтобы тот не понял: она растерялась, словно дитя, ухватившееся за руку незнакомца в надежде, что его отведут домой.
Где же ее дом?
Сиротский приют, потом лондонский госпиталь, где она работала сиделкой… Отель на Лазурном берегу. Все это осталось в прошлом. Но каждый из жизненных этапов служил, по-видимому, вехой к этому путешествию — полету над песками к дому незнакомца.
Значит, так записано в Книге Судеб, так решили звезды. Или так решил сидящий рядом мужчина со сверкающим взглядом?
Ощутив на руке холод изумруда Романосов, Жанна напряглась.
— Я ведь предлагаю вам путешествие в сказку, маленькая сиротка.
— Оно может обернуться миражом, сеньор.
— Поверьте, Эль Амара вполне реальна, а вам хоть раз в жизни доведется ощутить себя принцессой.
— Но я никогда не заходила так далеко в своих мечтах, — запротестовала она.
— Неужели? — не поверил испанец. — Большинство девочек мечтает о принце и сказочном королевстве.
Жанна грустно посмотрела на него:
— Я не позволяла себе глупых мечтаний, дон Рауль, и не тешила себя надеждой встретить богатого жениха. Не беспокойтесь, как бы я ни восхищалась изумрудом Романосов, мне и в голову не придет носить его всегда. Я ведь понимаю, кому он предназначен.
Испанец уставился на нее так, словно ему стоило большого труда взять себя в руки. Его черные глаза зловеще сузились.
— Какая вы умная девушка, — коротко заметил он наконец и до конца полета не проронил больше ни слова, так что для Жанны большим облегчением было увидеть посадочные огни аэропорта. Резким движением дон Рауль помог ей отстегнуть пристежные ремни и сухо сказал: — Мы — в Касабланке.
Взяв такси, они добрались до отеля и, поднявшись по лестнице, прошли к своим номерам, оказавшимся двумя смежными комнатами. Когда коридорный ушел, дон Рауль насмешливо заметил:
— Должно быть, из телеграммы заключили, что я приеду с принцессой. Посещая Касабланку, мы всегда останавливались именно здесь. Впрочем, это неважно, — небрежная улыбка скользнула по его губам. — Предыдущую ночь мы ведь тоже провели в соседних комнатах.
Он окинул взглядом полубудуар-полугостиную и посмотрел Жанну, одиноко замершую на восточном ковре.
— У вас усталый вид. Правда, уже поздно, но здесь есть ресторан, где ночью можно выпить кофе по- турецки. Вы хотите пойти со мной или предпочтете лечь спать?
